Волк прыгнул - Александр Бушков

Данил вышел, уже зная все наперед. Отсюда он прекрасно видел, как из дальней двери спиной вперед появляется человек в форме, держащий один конец длинного ящика, а за ним и второй, подхватив другой конец. Именно возле этой двери и концентрировалась большая часть оперов, собака мирно сидела у подоконника, вывалив розовый язык, и была единственной, кто Данила не раздражал…

— Неприятные новости, Данила Петрович, — сообщил майор. — Только что наши сотрудники обнаружили совершенно противозаконные предметы…

— Надеюсь, не ядерные отходы? — усмехнулся Данил.

— Нет. Что, все другое, кроме ядерных отходов, вас словно бы и не удивляет?

— А меня давно уже ничто не удивляет, — сказал Данил. — Становлюсь стар и нелюбопытен. Впрочем… Что там ваши мальчики откопали, не гранаты ли? Не автоматы ли?

— Уж извините, я на этот вопрос пока что отвечать не буду. А вот помещение, боюсь, придется опечатать вместе со всем содержимым… законным содержимым, я имею в виду. Вы не зыркайте исподлобья, Данила Петрович, есть у меня такое право — в связи с только что сделанными находками. Если вас что-то не устраивает, обращайтесь в прокуратуру, я уверен, вас там с радостью встретят и постараются оказать предусмотренную законом поддержку…

Ящик пронесли мимо — длинный, аккуратно сколоченный из выкрашенных в защитный цвет досок, но крышка была подогнана плотно, и Данил не смог увидеть содержимого. Судя по прошлому опыту, речь, вероятнее всего, идет о боеприпасах, в таких вот ящиках бывают и заряды от подствольников, и минометные мины среднего калибра…

— Поговорим под протокол свидетельских показаний?

— Давайте, — кивнул Данил, как будто у него был выбор.

Глава 6

Выйдя из автобуса, Данил плотнее запахнул простецкий пиджачок — зацепился полой за поручень, и на свет божий едва не явилась взглядам антенна мобильника. Что плохо вязалось с его обликом деревенского комбайнера, решившего в выходной скатать в столицу, дабы привезти ближним скромные гостинцы. Не спеша направился в искомом направлении.

Справа тянулся высоченный бетонный забор шарикоподшипникового завода, за которым угрюмо громоздились корпуса. Крайняя из трех высоченных труб, правая, довольно-таки энергично дымила серым — завод работал, иногда прихватывая и выходные, никто в этом идиллическом захолустье не додумался растащить его по ваучерам, а если в чьей-то хитромудрой голове и бродили такие мысли, реализовать их не удалось.

Слева тянулись грязно-кремовые двухэтажки из штукатуренного кирпича, судя по виду, возведенные в одно время с заводом, в те времена, когда Берия уже потерял доверие и Маленков надавал ему пинков, по царица полей кукуруза еще не начала свое шизофреническое шествие по одной шестой части земного шара. В Шантарске таких тоже хватало на правом берегу, так что Данил почувствовал себя почти что дома.

Но, конечно, и не подумал расслабиться. Не быстро и не медленно, чтобы и внимания не привлечь, торча на одном месте, и не выглядеть чужаком, не знающим местности, пошел в конец улочки, где городская окраина представала взору в виде обширного пустыря, с легкой руки какого-то любителя апокалиптического дизайна украшенного брошенными в незапамятные времена великанскими бетонными кольцами, ржавым кузовом самосвала и прочим мусором явно заводского происхождения. Видно было, как по этой свалке бродят согбенные фигуры — здешние клошары со всем своим африканским усердием искали все, что хоть в малейшей степени годилось в дело или на продажу. А меж свалкой и облупленными двухэтажками стояло девятиэтажное здание из того самого желтого кирпича, каким, по слухам, была вымощена дорога в Изумрудный город. «Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной…», — мысленно пропел Данил, профессионально определяя точку, где мог таиться наблюдатель.

Не так уж и трудно было ее определить. Вряд ли о не станут лезть в одну из квартир, чьи окна выходят на желтый дом, и, представившись оперативниками на задании, занимать там позиции. Им тоже не след лишний раз светиться…

Свернул в последний подъезд последнего домишки. Ничуть не прячась, не приглушая шагов, поднялся на второй этаж, зажав в зубах пластиковую сумочку, влез по вертикальной ржавой лесенке, шумно отвалил столь же ржавую квадратную крышку люка. Опять-таки не маскируясь, повернул налево — краем глаза отметив пригнувшуюся у чердачного окна фигуру. Шумно плюхнулся на сломанный ящик вполоборота к неизвестному, упорно того не замечая, угнездил сумку меж расставленных ног и принялся в ней копаться.

— Эй!

