Славянские древности - Любор Нидерле

Особенно резко выступили друг против друга две партии, одна из которых — «норманская» — видела в Руси родственное норманнам скандинавское племя германцев, вторая же — «славянская» — видела в них славян. При этом первоначально простой вопрос, по мере того как все глубже и глубже стали вникать в детали и привлекать на помощь новые источники, усложнился до такой степени, что превратился в настоящее время в ряд спорных проблем. Однако я все же попытаюсь дать обзор этих проблем, изложить суть дела, осветить главные вопросы и сделать выводы, основанные на современном состоянии наших знаний.

Проблема эта распадается, во-первых, на вопрос о достоверности летописных известий (главным образом в отношении периода, когда Русь появилась на Ладоге и озере Ильмень и когда они были призваны тамошними славянами) и, во-вторых, на вопрос о происхождении Руси. По обоим этим вопросам исследования не закончены, а тем более споры. Даже в последних своих работах русские историки иногда выступают по этому вопросу с совершенно различными точками зрения.

Что касается первого вопроса, то в настоящее время не может быть сомнений, что даты, указываемые в летописи, не всегда являются достоверными и правильными, и меньше всего они верны в определении периода, когда русы появились в нынешней России. Антинорманисты, направившие свой огонь против указанных в летописи дат — 859 и 862 годов, достигли в этом направлении больших успехов. Не только 859 год не является датой первого похода русов в Черное море, так как ему предшествовал ряд других[476], но и вторая дата — 862 год — также не являлась началом поселения русов у Ладожского и Ильменьского озер, поскольку они обитали там задолго до этого. О том, что русы совершали свои походы еще до 860 года, видно из «Бесед» патриарха Фотия[477], из факта нападения на Амастриду в 842 году, а также из того, что в 839 году в составе посольства императора Феофила, направленного к Людовику Благочестивому, находилось несколько росов, посланных русским «хаканом». Наименование «хакан» (каган) свидетельствует, что это были росы, находившиеся в сфере болгарского или, скорее, хазарского влияния. Наконец, имеются еще более древние упоминания о нападении русов на Царьград и о том, что они появились в южной Руси, однако эти упоминания не являются в достаточной степени достоверными, и поэтому на них нельзя ссылаться[478]. Однако некоторые арабские источники все же свидетельствуют, что уже в первой половине IX века, а частично уже и в VIII веке русы были известны на востоке как народ, обитавший на севере, вблизи Ильменьского и Ладожского озер, и у истоков Днепра и Волги. О них упоминают как об известных купцах, которые еще до 846 года выступали посредниками в торговле Византии с Востоком, не только Ибн Хордадбе, но и ряд других авторов: ал-Истахри, Ибн Хаукаль, ал-Балхи, Масуди, Ибн-Русте, Гардизи и анонимный Персидский географ, заимствовавшие свои сведения из какого-то другого, более древнего источника первой половины IX века (Муслим ал-Джерми?). Все они говорят о русах как об известном племени, а некоторые из них, например Ибн-Русте, Гардизи, Масуди, Мукаддеси, а позднее и Ауфи, упоминают, что обитали русы на севере на большом острове, окруженном болотами, что указывает на их первоначальные места обитания между озерами Ильмень и Ладожским. Здесь мы и должны в действительности поместить первый центр русов, пришедших из Скандинавии, вероятнее всего, еще до начала IX века. Это были Garðar, Garðarîkî или также Austr, Austrriki скандинавских саг и рунических надписей, и здесь на Ладоге были их первые города Aldagen, Aldeigjuborg (Старая Ладога) и Holmgard, Ostragard (Новгород); отсюда распространилось господство русов сначала, видимо, на восток, на Белоозеро и преимущественно на Волгу, а позднее вверх по Волхову и Ловати на Днепр[479]. Это подтверждается также данными лингвистики и археологии. Здесь повсюду мы находим много следов топографической номенклатуры русов, а еще больше следов их культуры встречается в открытых могильниках. При этом продвижении русов наряду со старыми образовались новые центры, как на востоке — в Белоозере, Ростове, Муроме, Суздале, так и на юге — близ Смоленска (ср. Гнёздовские курганы), в Любечи, Чернигове, Вышгороде, Киеве, а также и Изборске, Турове и Полоцке на Западной Двине. Однако основное ядро русов длительное время оставалось на севере, между Ладогой, озером Ильмень и Валдайской возвышенностью, но в результате растущей децентрализации оно ослабевало и постепенно распалось, пока, наконец, в 882 году не образовалась взявшая верх военная группировка, которая во главе с двумя боярами Олега обосновалась в Киеве и тем самым положила начало образованию единого русского государства, которое постепенно создало не только политическое, но и национальное единство всех восточных славян. Так, Киев, известный тогда под загадочным именем Самбатас (Const. Porph., De adm. imp., 9), действительно стал, как говорится в летописи, «матерью всех городов русских».

