Святые и порочные - Збигнев Войцеховский

Попытки Тихона предотвратить неизбежный конфликт были интерпретированы как стремление «черносотенного духовенства» защитить церковное добро.

В конце марта большевикам надоело «просить отдать по-хорошему». Массовое народное сопротивление повсюду было беспощадно подавлено. Суды над «церковниками», расстрелы прокатились по всей России. Но и в начале мая кампания по изъятию церковных ценностей не была завершена. Собранные драгоценности составили лишь незначительную часть той суммы, на которую рассчитывали Ленин и Троцкий, – менее 5 миллионов золотых рублей (которые в основном были потрачены на проведение самой кампании по изъятию). Но подлинный ущерб не исчислялся деньгами. Погибли святыни православия, национальные сокровища России.

Жесткую линию в отношении духовенства, санкционированную Политбюро ЦК РКП(б), воплощало в жизнь VI отделение секретного отдела ГПУ во главе с Е.А. Тучковым. Патриарха несколько раз вызывали на допросы, надеясь склонить его к осуждению антисоветских действий духовенства. Однако этого не случилось.

Тем временем ГПУ подготовило «обновленческий» раскол. Двенадцатого мая к Тихону, уже неделю находившемуся под домашним арестом, явились три священника – лидеры так называемой «Инициативной группы прогрессивного духовенства». Обвинив патриарха в том, что его деятельность во главе Церкви стала причиной вынесения смертных приговоров, визитеры потребовали от Тихона оставить патриарший престол. Не добившись от него согласия, члены «Инициативной группы» 18 мая объявили о создании в их лице нового Высшего церковного управления (ВЦУ) русской Церкви. На следующий день патриарх был заточен в Донской монастырь. Теперь он находился под строжайшей охраной, ему запрещалось совершать богослужение.

Вместе с делом патриарха в ГПУ находились дела всех членов Священного Синода, под арестом содержалось около 10 человек. «Обновленческий» раскол развивался по плану и быстро втянул все нестойкие элементы, которые были в Церкви. В короткое время по всей России всем архиереям и даже всем священникам поступили требования от местных властей, от ЧК, чтобы они подчинились ВЦУ. Неподчинение расценивалось как сотрудничество с контрреволюцией. Во всех газетах того времени ежедневно печатались разгромные статьи, обличавшие патриарха Тихона в «контрреволюционной деятельности», а «тихоновцев» во всяких преступлениях. В 1923 году был устроен обновленческий «Собор», который объявил о том, что «единогласно принято решение о снятии с патриарха Тихона сана и даже монашества. Отныне он просто мирянин Василий Иванович Белавин». Советские газеты отныне и до самой смерти именуют Тихона только «бывшим патриархом».

Вскоре деятели пресловутого ВЦУ перессорились между собой, все больше внушая отвращение простым верующим. Патриарху Тихону было предложено освобождение из-под ареста при условии публичного «покаяния» («покаявшийся» патриарх был для власти гораздо ценнее), и он решил пожертвовать своим авторитетом ради облегчения положения Церкви.

Шестнадцатого июня 1923 года патриарх Тихон подписал известное «покаянное» заявление в Верховный Суд РСФСР, запомнившееся словами: «…я отныне советской власти не враг». Расстрел патриарха не состоялся, но «покаянное» заявление патриарха поставило под сомнение его стойкость в глазах ревнителей чистоты церковной позиции. С тех пор перед епископами будет постоянно стоять вопрос, что лучше: сохранить неповрежденным свое свидетельство об Истине перед лицом пыток и смерти или путем компромисса постараться получить свободу и на свободе еще послужить Церкви.

Двадцать седьмого июня патриарха перевели из внутренней тюрьмы ГПУ обратно в Донской монастырь. Тринадцатого марта 1924 года следственное дело по обвинению патриарха Тихона было прекращено постановлением Политбюро ЦК РКП(б). Закончилось, так и не дойдя до суда, одно из самых громких судебных дел того страшного времени.

Любовь и уважение верующих к патриарху Тихону не только не поколебались в связи с его «покаянным» заявлением, но лишь возросли. Именно в последние два года жизни патриарх Тихон совершил особенно много архиерейских хиротоний. Зачисленные или добровольно ушедшие в обновленцы священники и целые приходы возвращались к нему.

