Танцовщица для небесного бога (СИ) - Лакомка Ната

Порыв ветра, запорошивший их колючим снегом, заставил рассказчицу замолчать.

— Кто может тут жить⁈ — воскликнула в сердцах одна из апсар. — И долго нам ждать? Я уже не чувствую ног!

— Спокойно, сестрицы! — раздался веселый женский голос из темноты, и в свет огней виманы вышел кто-то, закутанный в меха и шерстяные ткани.

Апсары с опаской смотрели на женщину, ожидая увидеть нагини — женщину-чудовище, но та отняла от лица темную ткань, скрывавшую ее до самых глаз, и приветливо улыбнулась.

Лицо ее ничем не отличалось от обычных лиц, и руки были обыкновенные, человеческие, и передвигалась она на двух ногах, а не ползла, извиваясь.

— Еще немного — и все вы окажетесь в тепле, — пообещала женщина.

Что касается Анджали, она сразу разглядела, что на ногах проводницы красовались изящные меховые сапожки. В таких приятно ступать и по снегу.

Проводница заметила ее взгляд и засмеялась — звонко, как серебристые колокольчики.

— Поспешим спуститься, — сказала она, — внизу вас ждут лошади и теплая одежда.

Указывая дорогу, она пошла первой, оглядываясь и махая оробевшим апсарам рукой.

— Смелее, смелее, — подбадривала она, — тропа узкая, но совсем не крутая.

И в самом деле, они спустились локтей на тридцать по узкой горной тропе и обнаружили десять маленьких лохматых лошадок, связанных вереницей. К седлу каждой лошади был приторочен пухлый мешок, и озябшие апсары позабыв страх бросились развязывать мешки. Развязав узел негнущимися от холода пальцами, Анджали обнаружила теплые вязаные штаны, которые плотно обтянули ноги и согрели сразу же, получше любого костра. Еще была теплая вязаная рубашка и меховые сапожки — правда, размером больше, чем нужно, но Анджали с удовольствием скинула свои тряпичные туфли. Согревшись, танцовщицы приободрились и при помощи проводницы забрались в седла. Сама проводница взяла за повод первую лошадь и уверенно повела в темноту.

Анджали сидела в седле первой лошади и тут же спросила:

— Как тебя зовут, сестрица?

— Мадху, — был ей ответ.

Это означало «сладкая», и Анджали удивилась:

— У нагов имена такие же, как у апсар?

— А я — не нагини, — засмеялась Мадху. — Я родилась в верхнем мире, училась в школе апсар и стала лоувики тридцать два года назад.

— О-о! — Анджали не смогла скрыть удивления. — Что же ты делаешь здесь?

— Живу, — ответила она коротко.

Анджали поняла, что дальнейшие расспросы будут лишними и замолчала.

Но лоувики Мадху больше ничем не выказала недовольства. Наоборот, казалось, она была очень рада приезду танцовщиц. То и дело она пробегала вдоль каравана, справляясь, как апсары себя чувствуют, поправляя сбившийся плащ или помогая завязать шапку, чтобы не задувал ветер. Каждой она смотрела в лицо и каждую ласково поглаживала, словно перед ней были не живые женщины, а игрушки.

Анджали посматривала на нее тревожно — в Тринаке, и тем более в Амравати, такая сердечность всегда вызывала подозрение. Кто будет добр к сопернице? Только дурочка или та, что замыслила коварную хитрость.

От Мадху не укрылись ее взгляды, и на очередном повороте, когда Анджали неуклюже сползла из седла, проводница сказала, вовремя подхватив ее и удержав от падения:

— Пусть тебе не кажется странным, что я смеюсь и так радуюсь. Мне и правда радостно видеть вас. Вы пахнете верхним миром, и солнцем. Я счастлива, даже просто прикасаясь к вам.

В ее голосе звучала неподдельная тоска по внешнему миру, и Анджали удивленно спросила:

— Зачем тогда ты здесь?

— Я проклята, — просто ответила Мадху и поправила седельную подушку.

Анджали желала бы разузнать обо всем подробнее, но лоувики Мадху махнула ей рукой и поспешила к другой девушке, которая чуть не потеряла меховой сапожок, пытаясь усидеть на лошади.

В сумерках невозможно было разглядеть вершину горы — терялась в облаках. Анджали подумала, что где-то там, наверху, среди ветра и снега, медитирует Гириши, умеющий творить майю танцем. Чтобы подняться к нему — не стоит и мечтать. И почему его называют подземным богом, если он живет на вершине горы? Потому что он повелевает мертвецами и подземными тварями?