Таким образом, поселения русов первоначально представляли собой сеть гарнизонов, размещенных в важнейших пунктах вдоль двух основных торговых путей: Волжского и Днепровского (см. выше, стр. 128). Русы были объединены в хорошо вооруженные и с военной точки зрения хорошо обученные дружины, которые благодаря взаимной поддержке смогли подчинить население даже далеко отстоящих районов. Только так и можно представить себе, как удалось овладеть им такой большой страной, подчинить себе столько славянских племен и сплотить их в единое целое.

Итак, теперь не может быть сомнений, что русы пришли на Русь не в 862 или 859 году, а раньше, и, следовательно, сообщение летописца в этой части ошибочно. Не является правдоподобным и рассказ летописца о том, каким образом русы были призваны на Русь. Новые комментаторы летописи[480] полагают, что в действительности рассказ летописца о призвании варягов является лишь литературной легендой, отчасти основанной на действительной новгородской традиции, отчасти дополненной позднейшими домыслами, появившимися в Киеве. Следовательно, в этом вопросе полное и безоговорочное использование летописных известий невозможно.

По-иному, однако, ставится второй вопрос: какова была этническая принадлежность варяго-русов? Летописец явно отличает их от славян и связывает их с заморскими племенами Скандинавии, с норманнами и шведами[481], то есть с германскими племенами. Именно скандинавские германцы и были теми, кто пришли к славянам, покорили их и, объединив, создали таким образом русский народ и русское государство.

Это несложное объяснение и домысел летописца подкрепляются рядом других свидетельств, с летописью не связанных. Хотя византийские литературные источники очень мало дают для выяснения этого вопроса, обычно называя русов народом скифским, то есть пришедшим из Скифии, но все же они дважды упоминают русов как народ франкского[482] происхождения. Чаще и определеннее говорят о них латинские источники. Наиболее важное сообщение о русах содержится прежде всего в Бертинских анналах, согласно которым сами русы считали себя шведским родом[483], с чем полностью соглашается венецианский летописец Иоанн Диакон и кремонский епископ Лиутпрандт, которые считали русов норманнами. «Rusios quos nos alio nomine Nordmannos appellamus»[484], — пишет Лиутпрандт. А когда епископу Титмару Мерзебургскому в 1018 году говорили, что в киевской земле много быстроногих датчан, то под ними также подразумевались скандинавские русы[485]. Основные восточные источники, по крайней мере Ибн-Фадлан, Ибрагим Ибн-Якуб, Ибн-Русте, Гардизи, анонимный Персидский географ, Масуди, ал-Бекри и др.[486], отличают славян от русов, и если вопреки им ал-Истахри, Ибн Хаукаль и Ибн Хордадбе отождествляют их со славянами[487], то это частная ошибка, которая объясняется тем, что в тот период (с X века) этнографическое понятие Русь начало заменяться понятием географическим и политическим, подразумевавшим также и область, заселенную славянскими племенами, но покоренную русами из Киева. Даже сам Константин Багрянородный, в других случаях последовательно и четко различающий славян и русов, использовал как-то термин Русь, именуя им славян Киевского государства (De adm. imp., 2).

Как легко заметить, обычное для XI и XII веков историческое понятие Русь, являющееся общим для всех восточных славян, у киевского летописца появляется уже в X веке.

Однако доказательства северного германского происхождения собственно русов не исчерпываются приведенными выше историческими данными. Имеются также бесспорные лингвистические доказательства. Во-первых, ясно, что имена русских князей, бояр и вообще состава русской дружины, которые в большом числе приводятся в самой летописи[488], являются именами германскими. Томсен прямо ищет их родину в Упланде, Зюдерманланде и Остерготланде[489]. Во-вторых, император Константин Багрянородный оставил нам описание пути русских дружин через днепровские пороги (между Екатеринославом (Днепропетровском) и Александровском (Запорожьем) (De adm. imp., 9)), в котором дает русские и славянские названия семи порогов, причем, если отбросить некоторые незначительные ошибки и произведенные замены, бесспорно станет очевидным, что язык русов был не славянским, а германским, скандинавским. Хотя названия некоторых порогов Константин записал неточно, вследствие чего объяснение этих названий создает постоянные трудности[490], тем не менее в общем их славянское или скандинавское происхождение все же несомненно. На основании того, что мы знаем о них, нельзя не считать, что русы были германского происхождения и пришли из Скандинавии. Славянская форма их наименования Русь, по-видимому, связана с финской формой Rúotsi, так же как с финским суоми (Suomi) связано славянское сумь. В общем же возникновение самого наименования объяснения еще не получило[491]. Славянское наименование варяг, которое в летописи тесно связано с названием Русь, произошло от скандинавского vaering, varing и первоначально означало вообще скандинавов, которые в качестве наемных солдат поступали на службу к славянским князьям и византийским императорам.