Мой друг – предатель - Сергей Скрипаль

Снова тишина. Мимо вагонного окна медленно уходит скорый «Москва – Львов». Стараюсь не уснуть, прислушиваюсь.

– Кинулся он на меня быстро так, я прямо и не ожидал, еле ушел с линии атаки… – Крякнул после выпивки, похрустел закуской. – В карате есть такой уход – таэ сабакэ, это когда приставным шагом условный треугольник стопами мягко рисуешь по поверхности. Очень эффективный приемчик. Вот с ним и ушел. А этот сучонок чуть вперед шагнул и грамотно, очень грамотно уклонился от моего ножа. Просто под руку мою заступил и опять мне в пузо своим кинжалом целит. Тут я вынес правую ногу на замах, вроде как ударить вражину хочу в промежность, но он только блокировал свой живот и полоснул мне лезвием по колену. Благо прямо по чашечке, не глубоко, только кровищи много, кожу разрезал, а так даже и не больно, щипало чуть. Я успел ему ножом по лицу достать, щеку порвал и ухо располосовал. – Рассказчик снова примолк, жевал что-то.

– Со стороны – картинка замечательная, все молча делаем, только рычим. Я понял, что он работает полностью на поражение, плен ему не нужен, хотя и понимает, что при любом раскладе ему хана. Но пацан ведь, ему ж только победа нужна… Больше он меня лезвием не достал, как ни пытался. Злится, визжит уже от ярости, не от боли, несмотря на то что я его трижды ткнул ножом: в бедро, в левое предплечье и в грудь. Но не глубоко, не успел просто, сам уходил от его ударов. А потом я споткнулся о брошенный ранец и упал на бок; нож выронил, успел только на спину перевернуться. Тут пацан прыгнул на меня, – голос дрогнул, напрягся, – навис надо мной, уселся на грудь и нож в горло мне воткнуть хочет. Да только я ручонки его шаловливые перехватил и не пускал к своей глотке. Сильный он был, тугой, как веревка, хоть и худой. Блин, изо рта у него воняет дохлятиной, слюна капает, кровь с морды стекает прямо мне в глаза. Ага, лежим, боремся! Я увидел, как пацаны наши во дворик метнулись. Кто-то побежал духа прикладом садануть, а взводный орет, мол, не трожь. И вот же, как у Джека Лондона, волчья стая смотрит на бьющихся волков, кто кого, кого драть потом будем?! Так и парни наши кругом стали, чуть не рычат. Даже мороз по коже продрал.

Я решил уйти на мостик и сбросить духа, напрягся, приподнялся чуть, а он меня коленом в пах… Ох и разозлился я!.. Отпустил его левую руку без ножа, дал ему возможность схватить меня за горло, а сам воткнул палец ему в глаз. Только чвиркнуло. Заорал душара. Все. Он мой! Перехватил руку с ножом, увел на болевой и с хрустом сломал в локте, потом в висок зарядил кулаком. Вывернул кинжал у него из пальцев и глотку ему перерезал… Режу, а у самого слюни и сопли текут. А ОСТАНОВИТЬСЯ НЕ МОГУ!!! Еще и коленом наступил ему на грудь, чтобы он не дергался сильно и крови поменьше на мне было. Надо же, думал тогда о таких мелочах, как чистота и гигиена!

Снова короткое затишье.

– Тут лейтенант наш подошел. Нож выцарапал из моей руки и влепил мне боковой, чтобы сопли не распускал. А я и вправду что-то занюнился.

Сколько лет прошло, а ведь помню все. И вонь из пасти духа, и запах крови на снегу, и шипение адреналина на языке, и глаза пацанов наших, и дрожь в руках после драки, и то чувство, когда убивал врага, – и не чувствую вины за собой. А должен?

Рассказчик вздохнул, вновь раздались булькающие звуки.

Честно, до сих пор не понимаю, приснилось мне это или все-таки был долгий рассказ за перегородкой. Уснул крепко. Проснулся уже в полдень, встал, заглянул за стеночку. Там никого. Только свернутые на нижних полках матрасы, да позвякивание перекатывающейся на полу пустой бутылки из-под водки.

Подумалось тогда: сколько же людей через Афган прошло, если то и дело натыкаешься на своих! На тех, кто там побывал…

«Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!»

Какие точные слова у Булгакова! Захочешь – лучше не скажешь. Именно так и произошло со мной и моей первой, настоящей любовью, Верочкой. Перефразируя Михаила Афанасьевича, можно добавить «что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя, и что она жила с другим человеком, и я там тогда… с этой, как ее…»

Нам и вправду казалось, что знаем мы друг друга веки вечные, просто получилось так, что раньше не могли встретиться. Совершенно естественным было то, что мы знали друг о друге многое, как жили до встречи, чем занимались. Слушали одни любимые песни, засматривались одними кинофильмами, мечтали об одном и том же. Не могло, просто было бы совсем невероятным, если бы мы не пересеклись на планете Земля.

