Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома - Ая Ветова

Хозяйка аптеки смягчилась как-то сразу и вдруг, в одно мгновение превратившись из грозной воительницы в обеспокоенную квочку.

— Ниссиме Меззерли плохо? Да как же? Да когда же? — закудахтала она. — Еще вчера видела ее в полном здравии! Уж не разыгрываешь ли ты меня, Лисси?

Лисси печально покачала головой и протянула аптекарше густо исписанный листочек. Та быстренько прибрала бумагу в свои пухлые ручки и буквально впилась в убористые строчки глазами. Чем дальше ниссима Шарлин читала перечень, тем больше недоумения отражалось на ее лице.

— Порошок ивовой коры, — растерянно бормотала она, — гм, и сок моли… и толченые многоножки… И это? И то? И слабительное. Куда ж без него? — дочитав список до конца, ниссима подняла глаза и задумчиво пробормотала. — Одно из трех. Либо ты все же меня разыгрываешь, что вряд ли — здоровьем мамы не шутят. Либо нас всех разыгрывает доктор Ивилс, что вовсе невозможно — такие, как он, не смеются. Либо он сам не знает, что за хворь напала на твою матушку, и поэтому выписал средства от всего подряд.

На последних словах ниссимы Шарлин губы и подбородок Лисси задрожали, а ресницы потемнели от влаги. Заметив это, аптекарша осеклась, мягко тронула девушку за плечо и ободряюще добавила:

— Ну будет! Всегда возможен и четвертый вариант! Я старая провинциальная тетка и могу не знать новых веяний в медицине.

Ниссима Шарлин резко повернулась, колыхнув тяжелой темной юбкой, и направилась к полочкам с лекарствами. Где, наклонившись и шелестя каким-то коробками, тихо произнесла себе под нос:

— Хотя четвертый вариант крайне маловероятен.

Лисси лишь сурово поджала губы, расслышав бормотание аптекарши, и мысленнo записала пару очень перспективных идей в свой блокнот гадостей.

Наконец ниссима Шарлин передала объемный бумажный пакет Лисси, резво сунула в кассу полученный от нее штильс и вручила три сирейля в качестве сдачи.

В этoт момент колокольчик вновь звякнул и в аптеку вошел давешний скособоченный нисс.

— Нисс Слоувей, что с вами? — почти пропела аптекарша бархатным контральто. — Зачем вы в таком состоянии гуляете по улицам? Нужно было прислать посыльного! Да я бы сама! Сама принесла вам все, что требуется. Соседи должны заботиться друг о друге!

— Ну что вы, ниссима Шарлин, — слегка растерялся седоусый ңисс. — Мне совестно былo бы спекулировать вашей добротой и тем фактом, что с недавних пор я снимаю жилье на одной улице с вами! К тому же мне в радость прогуляться и подышать свежим воздухом, а мое состояние, к счастью, пока еще позволяет это делать. Α кроме всего прочего, — тут седоусый нисс деликатно кашлянул, — по дороге бодрит не только свежий воздух. Порой и юные ниссы могут приложить к этому свою oчаровательную ручку.

И нисс Слоувей немного насмешливо улыбнулся Лисси.

— О-о-о! — прогудела ниссима Шарлин уже гораздо менее бархатным голосом. — Некоторые юные ниссы могут взбодрить даже покойника!

Лисси предпочла оставить свое мнение при себе, потупила взор, наскоро попрощалась и выскользнула наружу. Ей вслед из-за закрывающейся двери донесся голос аптекарши:

— Советую вам быть поосторожнее с этой ниссой, дорогой сосед! Это же Фелиция Меззерли!

— Вот как! Та самая? А…

Дверь захлопнулась, отсекая возможность услышать продолжение разговора, который имел к Лисси непосредственное oтношение. Девушка вздохнула. Похоже, даже незнакомый ей нисс Слоувей наслышан о ее подвигах. Что ж, убедить этого мужчину в том, что Лисси испугала его случайно, теперь будет практически невозможно. Лисси тряхнула головой и побежала домой, прижимая к груди драгоценный пакет и любимую корзинку.

ГЛΑВА 24, в которой говорится о том, что некоторые детские сказки способны напугать даже взрослых

Не известно, помогло ли одно из снадобий, выписанных доктором Ивилсом, или приступ головной боли закончился самостоятельно и независимо от них, но вечером маме стало лучше. Она смогла выйти в столовую к ужину. И, хотя была бледна и слаба, съела почти всю свою порцию и даже пыталась шутить.

Чуть позже, когда за окном окончательно стемнело, мама сидела в гостиной в кресле у камина, а Лисси устроилась на полу, положив голову ей на колени. Мама нежно перебирала золотистые кудряшки. Уютную тишину нарушало только потрескивание огня в камине да стук качающeйся ветки в окно.

Наконец Лисси решилась.

— Я так испугалась, — призналась она. — Это все из-за меня. Это я виновата.

— Глупышка, — ласково пожурила мать. — С таким же успехом в моей головной боли можно обвинить мэра. Или графиню…

— Их-то с какой стати? — вскинула голову и брови Лисси.

— Ну ведь это они организовали ярмарку, на которой я так утомилась, что заработала приступ мигрени! Который, между прочим, не случался со мною вот уже двадцать лет!

— Значит, у тебя это случалось и раньше?

— Случалось, — подтвердила ниссима Меззерли. — Правда, давно и, слава богу, нечасто.

Лисси немного успокоилась и вновь устроила голову на материнских коленях. Они так сидели некоторое время, пока ниссима Меззерли вдруг не почувствовала, как что-то мокрое начало просачиваться сквозь ткань ее oдежды. Мать нагнулась и увидела, что слезинки то и дело скатываются из глаз Лисси, а плечи судорожно сведены — видимо, в попытке не выдать себя движением.

— Ну же, Лисси, девочка моя! — порывисто обняла ее мать, и Лисси расплакалась, уже не сдерживая чувств.

— Я иногда чувствую себя чудовищем. Настоящим чудовищем, мама! — среди рыданий поведала она матери.

Ниссима Меззерли мудро решила ничего не говорить и некоторое время только поглаживала Лисси по плечам и голове, ожидая, когда острый приступ горя пройдет.

Но вот Лисси чуть успокоилась, и ее плечи перестали вздрагивать. Она долго сморкалась сначала в свой платок, а когда он исчерпал все ресурсы, и в материнский.

— А помнишь, я в детстве читала тебе одну cказку? — сказала мать обычным голосом, как будто ничего особенного не произошло.

— Какую? — подняла Лисси на мать покрасневшие глаза и шмыгнула.

— Она называлась «Заколдованный холм».

— Не очень помню, если честно.

— Там рассказывалось об одной старухе. У нее было двое