Только теперь якобы сообразив, что он тут не один, Данил нехотя повернул голову. Хрипло отозвался:

— Ну?

— Что ты тут шляешься?

— А ты что, управдом? — прокряхтел Данил, извлекая бутылку водки и плавленый сырок. Дернул жестяной язычок. — Я тутошний, через дом живу, вот и решил похмелиться, пока моя не просекла…

— Пошел отсюда. В темпе.

— Ой ти-нате, хрен из-под кровати… — протянул Данил с истерической агрессией злого на весь мир нераспохмеленного алкаша. Достал стакан и, позвякивая горлышком о край, принялся заботливо его наполнять. — Выпить, что ли, хочешь? Ладно, набулькаю пол-аршина… Иди сюда.

Неизвестный двинулся к нему — напористо, целеустремленно, уж безусловно не за тем, чтобы пригубить даровых сивушных масел. Приближаясь, с решимостью уверенного в себе, трезвого и сильного мужика процедил сквозь зубы:

— Говорю, вали отсюда, потрох.

— Я тебе что, дрочить помешал? — возмутился Данил, держа стакан на весу. — Захлопнись, пидер…

Ага! Правая нога незнакомца грамотно пошла на удар, способный сделать больно кому-нибудь неподготовленному…

Вышло с точностью до наоборот. Полнехонький стакан водки полетел прямо в лицо нападавшему. Данил без труда ушел от удара, взмыв с ящика, поймал за щиколотку вмиг ослепшего субъекта, крутанул, взял на излом и припечатал гада к полу, еще на полпути врезав ребром ладони по соответствующей точке черепа.

Прислушался — ну, тишина, конечно, — достал из сумочки три больших рулончика широкого скотча, сноровисто задрал лежавшему без сознания обе штанины и принялся пеленать по голым ногам. Запас карман не тянет, скотч штука легкая, а по эффективности превосходит традиционные веревки и даже наручники. Задрав рукава пиджака, проделал то же самое с запястьями.

Осталось аж полтора рулончика. Недолго думая, Данил быстренько их пустил в дело, превратив пленника в некое подобие голливудского героя, опутанного засохшей слизью инопланетного чудовища. Освободиться из этакого кокона трудновато.

Быстренько обыскал. Документов никаких, оружия тоже нет, зато во внутреннем кармане почти такого же простецкого, как у Данила, клифта обнаружилась небольшая импортная рация — отличная игрушка, с большим радиусом действия. А у окна на очищенной от пыли приступочке лежал хороший десятикратный бинокль. Данил приложил его к глазам — желтокирпичная девятиэтажна оказалась под самым носом.

Пленник, наконец, застонал. Данил подошел, присел на корточки, несколько секунд разглядывал неприметную рожу мужичка средних лет, усмехнулся:

— Очухался, сердешный? Нехорошо людей ногами бить… Ты мне не расскажешь, голубь, на кого работаешь?

Пленник молчал, зло таращась. Не было времени беседовать с ним вдумчиво, как ни искушала ситуация. Принеся бутылку, Данил осторожненько поднес горлышко к губам лежащего, предупредил:

— Будешь плеваться и мешать, глаза выдавлю… Старательно выпоил пленному оставшиеся полбутылки, протер опустевшую скляницу, хмыкнул:

— Оценил заботу? Таперича извини, отдыхай…

Оставшейся полосочкой скотча туго перетянул рот, заботливо проверил, может ли пленник дышать носом, раскланялся с ним и спустился с чердака, хозяйственно прихватив рацию.

Направился к единственному подъезду девятиэтажки — бывшего общежития, судя по архитектуре: и вход один, и балконов нема… Точно, бывшая общага.

Даже перегородка, за которой сидел вахтер, наполовину сохранилась. Выглядел вестибюль так, словно по нему пронеслась Мамаева орда, мимоходом заглянув сюда по пути из варяг в греки. Запашок стоял неописуемый, густой, как кисель, в два счета отшибший всякое обоняние.

Данил стал подниматься по лестнице, стараясь не наступать в наиболее сомнительные пятна. Было довольно тихо, хотя временами слышались шумные возгласы на незнакомом языке — то ли перебранка, то ли просто светская беседа.

Ну вот, наконец-то… Надежно перегородив пузом лестницу, ему заступил путь необъятный негр в тренировочных штанах и футболке, по-домашнему босой.

Заслышав сзади шорох, Данил без спешки оглянулся — обратный путь отрезали еще два негра, поджарые, должно быть, верткие в драке. Что ж, здешний Гарлем, где в подвешенном состоянии обитали незадачливые мигранты, должен был, конечно, быстренько установить строгий внутренний порядок, как оно всегда бывает в достаточно большой стае млекопитающих, — независимо от того, хомо сапиенс они или нет, белая у них шкура или черная…