Итальянец - Артуро Перес-Реверте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сейчас выйдет, – говорит Ломбардо. – Успокойся.
Они курят и ждут. Каждый чувствует вес легкой выкидной навахи[32] в кармане – огнестрельное оружие запрещено из соображений безопасности. Они тут прикрывают капитан-лейтенанта, у которого в номере отеля сеанс связи с командованием военно-морской разведки. Контакт осуществляется с помощью радиопередатчика, который сотрудник консульства периодически устанавливает в разных местах города, меняя локацию, чтобы не запеленговали. Передатчик на «Ольтерре» сохраняют для экстренных случаев, стараясь, чтобы его не обнаружили. Речь идет не только о вражеском шпионаже: радиолокационные системы Испании, которые следят за тем, что делается по ту сторону решетки, могут и предать, если их хорошенько подмазать. И та и другая сторона запросто отваливает деньги, и город кишит шпиками, которые стригут выручку со всех подряд: везде полно двойных, а то и тройных агентов. По вопросам подкупа никто не доверяет никому.
– А вот и капитан-лейтенант, – говорит Ломбардо.
Скуарчалупо оборачивается и видит Маццантини, который выходит из отеля и приближается с беззаботным видом, засунув руки в карманы: высокий, ладный, светловолосый, точно архангел, переодетый обычным горожанином.
– Все в порядке, – произносит он, подсаживаясь за столик.
Он произносит это беззаботным тоном и с живостью оглядывает территорию порта.
– Намечена дичь? – спрашивает Ломбардо.
Офицер кивает:
– Намечена… Конвой подтвержден.
Водолазы улыбаются, предвкушая добычу. Аппетит у них как у молодых волков. Скуарчалупо насвистывает популярную песенку «Час кампари».
– И когда же, мой капитан?
– Через три-четыре дня, как погода наладится.
– Здорово.
– Да, это точно. Есть корабли, которые стоят у Кадиса, и есть те, что вышли из Лиссабона.
– Большая охота?
– Относительно, но в любом случае не малая: большое военно-транспортное судно «Лукония», – капитан-лейтенант понижает голос, – и еще нефтяные танкеры и купцы. Два крейсера, как меня заверили… Все должны подойти к Гибралтару в ближайшие дни.
– Еще есть время, – прикидывает Скуарчалупо.
– Полно.
– Надо полагать, прибудут и новые запчасти.
Маццантини машет рукой в сторону отеля:
– Только что меня заверили: новые уже идут из Уэльвы.
– И аккумуляторы на шестьдесят вольт?
– И это тоже. Говорят, их как раз вчера разгрузили.
– Ну надо же… Мы обеспечены с ног до головы. Не хватает только доставки «Спортивной газеты».
Маццантини кивает. Человек он молодой, уверенный в себе, воспитанный и порядочный. Умеет командовать тихим голосом и никогда ни от кого не потребует то, чего не может сделать сам. Его семья принадлежит к высшему классу общества с незапамятных времен: Скуарчалупо помнит, как герцог Аймоне д’Аоста, когда приезжал на базу в Бокка-ди-Серкьо, беседовал с Маццантини и справлялся о его родителях с большой сердечностью. Маццантини владеют старинным титулом лигурийских аристократов, сохранившимся до сих пор. Род истинных патриотов. Его отец умер в Изонцо во время Великой войны, а прадедушка – в Кустодзе, сражаясь против австрияков.
– Если все придет вовремя, у нас будут три боевых майале; устроим англичанам еще ту ночку.
– Хорошо бы.
Двое мужчин, разговаривая, приближаются и садятся за соседний столик. Похоже, случайность, но как знать. Через минуту Ломбардо подзывает официанта и оплачивает счет. Трое итальянцев встают и направляются к молу. Ветер там гораздо сильнее.
– Нам нужна точная информация, – тихо произносит капитан-лейтенант. – Необходимо тщательно следить за всем, что происходит и в бухте, и в порту. За внешними границами порта смотрят наши люди из Вилья-Кармела, и помогают рыбаки – им платит и их контролирует наше консульство. Что же касается акватории…
– Там тоже есть наши люди, – вставляет Ломбардо.
Он говорит так быстро и с таким воодушевлением, что Маццантини внимательно смотрит на него.
– Да, но я говорю об акватории порта, понимаешь меня? О подводных противолодочных сетях. Фото, которые принесла твоя подруга Мария…
– Она не моя подруга.
– Фото очень хорошие, – продолжает офицер, не поведя и бровью. – С ее пункта наблюдения прекрасно видны стоянки кораблей.
– Может, слишком преждевременно поручать ей такие задания, – размышляет Ломбардо. – У нее нет никакого опыта.
Маццантини пожимает плечами. Они минуют сторожевую будку пограничников и шагают вдоль морского вокзала. Юго-восточный ветер нагоняет волну, и она выплескивается на мол между судами, пришвартованными к кнехтам. Товарные вагоны неподвижно стоят на путях. Десятки невозмутимых чаек планируют над желто-красными трубами компании «Трасмедитерранеа», флаги полощутся на сильном ветру.
– На ее снимках, – замечает Маццантини, – у каждого военного корабля свое постоянное место швартовки… Если она сделает подтверждающие снимки, когда сформируется конвой на Гибралтар, это придаст нам дополнительной уверенности.
– Королевский флот всегда держат под защитой, – замечает Скуарчалупо.
– Я о том и говорю. Если у нас будет точное расположение, после сеток каждый сможет направиться прямо к своему объекту… Достаточно компаса. Даже не надо будет высовываться из воды, чтобы оглядеться.
– Атаковать конкретную цель, – подводит итог Скуарчалупо.
– Да.
– Мне нравится, что не надо высовывать голову из воды посреди вражеского порта.
Маццантини испытующе глядит на Ломбардо:
– Ты же попросишь ее, да?.. Чтоб она сделала фото за сутки до атаки.
Венецианец смотрит ему в глаза с досадой:
– Почему вы говорите об этом мне, капитан-лейтенант?
– Потому что кто-то должен.
– Но это может быть опасно для нее.
– Она сама предложила и сама захотела, чтобы ты был с ней на связи.
Скуарчалупо наблюдает за ними: его товарищ стоит и молчит, а офицер строго смотрит на него.
– Это война, Тезео.
Ломбардо по-прежнему молчит, упрямо разглядывая порт и бухту.
Маццантини настаивает:
– Речь идет о том, чтобы нанести врагу как можно больший урон. И она сама это выбрала.
– Все равно, ее доводы меня не убедили, – отвечает наконец Ломбардо.
– Если
