Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы - Юлия Славачевская

— Эта сволочь оскорбила И. О. верховного бога, попыталась угробить моего мужа и брата — и вы предлагаете дать его вам на посылки, стрелы выдергивать?! А вот не будет этого! Слишком жирно!

В это время тело Илоны начало потихоньку истончаться.

Денис указал ей:

— Илонка, ты исчезаешь!

Та сразу среагировала:

— Зовите этих красавцев!

Те чинно влились в храм без единого звука.

— Слушайте внимательно, убогие! — громогласно изъявила священную волю Илона. Указала на нас пальцем. — Вы всеми силами поможете этим людям! Не только безвозмездно выкуете в святилище горгулью подкову, но также дадите проводников и поможете как можно скорее выйти из болот. Понятно?

— Понятно! — единогласно отозвалась паства.

— Где тот ваш… Хома? — капризно спросила Илона.

Монах не отклинулся. Жена повела кадуцеем — и жертву немедленно притащили к алтарю поближе. Монашек бился как припадочный и упирался обеими ногами.

— Денежку уважаешь и покушать в тепле любишь, да, командир? — вкрадчиво поинтересовалась Илона. — Везде лезешь поперед батьки в пекло, а совесть и особую связь с богом давно потерял, да? — И ласковый взгляд, от которого хочется залезть под стол. — Хорошо, я помогу тебе, Мидас обожравшийся… — злобной гадюкой прошипела она. Громко объявила: — С этого дня начнешь вести перепись населения!

Монашек было воспрял духом. Глазки заблестели, щечки загорелись, на лице — райское блаженство… Видимо, при мысли о придорожных тавернах и кабаках, многочисленных взятках, богатых вспомоществованиях и полной бесконтрольности.

— Да не обычного, — опустила его жена с небес на землю, — а волшебного! Чтобы пересчитал и учел поименно каждую — слышишь, каждую! — кикимору, горгулью и горгула. Нашел и записал данные на каждого лешего и домового! — Постучала в задумчивости пальцем по нижней губе. — И кого я тут еще не называла? О! Арианэ, уборов, Белую Руку, маньяков, ырок, укрутов… и прочих! Всех!

Хома сбледнул.

— И попробуй хоть кого-то пропустить! — добила злосчастного проверяющего разъяренная И. О. верховного бога. Посулила: — Ежели я тебя, ненасытная утроба, в том заподозрю — будешь считать и переписывать каждый раз заново! И у каждого интересоваться, как зовут его маму с папой до седьмого колена, и спрашивать удостоверение морды!

Бедолага упал в настоящий обморок.

— Все слышали? — резко переспросила жена.

Присутствующие, кроме нас с Денькой, пали на колено, удостоверяя: они слышали божью волю.

— Все вон, кроме них! — Илона повторно разогнала трясущихся зевак. Ее тело уже виднелось тонкой дымкой — видимо, любимую затягивало обратно.

Словно покорное стадо, кузнецы вышли из алтарной комнаты, забирая с собой наказанного Хому. Тот, подвывая, все пытался толкнуть речь в свое оправдание. Его жалобные стенания единодушно игнорировали.

— Слуш внимательно! — заторопилась Илона, сильно нервничая и проглатывая окончания. — У меня есть зервизбдун… — Взмахнула рукой. — Короч, неважно. Я не слышу, но могу тебя увидеть. Если напишешь покрупнее — мне будет понятно, я смогу прочесть и помочь вам как-то. Понял?

Я молча кивнул.

— А ты, выдра перепончатая, тронешь моего брата — располосую на веревочки и шарфик свяжу Хоме в странствия! Усекла, инстинктом ушибленная?

Русалка нахмурилась, но промолчала, выбежав наружу. Илона снова повернулась ко мне:

— И помни! Я вас обоих очень лю… — Жена исчезла.

Мы остались в храме вдвоем с Денькой. Когда вышли — заметили: наступил вечер. Солнце клонилось к западу, поливая землю рубиновыми лучами.

У храма выл, отчаянно цепляясь за выступающие камни фундамента, удрученный Хома. Слезные жалобы и закатанная истерика взяточнику не помогли: с тощим мешком, с продуктами и куцым одеялом-скаткой добросовестные кузнецы, славные божьи люди, раскачали келаря за руки за ноги и с треском кустов выкинули в сторону леса. Бородатый игумен погрозил на прощанье келарю увесистыми клещами.

Вскоре наступила тишина. Завывания на дороге затихли.

— Завтра с утра куем подкову, — пророкотал главный кузнец.

Нас отвели в общежитие для паломников. С усталым вздохом смежив веки, я прикорнул на лавке рядом с Денисом. Арианэ надежно пас Сухлик, и это примиряло с его существованием…

Денис

В моей прежней жизни было мало сюрпризов (за исключением Илоны!). Иногда у меня складывалось впечатление, что мы живем в центре огромного застойного болота. Зато теперь… находимся в самой сердцевине реального, но я уже неделю с тоской мечтаю о прежнем застое.

