Палач в белом - Михаил Серегин

Неприятно разочаровывало то, что откладывалось поступление новых гонораров. А с деньгами было туго. Та тысяча, которую Четыкин взял из тайника, незаметно растаяла. Таким образом, сумма, отложенная на черный день, не росла, а убывала, что очень нервировало Романа Ильича.

Добро бы он потратил деньги с толком – так нет, опять попытался пустить пыль в глаза своей неуступчивой соседке, беспардонной, разболтанной девахе, которая даже не способна оценить оказываемое ей внимание.

Вспомнив про Ларису, Роман Ильич окончательно помрачнел. Соседка вела себя безобразно и вызывающе. Она дошла до того, что, не моргнув глазом, принимала от Романа Ильича мелкие подарки и угощения, но на сближение не шла, изображая возмущенную невинность. Когда Четыкин, не выдержав, указал ей на недопустимость такого поведения, получилось еще хуже. Лариса грубо высмеяла его и пригрозила пожаловаться своим приятелям. Приятели не замедлили явиться уже на следующий день. Роман Ильич, успевший отвыкнуть от соседских вечеринок, был шокирован.

Гостями были две потные баскетболистки – громогласные и визгливые – и двухметровый атлет, будто свитый из бурых жгутов пружинистых мышц. Волосы у него были добела выгоревшие, как у рыбака, а глаза смотрели тяжело и недобро.

Спасаясь от этого взгляда, Роман Ильич был вынужден запереться у себя в комнате и сидеть безвылазно, пока за стеной гремело поистине чемпионское веселье. Когда же баскетболистки ушли, пьяно шарахаясь в четыкинскую дверь и оскорбительно хохоча, Романа Ильича ждало унижение еще большее, потому что Лариса, словно в отместку ему, устроила с мускулистым гостем такую бурную ночь, что даже стены ходили ходуном от ритмичных движений ее многострадальной тахты.

Четыкин не смог тогда сомкнуть глаз. Подтянув ноги к животу, он таращился в сухую темноту, наполненную визгом и скрипом соседской кровати, и ненавидел смертельной ненавистью всех: и себя, и Ларису, и чужого парня с выгоревшими волосами, и даже собственных родителей, которые дали ему такую неудачную жизнь. Впрочем, больше ничего страшного не случилось – видимо, Лариса не стала жаловаться спортсмену на Четыкина. Зато на следующее утро она посмотрела на него таким победоносным и уничтожающим взглядом, что Роман Ильич понял – Ларису придется вычеркнуть из своих планов окончательно, навсегда.

Это решение далось ему без особого труда – слишком большое унижение пришлось ему вытерпеть. Жаль было только потраченных денег – если все посчитать, сумма выходила вполне приличная – эта неопрятная невоспитанная дылда не стоила ее.

Но нет худа без добра – урок Роман Ильич получил хороший и не собирался повторять ошибок. Теперь он будет только приумножать, а не транжирить. Когда у него будет много денег и превосходная квартира, он сумеет найти себе женщину, которая скрасит его одиночество. Роман Ильич даже попытался мысленно нарисовать портрет этой женщины, но в голову настойчиво лезли загорелые ляжки Ларисы, перечеркнутые полоской трусов, да неприступное лицо великолепной Ирины Владимировны. Найти что-то среднее между двумя этими крайностями Роману Ильичу никак не удавалось.

Ему очень хотелось отдохнуть, но в дом он вошел с неясным ощущением тревоги. Многочисленные приятели и приятельницы Ларисы стали в последние дни возникать из небытия один за другим – видимо, они возвращались из отпусков, – и в квартире почти постоянно царил кавардак и гремела музыка. Роман Ильич опасался, что и сейчас застанет в жилище целую спортивную команду и никакого отдыха не получится.

Он остановился перед дверью, достал из кармана ключи и прислушался. Ни звуков музыки, ни зычных голосов пока не было слышно, и это несколько обнадежило Романа Ильича. Он быстро отпер замок и неслышно проскользнул в прихожую. В нос ему ударил запах подгоревшей яичницы и винного перегара – несомненно, в его отсутствие у Ларисы опять был прием. Но в квартире по-прежнему царила тишина.

Роман Ильич зажег свет и обследовал прихожую на предмет посторонней обуви. У него отлегло от сердца. Вероятно, гости уже благополучно разошлись, и ему никто не помешает. Вздохнув с облегчением, Роман Ильич выделил из связки ключ от своей комнаты и подошел к двери. То, что он увидел, заставило его похолодеть. Дверь была открыта!

Зачем-то оглянувшись, Роман Ильич осторожно заглянул в комнату. В воздухе явно витал чужой терпкий запах. Здесь кто-то был! Он осмотрел дверь – около замка на дереве остались следы от какого-то инструмента. Дверь взломали вульгарным способом – не заботясь о том, чтобы это было незаметно.

