Хранительница - Лин Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подошел к Рите. На её руке была глубокая рана, волосы залиты кровью, на голове рана запеклась темной коркой. Лицо спокойное с легкой усмешкой на губах.
Чёрт. Это я виноват! Пока я распивал отвар с Мельсином, их тут убивали. А где дети? Я стал быстро оглядываться, но их нигде не было. Окликнул Грината. Тот медленно повернул ко мне голову, посмотрел в лицо и сказал, разлепив сжатые губы, одно единственное слово:
— Дикие.
Я сжал кулаки. Вот твари. Порву своими руками. Нужно проверить Риту, жива ли. В любом случае нужно срочно переправить её к Мельсину, он все поправит. И только протянул руку к её шее, чтобы проверить признаки жизни, на меня с воем бросился левир. Он приблизил ко мне свою открытую пасть с острыми зубами. С его десен капала слюна, смешанная с черной землей. Животное шумно дышало, пристально смотря мне в глаза.
Я медленно убрал свою руку. «Защитнички», скрипнул я зубами. Где же вы были? И одернул себя за такие мысли. А я где был?
Кабар медленно встал, подошел к девушке и начал облизывать её лицо своим широким языком. Левир жалобно скулил, бегая вокруг них кругами. Затем Хил подошел к руке, зацепил зубами рваные края ткани и дергая рывками, разорвал ткань, обнажая глубокую рану. И начал осторожно лизать рану, обильно смачивая её своей слюной. Я подвинулся ближе и заглянул. Кровь на ране, смешиваясь со слюной кабара, вспенилась. И на моих изумленных глазах рана потихоньку начала затягиваться. Ни хрена себе! В это время левир начал ту же самую процедуру по зализыванию на голове, захватывая лицо, словно заглаживая свою вину.
Рита тихонько простонала. Я облегченно выдохнул. Все-таки переживал за эту взбалмошную девчонку. Жива и хорошо. А пока необходимо заняться ребятами. Всех раненых отправил, целых и невредимых стал опрашивать. По их словам, напали внезапно. Значит и ребята в дозоре пострадали. Вызвал своего шавала и рванул туда. Всех перебросил к Мельсину. Надеюсь, он сделает все, что в его силах.
***
Едва потеряв сознание, провалилась в какую-то тягучую чёрную пустоту, которая не дарила блаженного покоя, а заставляла тревожно пробираться сквозь неё. Я с силой раздвигала плотное пространство руками, пытаясь пробраться вперед. Точно знала, что мне нужно двигаться, иначе эта гадость поглотит меня. Разочарованно крутила головой. А где благословенное блаженство? Где искрящийся небесный свет и ощущение покоя в душе. Господи. И помереть по-человечески не могу. Я продолжала двигаться, пока не провалилась.
Оказалась окруженная ярким искрящимся светом. Ну наконец-то. Я огляделась. Поляна, растут цветы, летают бабочки. Показалось белое облако, которое двигалось ко мне. Когда оно приблизилось на расстоянии вытянутой руки, из неё шагнула женщина. Аккуратная точеная фигура, облаченная в еле прозрачную ткань. И это спокойное красивое лицо. По земным меркам женщине было лет сорок. Её глаза, мудрые и всезнающие, ласково смотрели на меня. И веяло от её фигуры чем-то спокойным и непоколебимым, что хотелось сесть возле её колен, обхватить ноги и прижаться всем телом. И сидеть так долго-долго, слегка покачиваясь.
Она протянула ко мне свою ладонь и погладила по щеке. Я, как котенок, ищущий ласки, чуть подалась вперед и закрыла глаза. Хорошо-то как.
Она едва коснулась моей головы. И я услышала её голос внутри себя:
— Ты наконец вернулась.
Вернулась? Что значит вернулась? А, ну да. Вернулась на небеса. Все правильно.
— Отважная моя девочка.
Какая же я отважная? Мне было так стра-а-а-ашно жалобно думала я.
Она понятливо едва кивнула головой и подняла моё лицо, рассматривая:
— У нас мало времени. Тебе пора возвращаться.
Что? Куда? Обратно? Нет, я не хочу. Молча мотала я головой А можно я останусь? Пожалуйста. Здесь так хорошо.
Она пытливо смотрела на меня, едва склонив голову набок:
— Можно.
Я радостно выдохнула. Облегчение затопило всё моё сознание, я закрыла глаза, чтобы насладиться этим чувством.
— Тогда дети погибнут! — меня вернула к действительности ее жесткая фраза.
Я открыла глаза, нахмурив брови. Дети. Вспомнила последнюю увиденную мной сцену и понурилась. Эгоистка. Расслабилась, мне хорошо, а на остальных наплевать.
Она понимающе кивнула:
— Это твоё испытание, пройди его с честью. А от меня получишь подарок. Какой — узнаешь позже. Мы ещё встретимся. А теперь спеши — она ласково провела ладонью по моей щеке и мир закрутился.
***
Очнулась от боли во всем теле. Голова гудела, звуки расплывались — то отдаляясь, то взрываясь в голове пульсирующей болью. Блин, что это? По моему лицу водили чем-то мокрым и дурнопахнущим. Гадость какая. Я поморщилась и, сделав усилие, открыла глаза.
На до мной стоял Мелкий и облизывал. С его открытого рта капала слюна. Я решительно отодвинула его морду от себя.
Повернула голову набок. Хил проделывал то же самое с моей рукой. Я подняла руку и не обнаружила никаких признаков ранения. Удивляться просто не было сил. Я тихонько села, прислушиваясь к своим ощущениям. Слегка подташнивало и жутко хотелось пить. Животные, увидев, что я пришла в себя, начали проявлять свои чувства. Мелкий, одурев от радости, скакал как лошадка, то отскакивая, то приближаясь ко мне, нечаянно задевая меня своей большой башкой, радостно порыкивая. От его неосторожных задеваний, меня мотыляло из стороны в сторону.
— Мелкий, ты сейчас меня добьешь, честное слово — слова вырывались из пересохшего горла, тихим хрипом.
Он сел на зад, но сидеть спокойно все равно не мог, перебирал лапами, то припадал на землю, то вскакивал, радостно повизгивая. Хил медленно подошел ко мне, внимательно заглянул в глаза, затем пробрался под левую подмышку и всем телом прислонился.
От этого его молчаливого и простого действия, я чувствовала, что обо мне беспокоились и я просто им нужна. Схватила Мелкого за шерсть и притянула к себе. Он улегся, положив голову на мои колени. И я молча гладила их, выражая свою благодарность за их любовь, а на душе разливалось радостное чувство. Это ведь так важно — чувствовать, что ты кому-то нужен.
Так и сидели молча, пока не подбежал Игнат с Люсей. Она плакала, радостно дотрагиваясь до меня. Игнат с тревогой смотрел — то лихорадочно взлохмачивал волосы, то проводил ладонью по лицу, словно пытаясь стереть воспоминания.
Затем схватил в охапку, поднял, прижал к себе крепко-крепко и замер.
— Жива — выдохнул он, отпуская из своих объятий. И от переживаний утер скупую мужскую слезу — Я уж думал всё —
