Поэзия убийства - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В детстве компанию Мирославе и Виктору составлял Шура Наполеонов, который лишился отца также в детстве, и Люся Стефанович, у которой, к счастью, были и папа, и мама. Сам Стефанович часто шутил, что у всей компании один отец – он и один дед – дедушка Мирославы и Виктора полковник МВД Павел Волгин.
Общий отец и общий дедушка оправдывали данные им неофициально звания, и дети не чувствовали себя обделёнными, они росли как бы одной семьёй. И только взросление несколько разделило их. Виктор ушёл в спецназ, несмотря на мольбы матери и протесты всей родни. Не протестовала только Мирослава. Она хоть и не хотела, чтобы брат уезжал, но считала, что выбирать свою судьбу каждый имеет право сам.
Люси Стефанович, став взрослой, завела свой собственный автосервис на пару с отцом и жила избыточно полной личной жизнью. Деньги Люси зарабатывала сама, а красивые мужчины, как она выражалась, были её малюсенькой, но очень сладкой слабостью.
Она пыталась распространить свои чары и на Мориса, но хладнокровный литовец не из тех, кто легко попадает в сети. И уж тем более не меняет одни сети на другие. Хотя истины ради стоит сказать, что первые сети на него никто не расставлял. Он попал в них по своей собственной воле, влюбившись в Мирославу Волгину с первого взгляда.
– Дон, иди посмотри, что там делает Морис, – попросила Мирослава.
И кот убежал. Нет, Волгина, конечно, не ожидала, что кот сбегает посмотрит, вернётся и даст ей полный отчёт. Она рассчитывала на другое.
Так и вышло, через пару минут зазвонил её сотовый, который она засунула на всякий случай в карман рабочего халата.
Мирослава сняла перчатку и включила связь.
– Да.
– Ваш посланец прибыл. Имею сказать, что до обеда осталось ещё пятьдесят пять минут. Когда они истекут, я вам позвоню. А пока не отвлекайтесь, работайте.
– Нет, Шура прав, – сказала Мирослава вернувшемуся коту, – Миндаугас настоящий эксплуататор. Небось имел на своём хуторе целую тысячу батраков, – продолжала она ворчать, напрочь отбрасывая имеющиеся у неё факты о том, что Морис родился и вырос в городе. Что мама его преподаватель французского языка, а отец – капитан крупного рыболовецкого траулера. И никакого хутора у Миндаугасов нет и не было. Сам Морис рассказывал ей, что к садоводству он пристрастился в Германии, куда был отправлен на стажировку после учёбы на юриста у себя на родине. Знала она и то, что Морису предлагали остаться в Германии, да и родители Мориса видели судьбу сына в Европе. Никому даже в голову не приходило, что планируемая кратковременная поездка к другу в заснеженную Россию перевернёт всю его жизнь. Кто же мог предугадать, что на одной из устроенных другом вечеринок он встретит русоволосую независимую девушку, которая равнодушно проигнорирует его красоту и всеобщее внимание к иностранцу. Она не скрывала, что не считает Прибалтику заграницей. А позднее у неё хватило самоуверенности заявить, что за все эти земли уже заплачено Петром I шведской королеве, сестре Карла XII.
А он вместо того, чтобы возмутиться её беспардонностью, влюбился и напросился на работу в её детективное агентство.
Сначала ему казалось, что он легко завоюет её сердце, женится на ней и увезёт её в Европу. Однако не прошло и пары месяцев, как он понял всю глубину своего заблуждения. Но изменить что-либо было уже поздно. Тут-то он и вспомнил предостережение своей матери.
– Морис, будь осторожен в любовных делах, – говорила она ему.
– Это ещё почему? – удивился сын материнскому предостережению.
– У тебя опасная наследственность.
– В смысле? – ошалело уставился Морис на мать.
– Твой прадед, дед и отец – однолюбы.
– И что? – расхохотался тогда Морис.
– Ничего, – грустно ответила она, – просто не отдавай своё сердце никому, пока не убедишься в том, что избранница достойна его.
Нечего сказать, совет хороший. Только как применить его на практике? Морису это, кажется, не удалось…
Хотя кто сказал, что Мирослава не достойна его сердца?
Обед был по расписанию. А после обеда Морис, вдохновлённый безмолвной задумчивостью Мирославы, предложил собрать поздние летние яблоки, уложить их в ящики и спустить в подвал.
Она подняла глаза и внимательно посмотрела на него каким-то странным изучающим взглядом, словно видела его впервые.
– Что-то не так? – испуганно спросил он.
Она кивнула и вышла из-за стола.
Увидев, что Мирослава направляется к двери, он спросил:
– Вы куда?
– К себе.
– А как же яблоки?
Она, не оборачиваясь, пожала плечами.
– И что же делать мне?
– Иди садом! Только не заблудись!
– В смысле? – недоумённо вырвалось у Мориса.
Возле самой двери она обернулась и спросила:
– Как ты относишься к полякам?
– К каким ещё полякам? При чём тут поляки? Я ничего не понимаю!
– Ну и ладно, – ответила она и скрылась из виду.
– Нет, ты только посмотри! – возмущённо проговорил Морис, обращаясь к коту. – Что она хотела всем этим сказать?
– Мр-р, – ответил кот и покинул гостиную вслед за хозяйкой.
– Сад, яблоки, поляки, – пробормотал Морис, – винегрет какой-то! – Незаметно для себя он перешёл на литовский и продолжил возмущаться, бормоча себе что-то под нос.
В конце концов, негодовать в пустой гостиной ему надоело, он перенёс на кухню посуду, перемыл её. Достал две плетёные корзины и отправился собирать яблоки.
Мирослава тем временем улеглась у себя в комнате на кровать, закинула ноги на валик и стала думать о том, как лучше построить разговор с Тумановой и Лариным. И имеет ли вообще смысл интересоваться жизнью Эльвиры Кобылкиной. Судя по имеющимся данным, она не имеет никакого отношения к убийству компаньона своего мужа. Женщина сама себе зарабатывает на жизнь. Можно подумать, что вышла замуж она за Дениса Сергеевича по большой любви, раз не нуждается в его деньгах.
«Странный выбор сделала красавица, – подумала Мирослава. – Хотя сюжет “Красавица и чудовище” является избитым в мировой литературе. А в жизни? Наверное, тоже, не зря народная мудрость гласит: любовь зла, полюбишь и козла».
Незаметно для себя она задремала и проснулась от тихого стука в дверь.
– Кто там? – спросила Мирослава.
– Кто здесь может быть, кроме меня? – ответил вопросом на вопрос Морис.
– Мало ли, – отозвалась она неопределённо.
Он догадался, что она сладко потягивается, и спросил, долго ли ему стоять перед закрытой дверью.
– А кто тебе мешает её открыть? – невинно поинтересовалась она.
