На штурм будущего! Спецназ «попаданцев» - Сергей Артюхин

Несмотря на то что о делах в Метрополии пропаганда говорила глухо, о том, что все плохо, догадаться мог даже не очень умный человек. Достаточно было послушать о «героической борьбе летчиков и служб ПВО» или о «сокращении фронта для усиления оборонительного потенциала» — в случае с Азией. Последнее Дэвиду было слишком хорошо знакомо — Альянс уже насокращал свой Ближневосточный фронт до Палестины, хотя начинал войну в Северном Иране и в Европе…

Честно говоря, Ройс уже начинал думать, что все кончено. Такого с ним не было никогда — даже после катастрофы Дюнкерка, где он был одним из последних эвакуированных, не чувствовалось, что враг победит. Британец, как и многие его сослуживцы, кстати, неожиданно осознал, что они больше не воюют с армией — они воюют с системой. Это было не наступление — нашествие, другого слова и не подберешь.

Советская Армия действовала словно безотказный автомат — методично, шаг за шагом вытесняя Альянс из Евразии. И никакие ухищрения не помогали — всякое сопротивление безжалостно давилось с использованием невероятной огневой мощи и маневра.

А учитывая, что теперь даже немецкая армия проигрывала Советам в организации, сопротивление казалось бессмысленным.

«Тонкая красная линия» трещала, и, казалось, осталось чуть-чуть до того момента, как она лопнет.

Дэвид вспомнил, как страшно выглядело последнее наступление русских. Как предрассветная тьма неожиданно взорвалась тысячами, десятками тысяч снарядов и ракет, буквально испаривших двухкилометровый участок с таким трудом воздвигнутого укрепрайона. Как артиллерия неожиданно точно била по пунктам управления, по ДОТам и ДЗОТам. И как в эту дыру хлынула армада практически неуязвимых стальных чудовищ, сопровождаемых многочисленной пехотой и мелкими в сравнении с танками бронетранспортерами.

Одновременно с этим у целого куска фронта исчезла связь с командованием — причем связных даже не пробовали посылать, зная, что это бесполезно. Советский спецназ был многочисленен и более чем хорош — товарищ Сталин умел учиться в том числе и на своих ошибках…

Но самым страшным было не это, а то отвратительное чувство беспомощности, которое возникало при виде бессильно рикошетирующих от брони «красных» танков бронебойных снарядов.

«Интересно, как там сестра? — мысли британца сделали скачок и вернулись к семье. — Надеюсь, Джеффри о ней хорошо заботится». Капитан еще пока не знал, что семья его сестры, работающей медсестрой в одном из многочисленных госпиталей Средней Англии, уже мертва — несколько советских бомбардировщиков, чьей целью была база Королевских ВВС, промахнулись и накрыли жилой квартал. Жертв было не так много, как могло, — но некоторым гражданским все же не повезло.

— Капитан Ройс? — офицер в не слишком чистом комбинезоне танкиста поднялся навстречу сослуживцу.

— Да. С кем имею честь?

— Лейтенант Мэнсон. Я так понимаю, вы наш новый командир?

— Если вы из второго батальона — то да.

— Добро пожаловать, сэр. Провести вас к штабу бригады?

— Буду рад, если вы мне здесь все покажете, лейтенант, — благосклонно кивнул Ройс.

После пары месяцев в госпитале в Александрии оказаться на передовой было… несколько непривычно. Чувствовалось, что ситуация стала гораздо хуже: когда Дэвида ранили, фронт был аж в Ираке, а Турция еще держалась, хоть и была на грани. Да и на лицах офицеров и солдат еще не лежала печать безнадежного отчаяния.

— Где это вас так? — Мэнсон кивком головы показал на чудовищный шрам, тянущийся через все лицо.

— Багдад, — капитану было практически больно вспоминать об этом не самом приятном событии своей жизни. Их роту (точнее то, что от нее осталось) тогда зажали на одной из узких улочек. Дэвид еще надеялся продержаться до подхода подкреплений — но все планы разрушили советские пехотинцы. Поддерживаемые огнем тяжелых самоходок и танков, они выбили засевших в домах по одну из сторон улицы англичан и уничтожили «светлячков» гранатами. Сержант Керри, командир одного из взводов, выдернул танк из укрытия — и получил бронебойным в борт от советского «коллеги». Еще один танк завалило обрушившимся зданием. Так что к моменту подхода подкреплений в строю оставалось лишь два танка и еще один — как раз принадлежащий Ройсу — мог стрелять.

