Неподкупные - Владимир Колычев

Мохнатый впереди вышагивает, Кипяток с ним. А между ними какой-то незнакомый тип двухметрового роста, с широченными плечами. Глубокие залысины на тяжеловесной голове, лицо крупное, с грубыми чертами, задубленное, как кожа для доспехов. Такое ощущение, что ствол векового дуба на крепких своих корнях к нему идет, а не человек. Взрослый мужик, под сорок лет. Мохнатый и Кипяток по сравнению с ним кажутся детьми. Мощная у него стать, и взгляд тяжелый, пронизывающий. Шурину стало не по себе, когда он подошел к нему вплотную.

– Ты, что ли, Шурин? – спросил он, обнажая коричневые с гнильцой зубы.

– Шуринов я. Федор Васильевич. А ты кто такой?

– Махор я.

– Первый раз слышу.

– Кому надо, тот слышал. Махор я. В законе.

– Чего, чего?

Шурин разбирался в лагерных татуировках, но Махор был в куртке, и звезд лагерного авторитета под ключицами не разглядеть. Но мужик будто невзначай коснулся пальцем своего носа, и взгляду открылся наколотый перстень с короной и тремя лучами. Три ходки за плечами этого пахана. Были еще перстни, но в глаза бросился только главный из них.

Воровской перстень еще совсем свежий, видно, Махора короновали совсем недавно. Если он, конечно, не самозванец. И такое бывает…

– Я только что из командировки, – шлифуя каждое слово, сказал вор. – Но уже знаю, что какой-то Шурин шары на моего брата катит, – кивком головы он показал на Мохнатого. – Пришлось подписаться. Мы с пацанами решили: Мохнатый и Кипяток теперь будут работать со мной. И если какие-то претензии, то это ко мне.

– Да претензий хватает… – начал Шурин.

Но Махор его перебил:

– Я от тебя претензий не принимаю. На тебе кровь законного вора. Ты беспредельщик. Нам с тобой разговаривать не о чем. Тебе нужно просто исчезнуть. Ну, если жить хочешь…

– А если нет?

– Тогда не будешь жить. Такой вот расклад.

– Кто тебе сказал, что на мне кровь законного вора?

– Я с братвой общался. Я все расклады знаю. Братва насчет тебя уже постановила. Но ты еще можешь исчезнуть…

– Ты, наверное, не в курсах. Рычага Коваль грохнул. Из-за своей бабы.

Махор презрительно усмехнулся:

– Я так и знал, что ты это скажешь. Только я не мент, я подставам не верю.

– Каким подставам?

– У ментов свой розыск, у меня – свой. Если ты думаешь, что я здесь проездом, то можешь умыться. Я знаю, кто такой Коваль. И знаю, с кем он жил. И знаю, кто был у него дома, когда он выпал из окна. Тебя видели, когда ты выходил из его хаты. Он выпал из окна, а ты вышел из хаты.

– Кто это видел? – вскинулся Шурин.

Но Махор не собирался отвечать на этот вопрос. Он вдруг обратился к Коту.

– Ты Миша Котов, да? – спросил он, пристально глядя на пацана.

– Ну.

– Коваль твоим учителем был, да? А Шурин твоего учителя убил. Из-за бабы.

– Кот, не слушай его!

Дрожащей рукой Шурин вытащил из-под куртки пистолет. Патрон уже в патроннике, даже собачка предохранителя уже опущена, можно хоть сейчас жать на спусковой крючок.

Он приставил ствол к животу Махора, но тот даже бровью не повел. Непроницаемо спокойное лицо, внешне невозмутимый взгляд. Внешне… А изнутри тяжелыми парализующими волнами накатывалась гипнотическая сила энергии боевого духа. И бойцы Махора встали в стойку, готовые порвать Шурина, если тот вдруг спустит пулю с привязи. И никакие помповики не пугали этот злобный сброд.

– Ты не слушай, Кот, – сказал Махор. – Ты думай, Кот. Думай, что тебя самого могут грохнуть из-за бабы.

– Заткнись! – зашипел на вора Шурин.

– Ты, гад, за свой базар еще ответишь.

– Слышь, Федор Васильич, а ты что, вправду Коваля завалил? – спросил вдруг Кот.

Его «ты» больно резануло слух.

– Думай, пацан, думай. Я бы с этой крысой лапти плести не стал, – презрительно хмыкнул Махор.

Его бойцы вдруг двинулись вперед, своей массой оттесняя людей Шурина. И даже Кот шагнул назад.

Шурин понял, что еще миг-другой, и он окажется в кольце. И тогда его просто порвут. Он сам попятился назад. И пистолет повернул против всей вражеской толпы.

– Уходить надо, – сказал Кот.

И первый повернул назад. Вслед за ним к машинам двинулись его бойцы.

– Эй, ты куда? – запаниковал Шурин.

Он хотел выстрелить в Кота, но его заслонил своей широкой спиной Аут.

А бойцы Махора продолжали катиться на него лавиной – медленно, но тяжело и неотвратимо. Шурину ничего не оставалось, как последовать за Котом.