Ошеломленный подобной наглостью, Роман Ильич сделал несколько шагов вперед, настороженно обшаривая взглядом все углы. Ему сразу бросилось в глаза, что вещи в комнате расставлены не в обычном порядке, некоторые ящики не задвинуты до конца, створки дверей шкафа не прикрыты. На подоконнике лежала маленькая горка табачного пепла. Непрошеные гости рылись повсюду.

Рука Четыкина невольно потянулась к груди, словно он пытался удержать забившееся, затрепыхавшееся сердце. На лбу у него выступили капли пота, и все поплыло перед глазами.

– Нет! – громко прошептал он. – Нет! Этого не может быть! Ни за что!

Однако когда он подскочил к книжной полке и увидел разбросанные, распотрошенные томики, лицо его залила смертельная бледность, а ноги подкосились. Он ухватился за боковую стенку стеллажа и несколько секунд пытался отдышаться и найти в себе силы встретить последний удар. Наконец ему удалось немного унять дрожь, и, сжав зубы, он принялся рыться в книгах.

Постепенно движения его становились все нетерпеливее и лихорадочнее – он отшвыривал в сторону одну книгу за другой, пока за его спиной их не выросла целая гора. Наконец, где-то в самом низу, под стопкой давно ненужных трудов марксизма-ленинизма – там, где этой книги никак быть не могло, – он обнаружил учебник по терапии и раскрыл его с какой-то даже ненавистью.

Тайник был пуст, выпотрошен! Роману Ильичу показалось, что он сходит с ума. Уронив книжку на пол, он вцепился в волосы и, беззвучно застонав, пополз на коленях, сам не понимая куда.

Наконец он очнулся и обвел комнату помутившимся взором.

– Гадина! – сказал он с чувством. – Вот гадина!

Потом поднялся с колен – затекшие суставы хрустнули, словно внутри их что-то сломалось – и несколько раз бесцельно прошелся по комнате. В груди его поднималась неуправляемая, животная ненависть – она подкатывала к самому горлу и мешала дышать. Тело опять охватила дрожь, но это уже была дрожь нетерпения.

Роман Ильич нагнулся и поднял с пола учебник терапии. Зажав его в кулаке, он решительно вышел из комнаты. В этот миг он был страшен – глаза налиты кровью, рот перекошен, лицо покрыто красными пятнами.

Беспорядок на кухне, оставшийся после пировавших спортсменов, привел его в состояние исступления. Они загадили даже его столик – залили пивом и засыпали рыбьей шелухой. Роман Ильич ненавидел пиво.

Дрожа от возбуждения, он бросился к столу. Под ногами что-то хрустело – кажется, гости рассыпали сахарный песок. Роман Ильич выдернул ящик, где лежала кухонная утварь. На глаза ему попался длинный узкий нож с черной пластмассовой рукояткой. Не раздумывая, Роман Ильич схватил этот нож и, выставив перед собой сияющее стальное лезвие, ворвался в комнату соседки.

У него не было никаких определенных мыслей – он только знал, что без своих денег не вернется. Если понадобится применить силу – он ее применит.

В комнате Ларисы было сумрачно из-за задернутых штор и особенно сильно пахло перегаром. Повсюду стояли пустые бутылки – видимо, компания тут побывала не маленькая. Сама хозяйка лежала ничком на тахте, разметав в стороны тяжелые гладкие руки. Уткнувшись лицом в подушку, она спала мертвым сном. Сегодня она была одета в синие джинсы и зеленую рубашку навыпуск.

Роман Ильич несколько секунд тупо разглядывал девушку и никак не мог сообразить, что нужно делать. Он не ожидал застать Ларису спящей. Наконец в голове его немного прояснилось, и он сообразил, что сном хозяйки можно воспользоваться. Отложив в сторону нож и книгу, он принялся методично обшаривать комнату, надеясь отыскать украденные деньги.

Он обшарил все углы, все ящички и чемоданы – долларов не было. Появившаяся было надежда уступила место жестокому разочарованию. Роман Ильич снова сделался злым и раздраженным. С ненавистью посмотрев на мирно спящую Ларису, он снова зажал в кулаке нож, взял книгу и подошел к тахте. Несколько секунд он разглядывал крупное бесчувственное тело, разогревая в себе злобу, а потом что есть силы пнул девушку в бок носком ботинка.

Она вскрикнула, подскочила и села на постели, глядя на Четыкина ошалелыми глазами. Она как будто даже не удивилась и только выкрикнула осипшим со сна голосом:

– Ты что, окончательно оборзел, идиот?! – И схватилась за ушибленный бок.