Капитана в том бою спасло лишь то, что русские штурмовики, вызванные осторожной пехотой, сначала атаковали более опасные цели, коими посчитали исправные танки. На свою беду — хотя, может, и счастье — Дэвид открыл огонь из зенитного пулемета, чудом уцелевшего во всей этой бойне. Реакция последовала незамедлительно: двухмоторный самолет русских огрызнулся пламенем. Пули британца пощадили, но одна, более везучая, разнесла его пулемет на куски. Некоторые из которых полетели прямиком в лицо танкисту.

Он тогда потерял сознание от боли и не видел, как его вытаскивали и отправляли в тыл. А спасший его боец, заряжающий командирского танка Симмонс, до конца боя не дожил, уже под вечер попав под удар советской артиллерии.

— Да уж, в этом дважды трахнутом Багдаде было жарко, — голос Мэнсона выдернул капитана из тяжелых воспоминаний.

— Были там? — поневоле заинтересовался Ройс.

— Ага. Стояли на берегу Тигра, держали мосты. Потом прикрывали отход.

— И до сих пор живы? — неподдельно удивился Дэвид. Оторваться от наступающих советских войск было с некоторых пор еще сложнее, чем от немецких.

— Не наша заслуга, — усмехнулся Мэнсон. — Просто русские остановились для перегруппировки и подтягивания тылов.

— Ладно, лейтенант. Что у нас с техникой? — Ройс решил не откладывать неприятное на потом и сразу узнать плохие новости.

— Да как сказать. У нас в батальоне две полностью комплектные роты и еще одна, укомплектованная на тридцать процентов. Вся техника на ходу, но у некоторых танков разные проблемы — у двух разбиты приборы наблюдения, еще у четырех проблемы с ходовой — ездить могут, но не быстро и не слишком долго. И тому подобная хрень.

— И как дела с ремонтом?

— А никак, — криво ухмыльнувшись, Мэнсон пожал плечами, а потом покрутил пальцем у виска. — Командование забрало всех ремонтников по каким-то своим надобностям. Мы, что могли, сделали, но на остальное у нас нет ни сил, ни средств, ни умений и навыков.

— Черт! — ругательство вырвалось само собой.

— Капитан, тут слух ходит, что нам вроде как дадут новые американские танки. Как думаете, это правда?

Вместо ответа Ройс неопределенно махнул рукой. Но после некоторой паузы все же заметил:

— Может, и дадут. Когда их у самих американцев будет в достатке. Сомневаюсь, что до нас очередь в ближайшее время дойдет.

— Понятно, — в голосе лейтенанта послышалось разочарование. — Сэр, собственно, мы пришли.

Офицеры стояли перед зданием, покрашенным краской какого-то грязного, неопределенного цвета. Облезлые стены вызвали в памяти капитана картинку из его недавнего больничного прошлого. Откуда-то из глубин сознания вылезла картинка набитого ранеными госпиталя, страшные стоны умирающих и этот страшный запах лекарств и смерти.

Дернувшись от нахлынувшего отвращения, Дэвид с усилием взял себя в руки и, глубоко вздохнув, вошел внутрь.

— …и таким образом, товарищи. — Маршал Жуков сегодня был в хорошем настроении. Собранная им ударная группировка должна была буквально втоптать противостоящие Советской Армии войска Альянса в землю. А переброшенные, наконец, из освобожденной Европы войска превратили качественное превосходство еще и в количественное. — Через два дня в пять часов утра мы начнем наступление по всем фронтам нашего ТВД. Точно по плану «Уран». Задачи свои вы все знаете, так же как и знаете, что товарищ Сталин очень на нас рассчитывает. Мы должны выйти к Иерусалиму в течение недели — и никаких оправданий по срыву сроков я не потерплю!

Одному из лучших полководцев планеты нравилось воевать так, как он это делал сейчас — с прекрасной связью, мощнейшими механизированными корпусами под рукой и с постоянной поддержкой авиации. А также с отлично вооруженным, обученным и оснащенным русским солдатом в качестве главного козыря.

Во время последних наступлений Жуков чувствовал себя дирижером огромного, невероятно умелого и сыгранного оркестра. Это было нечто невообразимое — пустыни давали пространство для маневра, для «глубокой наступательной операции» в ее чистом, незамутненном виде. Казалось, что Советская Армия была огромным живым существом, глотающим группировки Альянса одну за одной и выплевывающим лишь жалкие остатки от некогда сильных частей.

А еще маршал немного, совсем чуть-чуть, завидовал Василевскому из-за великолепной победы последнего над японцами. И Жуков, понимая, что принять капитуляцию американского президента или английского короля он в ближайшее время не сможет, поставил своей целью заставить сдаться хотя бы Монтгомери и Эйзенхауэра — это не японский император, конечно же, но тоже неплохо. А очередь короля еще придет.