И вот в одно мгновение судьба свела нас вместе. Мы не могли надышаться друг другом, мы страдали оттого, что необходимо расставаться, мы не могли дождаться следующей встречи. Мы любили! Мы и сейчас любим. Вот уже почти полтора десятка лет вместе. Мы уверены, что иначе и не могло быть. Мы должны быть вместе и точка.

На нашу свадьбу приехали Лиса с Олей, остальные не смогли. Оно и понятно, дела закручивают серьезно, время сложное наступило, надо зарабатывать, кормить семью.

Гена раздобрел, раздался вширь, округлился, потяжелел. Ну а чего, почему бы и нет? Теперь не надо по горам лазить с винтовкой, стеречь и брать на мушку врага. Сейчас главное – жизненный прицел не сбить, не потерять работу, вцепиться в нее зубами.

Гена все так же жевал спички, с хитринкой выслушивая жену, не огрызался и не отшучивался на ее замечания. Словно рукой отмахивался – да ладно, чего там.

Конечно, на свадьбу Гена подарил мне тот самый трофейный кинжал. Твердо сказал, повторил свои давние слова о том, что кинжал принадлежит мне по праву. Собственно, чего тут спорить было? Отдал Лисе монетку и повесил трофей на стеночку. Там и по сию пору висит. Иногда снимаю кинжал, кладу на стол, вынимаю из ножен, пытаюсь разобрать буквенный орнамент, поглаживаю рукой ножны. Не хочу брать за рукоять, приладить к руке. Ну его. Пусть уж будет простым украшением.

Леха Малец погиб за несколько дней до дембеля.

Ворвались мы с боем в кишлак Самида, что расположен у самого Саланга. Двоих парней из роты ранило. Их оттащили на окраину села, медбрат возился с ними, перевязывал, колол промедол, ждал эвакуации. К вечеру должна была прилететь «вертушка».

Передовая часть роты ушла на прочесывание, а мы вчетвером остались: Лиса, я, Дизель и Малец. Шли по кривой улочке, заглядывали за дувалы, заходили в дома, обшаривали сараи и загоны для скота. В одном таком загоне наткнулись на целый склад оружия. Может, и в других местах оно было, мы не очень тщательно проверяли. А тут… Под тонким слоем раздерганной соломы прямо на земле лежали с десяток автоматов, два «РПК», несколько вскрытых цинков с патронами, гранаты россыпью. Улов, однако. И неплохой!

Тогда пришли тяжкие времена. Охота за трофеями – оружием и боеприпасами – превратилась в самоцель. Хоть умри, но из рейда обязательно вернись с трофеями. Так ведь не бывает. Сегодня вон как повезло. Было бы место, где припрятать добытое, припрятали бы, без сомнений. Как только из «пустого» поиска возвращаешься – нырнул в закрома, достал пару «калашей», вот и есть чем козырнуть перед начальством. С мужиками мечтали полувсерьез, полувшутку построить свой маленький заводик по производству китайских автоматов, и на войну ходить не надо было бы. Собрал за сутки с десяток стрелялок, сдал комбату – и кури бамбук!

А пока вминаю подошвами трофейных берцев пыль на дороге. Кишлак горный, холодно. Ветер сдувает со снежных вершин морозную свежесть. Автомат студит руки. Но со спускового крючка палец не снимешь, себе дороже может обойтись. Потерплю. Не впервой ведь.

Лиса остался за тем дувалом, где нашли оружие, затихарился. Наверняка смотрит на нас в оптику. Даже поеживаюсь, представляю, что где-то и чужой снайпер может сидеть и выцеливать нас.

Лешка нырнул в очередной дворик, протопал к мазанке с одним-единственным окошком, занавешенным пыльной тряпкой.

– Оп-па, – крикнул нам. – Мужики, сюда!

Дизель сорвался с места, побежал за Лехой. Я остался во дворике, чтобы проверить другие строения. Чисто. Никого.

Из домика послышалась пулеметная очередь. Мать твою! Бегу на выстрелы, спотыкаюсь о полуразвалившуюся корзину с очищенными мелкими кукурузными початками. Больно ударяюсь плечом о землю. Встаю на одно колено в тот момент, когда над моей головой под напором автоматных пуль тонко рвется воздух. Падаю опять в холодную пыль, умудряюсь развернуться в ту сторону, откуда стреляли.

Вот он. Вижу. По широкому, с округлой верхушкой дувалу убегает дух с автоматом. Пытаюсь прицелиться, в глазах снова туман и поднятая моим телом пыль, которые не дают сосредоточиться. Бах! Дух кувыркается с дувала вниз. Лиса сработал!

Я вскакиваю на ноги, несусь к домику. Дощатая дверь сорвана с петель. На полу лицом вниз лежит Леха. Нехорошо лежит, неправильно. Дизель стоит с пулеметом перед собой, поводит стволом из стороны в сторону. В левом углу, освещенном слабым светом из оконца, замечаю мертвого мужика с зажатой в правой руке длинной ручкой вил. В правом углу на корточках сидят с десяток женщин в паранджах.