Герда - Эдуард Веркин

– Ах ты, крокодильчик какой, – с умилением сказала Лена.

Достала из кармана налобный светодиодный фонарик, заложила сигарету за ухо и принялась задумчиво глядеть в собачью пасть.

Я тоже глядел, и ничего, если честно, кроме зубов, не видел. Потому что они бросались в глаза, потому что на самом деле крокодильчик. Зубы… Они были выдающиеся. Большие, белые, острые. Очень острые. Первое, что мне пришло в голову, – косатка. То есть кит-убийца который. Белобрюхий океанский монстр, говорят, он тоже к людям добр, во всяком случае, когда не голоден. Вот такой кит-убийца, только сухопутный. С хвостом еще. Кильку любит. Печенье. Лук, картошку, герань. Чистить зубы не любит, я помню.

Саша зубами не интересовалась, бродила по подвалу и разглядывала плакаты с собачьими кишками.

– Все понятно, – тетя Лена выключила фонарик. – Все понятно, закрывайте…

Она взяла из-за уха сигарету, сунула в зубы. Себе.

– Что понятно? – спросил я.

– Бомжедав, – сказала Лена.

– Как?

– Бомжедав. Вот, смотри.

Лена уже совершенно бесцеремонно сунула руки в пасть Герде, оттянула губы и выставила на обозрение зубы.

– Верхние клыки расколоты и заточены. Такая же операция проведена с молярами. И с передними премолярами, кажется. Это делается для того, чтобы резать мясо, как бритвой. Укус гораздо глубже, раны опаснее. В бои такого пса не допустят никогда – он будет рвать соперников, как грелку…

Лена выпустила дым, почесала Герду за шею.

– В бои не выпустят. В качестве сторожевой она не годится – слишком шерсть короткая, в будке заболеет. На охоту тоже не пойдешь, тут все ясно. Так что бомжедав.

Лена потрепала Герду за ушами.

– Я не понимаю…

Я на самом деле не понимал.

– Хорошая тварь, мордастая, красавица…

Герда лизнула Лену в ухо.

– Хорошая акулка…

– Что такое бомжедав? – спросил я.

Хотя, кажется, уже начал догадываться.

– Могу объяснить подробно. – Тетя Лена отпустила Герду.

Собака взяла полено, принялась его грызть, не очень азартно, не эффектно, то и дело в разные стороны распрыгивались крупные щепки.

– Могу объяснить, – повторила тетя Лена. – Я с такой ерундой уже сталкивалась пару раз… Есть специалисты, мать их…

– Как это? – спросила Саша. – Как заставить собаку ненавидеть бомжей?

– Обычно, – пожала плечами тетя Лена. – Собаку можно выучить ненавидеть кого угодно. По запаху.

Лена помолчала.

– А вот вы знаете, что старые концлагерные псы безошибочно опознавали заключенных и через пять лет после окончания войны? Человек может быть одет как угодно, хоть во фрак, хоть в смокинг, но запах он подделать не может. Особенно в стрессовых ситуациях. А беда всегда пахнет гораздо сильнее счастья. А тут… Чем пахнет бомж? – спросила тетя Лена у нас.

– Мочой, – тут же ответила Саша.

– Не, – помотала головой тетя Лена. – Нет, мочой, они, конечно, тоже воняют, но это не главное.

Я не знал, чем точно они воняют, тогда мне показалось, что мертвечиной какой-то.

– Смертью? – предположила Саша.

– Точно. – тетя Лена приступила к третьей сигарете. – Смертью. Неповторимый духан получается. Туберкулез, рак желудка, гангрена, некроз тканей, трофические язвы, почти все бомжи, так или иначе, этим страдают. Плюс вши, они тоже имеют свой выраженный запах. Это все собирается во вполне определенную вонь, даже вы ее различаете. А собака уж и подавно. Профессиональному кинологу натаскать пса на бомжа ничего не стоит. Она ведь не лает при нападении?

– Нет, – ответил я. – Молча все.

– Это для того, чтобы внимания лишнего не привлекать. Охранные собаки всегда брешут, это одна из функций. Устрашение, предупреждение. Кроме того, они, как правило, кусают, обездвиживают. А это…

Тетя Лена кивнула на Герду.

– Такие псы не кусают, такие кромсают. Чтобы кровища в разные стороны, чтобы больно.

– Зачем?! – пораженно спросила Саша.

– Мало ли психов? – выдохнула тетя Лена. – Каких только нет, уж поверьте мне, я понавидалась. А пес что – он как конструктор, – что ты в него заложишь, то и получится. Собаку можно приучить приносить тапочки, а можно приучить убивать людей. Или уродовать. Мало ли? Собака – это почти всегда ее хозяин. Хозяин вашей не любил бомжей почему-то. Человек человеку волк, время такое.