Верните мою эпоху застоя обратно! Хоть бы самую его малость! Пусть будут любимые дурики, серийные маньяки и студенты! Я к ним привык! Согласен даже не требовать прибавки жалованья!

Раньше я твердо верил: если не брать дурного в голову, то и с тобой ничего плохого не случится. А тут… угодил в мясорубку и никак не могу понять, куда и когда меня в следующий раз догонит гигантский нож. А попробуй угадать: отрежет голову или даст пинка? Сплошные американские горки!

Итак, в четвертую ночь на болотах со мной что-то приключилось. Вернее — приключилась! Амнезия. С головой — насколько возможно в тех экстремальных условиях, в которые я попал, все было в порядке! — а вот память отказала.

Полностью очнулся я уже возле кузни, когда почтенные мастера и молотобойцы дрались с нашими, значительно превосходя их в количестве. На мне мертвым грузом висели два зеленых ребятенка непонятной наружности с криками: «Папаня!»

Ну, хоть не «маманя» — и то хлеб! А то ведь мучился бы потом жутким вопросом: разве я крокодил Гена, чтоб такое на свет породить?

Во рту было сухо, мучило чувство, будто кот там нагадил, но в остальном все вроде нормально. Провел ладонями по лицу и пощупал скальп на предмет целостности: по голове не били!

Пока противоборство с кузнецами затихло, я судорожно пытался протестировать свое состояние: невроз? Истерический невроз? Шизофрения? Синдром Корсакова? Органические поражения корково-подкорковых структур? Клещевой энцефалит?

Парамнезия — да, несомненно! Выпал кусок ночи и почти весь день — вон солнце начинает садиться. Ретроградная амнезия? Да, пожалуй. Псевдореминисценций[15] вроде нет. Конфабуляции?[16] Под вопросом. Осталось только прийти к решению, ЧТО считать болезнью — инфекцию, переохлаждение или удары по голове. Еще?..

Многочисленные диагнозы и соответствующие им медицинские термины множились у меня в голове, как тараканы на кухне нерадивой хозяйки, разъедая веру в себя. И ведь МРТ[17] — исследование мозга и энцефалограмму тут пройти негде! И клиники хорошей нет! Я уж про толкового психиатра молчу! Не к ведуну же за психиатрической помощью обращаться! Голова пухла.

Хорошенько поразмыслив, под занавес я припомнил также, чем грозит в Средневековье статус психически больного. Мне стало совсем нехорошо. Представил себя закованным в цепи в местном дурдоме. Или доброго мускулистого дядю-хирурга с долотом и пилой в руках — и себя… с дырой в черепе. Как самый мягкий вариант — оборванного, немытого в виде гнусаво подвывающего юродивого на паперти.

И резко передумал. Пою я плохо, почти как Илона. Решил, как бы там ни было, до возвращения в наш мир или других случайностей стойко прикидываться здоровым, бодрым и в своем уме. Придя к такому логичному выводу, облегченно вздохнул — целее буду!

Кстати, решение было принято очень вовремя. Потому как иначе эфирную Илону, гвоздящую злых недругов в храме вполне материальным кадуцеем с традиционными гадюками над стилизованной чашей, мог бы и не пережить!

Дальше все прошло как по нотам. Не считая невыносимой навязчивости русалки, которая клеилась ко мне похуже нового скотча. Но у меня была массированная поддержка в виде зятя и двух детишек кикиморы, которых я сам же и пригласил, как впоследствии выяснилось. Совместными усилиями от Клены мы отбились. Теперь рядом на лавке храпел Кондрад, на мне вольготно разлеглись детишки, а впереди ожидал еще один веселый день в чужом мире.

Подков выковали целых пять! Просили все, нам не дали! — мы хотели их получить про запас. Пользуясь случаем, из нас с Кленой выпустили добрый стакан кровушки. Ну донорством я занимаюсь не первый день, это дело для меня привычное. А русалка хлопнулась в обморок.

— А давайте мы ее тут и прикопаем! — предложили солдаты, добрые и отзывчивые парни. От их слов наворачивались слезы умиления и признательности.

— Чтоб не мучилась животинка!..

— Не оживет? — деловито поинтересовался я у аборигенов.

Богуш приподнял безжизненную руку русалки и засомневался:

— Кто ж ее знает? У нечисти все не как у людей. Может, и вылезет…

Я представил арианэ в виде зомби. Передернул в ужасе плечами. Тогда мне только и остается как прикинуться умертвием и стенать рядом, попрошайничая кружечку крови или берцовую косточку. Брр! Вот еще! Я категорически отказываюсь! Моей психики на то не хватит, и тогда начнутся вышеописанные прелести, а я морально пока не готов стать пациентом ЭТОЙ медицины!