Канарейка в клетке - Анна Вонг

— Не нужно говорить, птичка. Просто молчи.

Я дернул ее на себя, насильно впиваясь в губы. Она мычала, вырывалась, била меня в грудь кулаками и плакала.

Вот оно. Ложь, все это было ложью, ее поцелуи, ее слова, все это неправда, мне подсунули очередную фальшивку, а я купился.

Ну, ничего, сейчас я получу то, что давно должен был взять силой. Моей компенсацией станет секс, отвратительный грязный, но такой желанный.

Я не сразу понял, что случилось. Сильнейшим ударом в голову меня отбросило к противоположной стене. Послышался звон битой посуды, за которую я инстинктивно хватался, пытаясь удержаться на ногах.

Из разбитого уха сочилась кровь, голова гудела, я собрался с силами и поднялся. Не обращал внимания на истерику Карины и испуганные метания Марго. Я смотрел в зеленые глаза лучшего друга и видел в них только лютую злость.

— Она уже не твоя птичка, Армандо — заорал Лука. — Если ты сейчас не прекратишь, то потеряешь единственного союзника, понял меня?!

— Я твой босс, в первую очередь! — кричал я в ответ. — Какого хрена ты себе позволяешь?

— Ты уже не дон, Армандо. А Карина — моя женщина и я больше никому не позволю ее обидеть!

Глава 35

Лука

Проводив испуганных девушек в комнату, я вернулся на кухню. Армандо сидел за столом и курил. Взъерошенные волосы, порванный и помятый костюм, думаю, внутри Армандо выглядит так же. Мне его жаль, даже после того, что он сделал. Я все еще дорожу им, но больше не позволю обращаться, ни со мной, ни с кем-либо другим, как с мусором. У власти Герра есть отчетливая граница, у моего терпения тоже.

— Поговорим? — тихо спросил я, присаживаясь напротив Армандо.

— О чем? Расскажешь, как трахал мою женщину и предал нашу дружбу? — хмыкнул Герра.

— Что ты вообще знаешь о дружбе, Арман? А о любви? — устало бросил я. — Ты считаешь своей, женщину, которую насильно притащил в чужую страну, запер и требовал поиграть с тобой в любовь. Ты бог или дьявол? Кто ты, чтобы распоряжаться чужими жизнями и свободой?

А что до дружбы. Ее уже давно нет. Осталась только память о ней, крохи счастливых воспоминаний, припорошенные твоим безразличием и манией величия. Ты так часто бросал в меня горящие камни, друг, указывал на мое положение в семье и кичился властью. Ты не сможешь обвинить меня в предательстве или неверности, я всегда был рядом, и ни разу ни сделал ничего, без твоего на то разрешения.

Армандо молчал, опустив голову, его ладони были сжаты в кулаки. Понимает, что я прав, но никогда не признает этого. Я не знаю, сможет ли все когда-нибудь стать иначе, но я очень надеюсь, что найдется тот, кто поможет ему измениться.

Чуть приблизившись к нему, я продолжил шепотом.

— Есть в мире чувства, которые не подчиняются приказам, им плевать на мнения людей, они живут своей жизнью и приходят тогда, когда сами этого хотят. Это любовь, Армандо. Над ней не властно время, перед ней бессильны властители миров. И даже такие черные души, как моя, могут стать светлее, когда легкое дуновение настоящей любви согреет темный сумрак сущностей моих внутренних демонов.

Я пойду на этот свет, пусть он даже сожжет меня дотла. Я буду гореть, зная, что погибаю счастливым.

— Монстры не умеют любить, Лука. Потому что монстр — это сила, а любовь — слабость. Мне жаль, но ты теперь слаб…

— Ты ошибаешься. Во мне невероятная сила. Она живет внутри благодаря моей любимой женщине. И даже если Карина таковой себя не считает, я сделаю все, чтобы вымолить у нее прощение! Я снова сделаю ее счастливой, по кускам соберу ту жизнь, которую ты безжалостно отобрал! Крушить — не созидать, верно?

— Я не прощу тебя, Лука.

— И не нужно. Постарайся простить самого себя.

Утром все мы встретились на кухне. В тишине. Каждый сам за себя. Завтракали под монотонный стук чайных ложек о чашки и хруст белого хлеба. Я просто не представляю, как наша странная компания будет работать вместе и будет ли?

Первой нарушила молчание Марго.

— Я понимаю, что каждый здесь считает себя чужим, а соседа — виноватым в своих бедах. Но разделение — это последнее, что нужно нам в этой ситуации. Хочу напомнить, девушки все еще в опасности, а у меня все еще рана на ноге. Мне бы врача.

— Тебе срочно нужно в больницу, Марго — произнесла Карина, разглядывая проступающую через повязку кровь.

— Нельзя ей в больницу. О пулевых ранениях сообщают сразу в полицию. Появится слишком много вопросов, и нашу деятельность пресекут на корню, рассадив нас по разным камерам местной тюрьмы — подал голос Армандо, и через несколько секунд, тихо добавил, глядя на Карину — Прости.

Проигнорировав извинения, Карина вышла из-за стола и вернулась с телефоном в руках.

— Моя подруга, Марина — врач. Но я очень не хочу рассказывать ей подробности о моем «путешествии» в Неаполь. Нужно придумать что-то, не вызывающее подозрений, легенду правдоподобную и тогда позвонить ей. А сейчас, предлагаю всем собраться и уехать подальше от центра города. Быть у всех на виду — опасно.

— Согласен с тобой — кивнул я. — есть идеи, где мы можем поселиться?

— Есть дом, в который я обещала себе больше никогда не возвращаться. За ним присматривает Марина, но обычно она ездит туда только летом, поэтому сейчас там должно быть свободно. Он просторный, с большим садом, места хватит всем. Устроит?

— Вполне — ответил Армандо за всех.

— Но ты уверена, что мы можем туда поехать? Если тебя с этим домом связывают плохие воспоминания — лучше подыскать другой вариант. — резонно отметила Маргарита.

— Все в порядке, когда-то все равно бы пришлось.

Заехав в магазин и купив все необходимое, вызвали такси и поехали за город. День выдался на удивление солнечным, но теплым его назвать было нельзя. Порывы холодного ветра заставляли ежиться и кутаться сильнее в теплую одежду.

Старый, деревянный дом стоял чуть в отдалении от остальных домов в поселке. Разноцветное море из опавших листьев приятно шуршало под ногами, головки ярких цветов поникли, сбрасывая редкие лепестки на влажные от моросившего на днях дождя, каменные дорожки. Глухой стук покосившихся качелей заставил меня возродить в памяти воспоминания о собственном, счастливом детстве. Те самые, что я трепетно хранил в самом дальнем углу своего сознания, берег, чтобы не потерять связь с тем прошлым «я», с радостным, беззаботным парнем, который так любил