Прежний хозяин моей собаки не любил бомжей. Так.

– А почему он ее не ищет? – спросил я.

Тетя Лена рассмеялась.

– Ну, ты, парень, как с луны свалился. Кто ж признает, что у него такой пес? А потом… Вы где ее нашли?

– Возле Горюново, в дачном поселке.

– Там трасса недалеко, – сказала тетя Лена. – Некоторые дальнобойщики с собаками в машинах ездят, для самообороны. Могли выкинуть. Или сама сбежала. А может…

Тетя Лена замолчала.

– Что? – спросил я.

– Может, уже с историей псинка, повидала…

– В каком смысле? – тупо спросил я.

– В таком смысле, что задавила кого, может, вот в каком. Пристрелить рука не поднялась, ну и отвезли подальше… Да мало ли.

Тетя Лена взмахнула сигаретой, пепел стряхнулся и упал на пол, задымился.

– Всякое бывает. Время такое, говорю же.

Герда чихнула.

– Во, – усмехнулась тетя Лена. – Правду говорю!

– И что нам делать? – спросил тупо я. – Это как-то можно исправить?

– Не-а, – ответила тетя Лена. – Вряд ли. Скорее всего, с псом работали с двухмесячного возраста, причем плотно. Рефлексы можно поменять, конечно, но тут глубже… Надо не менять, надо ломать.

– Это как? – поинтересовалась Саша.

– Это, Сашенька, просто. И грубо. Хозяин…

Тетя Лена ткнула в меня пальцем.

– Хозяин надевает бомжеское, лучше всего, конечно, с помойки что-нибудь…

Я представил себя в бомжеском, и меня затошнило.

– Собака, конечно, на него кидается, а я ее подвешиваю.

Тетя Лена указала в потолок, на крюк.

– За ошейник, само собой, – уточнила она.

– А как же… – растерянно спросила Саша. – Как она дышит, когда висит?

– С трудом. У этих псов довольно мощные шеи, они могут некоторое время висеть. Конечно, им это не очень приятно…

Могу представить. Саша поморщилась.

– Неприятно, но многих приводит в чувство, – сказала тетя Лена.

– Собак? – спросила Саша.

– Хозяев в основном. Но иногда и собак, конечно, впечатляет. Когда ты висишь под потолком и тебя лупят по пяткам, то тебя многое впечатляет… Можем попробовать, если хотите.

Тетя Лена подмигнула Герде.

– Правда, после этого многие собаки становятся злыми… Почти все.

– А по-другому никак? – спросил я.

– Не. Конечно, можно попробовать переключить…

– Переключить? – переспросил я.

– Да, есть такой метод. Ну, вот допустим – ваша собака ненавидит бомжей. А можно попробовать сделать так, что она будет ненавидеть…

Тетя Лена задумалась.

– Ну, пусть, аквариумистов.

Я представил. Вместо бомжей аквариумистов. Сильный ход.

– А аквариумисты-то при чем? – спросила Саша.

– Да ни при чем, просто объект переключения. Бомжи-аквариумисты. Аквариумисты пахнут всегда, причем для большинства собак неприятно…

Я не понял – тетя Лена это вообще серьезно говорит или прикалывается? Кажется, серьезно.

– Аквариумисты очень подходят, – продолжала рассуждать тетя Лена. – Они всегда имеют свой специфический аквариумный запах, сухой корм, мотыль, вода, дохлые рыбки, пожалуй, несложно будет приучить собаку кидаться на них. Правда, есть риск неудачи…

– В каком смысле? – вздрогнул я. – Нет, я не хочу, чтобы Герда набрасывалась на аквариумистов!

– Риск есть, – повторила тетя Лена. – Если не повезет, собака будет кидаться и на бомжей и на аквариумистов сразу.

Лена рассмеялась.

Я представил еще. Вот идет по улице аквариумист, никого не трогает, и вдруг на него прыгает Герда.

– Лучше не надо, – сказал я.

– Ну, можно не на аквариумистов, можно на шахматистов, – предложила тетя Лена. – Шахматисты тоже очень остро пахнут, шахматными досками и древесным лаком. Или на филателистов…

– Теть Лен, – Саша остановила этот взрыв фантазии. – Зачем нам филателисты? Нельзя на чего-нибудь нейтральное переключить?

– На нейтральное нельзя, только на человека можно. Да и не получится, скорее всего, – успокоилась тетя Лена. – Это я так, в теории рассуждаю, практика обычно разочаровывает. Псинка просто с ума спрыгнет, такое тоже случается. Поэтому лучше сразу.