Последний период жизни патриарха Тихона поистине был восхождением на Голгофу. Постоянные провокации ЧК, злоба и клевета обновленцев, непрерывные аресты и ссылки архиереев и духовенства…

Но жизнь и самого патриарха все время была под угрозой. Девятого декабря 1924 года в квартиру проникли двое неизвестных, выстрелами в упор убили Якова Полозова, келейника патриарха, и скрылись. Патриарх очень тяжело переживал эту смерть. Он понимал, что пули предназначались ему – обычно в эти часы он бывал дома один.

Страшное напряжение, постоянная борьба подточили здоровье Тихона. 7 апреля, незадолго до полуночи, патриарх скончался.

На похороны его съехались почти все епископы. В завещании патриарха назывались три местоблюстителя патриаршего престола. Названные первыми митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и старейший иерарх Русской Церкви митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский) находились в это время в ссылке и не могли воспринять местоблюстительство. Третьим был назван митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Решением всего наличного собрания архиереев, по существу представлявшего собой Собор Русской православной церкви, он воспринял звание местоблюстителя патриаршего престола.

Прощание с патриархом было открытое. Толпы людей шли прощаться с ним день и ночь – по подсчетам мимо гроба прошло около миллиона человек. Конечно, никакая милиция не могла бы справиться с такой толпой, но всеми был соблюден полный благоговейный порядок, не было никаких скандалов, никакого шума. Так закончилась жизнь патриарха.

Первого ноября 1981 года патриарх Тихон был прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Синодом Русской православной церкви за рубежом. 9 октября 1989 года его канонизировал и Архиерейский Собор Русской православной церкви. Патриарх стоит во главе Собора новомучеников и исповедников Российских. Канонизация Святейшего Патриарха Тихона была первым шагом к прославлению новомучеников и новых исповедников Российских, пострадавших в годы революционной смуты и большевистского террора.

Теперь же посмотрим на личность первого за два столетия патриарха немного с другой стороны.

Не буду подвергать сомнению слова о его любви к Церкви с самого раннего детства – трудно ожидать другого от сына приходского священника, с отличием окончившего три подряд духовных учебных заведения. Однако, хотя сокурсники по Петербургской духовной академии и дразнили его «патриархом», предвидеть такого поворота его судьбы никто из них не мог не только потому, что патриаршества в тот момент не существовало. Его однокурсник, впоследствии православный миссионер в Южной Америке, протопресвитер Константин Изразцов, вспоминал о нем: «Во все время академического курса он был светским и ничем особенным не проявлял своих монашеских наклонностей. Его монашество после окончания академии поэтому для многих его товарищей явилось полной неожиданностью». То есть никак не проявлялось в Василии Белавине его будущее предназначение. Вышеупомянутые любовь к Церкви, смиренность, благочестивость? Но как же без этого можно было учиться в семинарии и духовной академии? Полагаю, однокурсник будущего патриарха имел в виду именно то, что Белавин нисколько не выделялся своей религиозностью на общем фоне. А вовсе не то, что он никак ее не проявлял. После академии Василий (которому на тот момент исполнилось 23 года) в июне 1888 года вернулся в Псковскую духовную семинарию (которую закончил до академии) – преподавать догматическое богословие. Трудно сказать, как долго собирался он заниматься преподавательской работой в тот момент, но три с половиной года спустя он принял монашеский постриг, и с этого времени речь будет идти уже о Тихоне.

Не прошло и месяца с момента пострига, а Тихон уже был рукоположен во иеромонаха. Произошло это 22 декабря 1891 года. В марте следующего 1892 года он был направлен в Варшавскую епархию, где назначен инспектором Холмской духовной академии; а уже в июле того же года стал ее ректором, параллельно состоя председателем Епархиального училищного совета, председателем православного братства и цензором изданий. Неплохой карьерный рост для молодого архимандрита. Видимо, Тихон действительно легко находил общий язык с самыми разными людьми. И, судя по всему, подвиги уединения подвижников прошлого его если и восхищали, то желания следовать им не вызывали. Вскоре церковная карьера Тихона сделала следующий скачок – 19 октября 1897 года (то есть еще до истечения шестого года с момента принятия монашества) 32-летний Тихон стал епископом Люблинским. Епископ любил и умел проповедовать – за одиннадцать месяцев пребывания в Люблине он прочел 120 проповедей.