Караван поднимался по крутой тропке, и вскоре остановился возле гладкой отвесной скалы. Мадху еще раз пересчитала прибывших девушек, убедилась, что все на месте, а потом подошла к скале. Трижды поклонившись, она коснулась гладкого отполированного камня, и вдруг каменная стена дрогнула и открылась, уехав вверх. Как будто раскрылась пасть огромного чудовища. Апсары испуганно ахнули, но Мадху уже тянула под уздцы передовую лошадь и весело смеялась, показывая, что бояться нечего.

Внутри было светло, но Анджали нигде не увидела светильников. Это напомнило ей виману господина Шакры, только свет здесь был гораздо ярче и немного желтоватый. Она нашла, что такое освещение приятнее для глаз, и с любопытством осматривалась.

Кони шли широким коридором, вправо и влево отходили другие ходы — все ровные, без единой зазубринки на гладком камне. Стало тепло, и Анджали сбросила капюшон.

Она осматривалась с любопытством и страхом, ожидая появления подземных жителей, но коридор, которым вела их Мадху, был пуст, и мягко, но неуклонно вел караван вниз.

— Сестрица, — позвала Анджали, — когда же будет город?

— Скоро увидите, мои драгоценные, — апсара оглянулась, блеснув зубами.

Голоса девушек были подхвачены эхом, но только странное это было эхо — словно несколько человек зашептали и заговорили, и слова вроде бы были понятны, но смысл ускользал. Кто-то из апсар ахнул, и эхо ответило шумом улицы, приглушенными голосами прохожих, резкими воплями ослов, щебетом птиц. А ведь вокруг были только каменные стены — обточенные полусферой, очень ровные, отполированные до блеска.

Что касается Анджали — она чуть не свалилась с лошади, потому что произошло непостижимое — Мадху говорила с ней, стоя прямо перед лошадью, но голос бывшей апсары прозвучал справа и слева от Анджали, как будто Мадху шептала ей в оба уха одновременно.

— Что это? — воскликнула Анджали, невольно оглядываясь.

— Вот вы и познакомились с магией нагов! — Мадху засмеялась. — Не бойтесь, это и в самом деле эхо. Сейчас мы выйдем из коридора, и все пройдет.

Присмиревшие танцовщицы боялись теперь сказать хоть слово, но чудесному эху хватало шума лошадиных копыт, звона бубенчиков и скрипа сбруи, чтобы создавать новые звуки. Анджали то слышала шум прибоя, то шелест деревьев, а иногда ей казалось, что раздается даже тяжелое бряцание сабель.

— Наги не любят, когда жители верхнего мира вмешиваются в их жизнь, — пояснила Мадху. — Поэтому были созданы эти коридоры — лабиринт, полный таинственных голосов. Ведь вызвать у противника страх — это почти победа.

'Страх — это почти проигрыш, — подумала Анджали.

А в следующую секунду коридор закончился, и караван оказался в огромной пещере.

Нет! Огромной — это значит, ничего не сказать!

Свод ее терялся где-то в вышине — в полумраке и тумане золотистых облаков, которые медленно плыли, не бросая тени. А внизу перед танцовщицами раскинулась целая страна — с горами и реками, с лесами и рощами. Только листва на деревьях была не зеленой, а золотистой, алой, розовой, как будто в этой подземной стране воцарилась вечная осень. А ведь только что на горе Анджали наблюдала настоящую зиму, а в городе царя богов сейчас было сладостное лето. Только сейчас она в полной мере поняла, как огромен и многообразен мир, созданный богами. И на мгновение ей стало смешно, что она была уверена, что жизнь ограничена лишь небесными городами. Но тут же она укорила себя за неподобающие мысли и напомнила, что сколько бы ни было стран, народов и земель, гора Сумеру — венец творения, и только там можно жить достойно и счастливо.

Караван потянулся к городу, видневшемуся вдалеке, и вскоре апсары оказались городе нагов.

Анджали с опаской ждала появления чудовищ, но город змей походил на обыкновенный, надземный город — здесь были жилые многоэтажные дома, фонтаны и пруды, базарные площади и дворцы, и жители этого города ничуть не отличались от жителей верхнего мира — у них были по одной голове, по две руки и по две ноги, и ни у кого не было заметно чешуйчатого хвоста.