За этим предателем он ехал, пока не оказался в городе. Дальше их пути разошлись: Кот со своими бойцами поехал в одну сторону, а Шурин – в другую.

Надо же было такому случиться. Он на все сто был уверен в сегодняшнем триумфе, а нарвался на такую неприятность, граничащую с катастрофой. И Махор его умыл, и ковальковская бригада предала…

В тот же день Шурин встретился с Максом и Ясенем. Он не спешил объявлять Котова предателем. Он объяснил бригадирам ситуацию, сказал, что Мишу взяли на понт. Разумеется, Федор отрицал свою причастность к гибели Коваля. Макс и Ясень ему поверили, и Шурин отправил их к Коту, чтобы они призвали его к повиновению. Пусть Кот успокоится. А Шурин все ему простит. Для вида. А когда представится момент, потихоньку выведет за скобки. И бригаду его расформирует: одну половину отдаст Ясеню, а другую Максу. Бойцы Коваля предали его, и они должны быть за это наказаны…

Глава 29

Тучи навалились, дождь посыпался, но Несмеянова это успокоило. В хорошую погоду людей в парке много, а в ненастье – никого. А он боялся, что его могут увидеть с Богданом.

Капли дождя барабанили по дырявой шиферной крыше беседки, вода струйками стекала на земляной пол.

– Короче, Шурин сейчас в контрах с ковальковскими… – нервно озираясь по сторонам, сказал Несмеянов.

Крупная капля упала на кончик его сигареты, и та с шипением погасла.

– Черт!

Богдан подождал, когда он закурит снова, только тогда спросил:

– Почему в контрах?

– Так это слух пошел, что Шурин Коваля убил.

– Меня слухи мало интересуют. Факты давай.

– Факты есть. Шурин с Нинкой живет. Она с Ковалем жила, а сейчас у Шурина…

– Этот факт к делу не пришьешь. Хотя интересно девка пляшет, – с пренебрежением к Нине усмехнулся Богдан.

– Короче, Шурин с мохнатовскими «стрелку» забил, Кот с ним поехал. Он сейчас за Коваля… Ну, в общем, Шурин думал Мохнатого построить, а тут его братан вдруг нарисовался. А он в законе. Пацаны говорят, крутой мужик… Он Шурину за Рычага предъявил. Типа разговаривать с тобой не буду, потому что на тебе кровь вора. Типа Шурину исчезнуть надо, если он жить хочет. А потом раз – предъява. Типа кто-то видел, как Шурин от Коваля выходил – ну, когда Коваль из окна выпал…

– Кто видел?

– А это у Махора надо спросить.

– Махор – это брат Мохнатого?

– Не знаю, какой он там брат, родной или типа брат. Но знаю, что этот Махор – в законе.

– Ух ты!

– Шурин, говорят, сам прифигел…

– Значит, этот Махор с Шурина за Рычагова хочет спросить?

– Ну, ему ж надо как-то в городе утверждаться. Он, по ходу, недавно откинулся…

– Освободился.

– Ну, освободился, – неохотно принял поправку Несмеянов.

Смешно это или нет, но было такое требование, чтобы опера занимались воспитанием своих агентов, проводили политику партии и правительства, прививали уважение к советским законам, объясняли правила социалистического бытия… Глупо это все. И не совсем смешно. Вдруг удастся воспитать в таком духе какого-нибудь воришку, который исправно снабжает своего оперативника нужной ему информацией. Что тогда? Задумается воришка о своем недостойном бытие, захочет стать нормальным человеком, выйдет из криминального сумрака в светлое социалистическое настоящее… И останется тогда опер без своего информатора. А ему это нужно?

– И что, этот Махор видел, как Шурин от Ковалькова выходил?

– Ну, может, не он. Может, кто-то другой. Хата у Коваля в четвертом микрорайоне, туда пацаны из шестого заходят. Из восьмого тоже. Может, кто-то и видел… А может, он следил за Шурином.

– Следил?

– Ну да. Ему же с Шурина спросить надо. Чтобы авторитет свой поднять. Чтобы дела потом реальные делать. А то кто его здесь знает? Может, он в законе, а его никто не знает… Ну, я так думаю… Короче, с Махором этим разговаривать надо.

– Ясно. А Шурин как поживает?

– Да ничего, нормально все. С охраной теперь ходит.

– Ты сказал, что он в контрах с ковальковскими…

– Э-э, ну да. Там, на «стрелке», Махор на Кота давить стал. Типа Шурин учителя твоего завалил, а ты с ним работаешь. Кот реально просел, со «стрелки» сдернул. Шурину тоже уйти пришлось. «Стрелка» за Махором осталась…

– И что теперь?

– А что теперь… Шурин с Котом вроде бы замирился, только все равно в контрах. Зуб на Кота точит. Как бы чего не вышло… Братва шепчется. Если Шурин Коваля из-за бабы замочил, то зачем он такой нужен?

– А зачем он такой нужен?

– Он говорит, что это Махор на него наклепал. Может, и правда наклеп, – пожал плечами Несмеянов.