Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ - Игорь Стодеревский

Громадная, могучая страна и весь тыл Советской Армии не в состоянии были накормить только одну свою воюющею Армию. В июле месяце кормили сухой картошкой и сухим луком. Ежедневно «красная» рыба, это так народ в шутку называл кильку в томатном соусе, от неё уже воротило. В супе была постоянно какая-то сечка.

За два месяца командировки я потерял в весе 12 кг, а как же те ребята, которые там уже полгода и впереди неизвестно ещё сколько.

Но повторяю, боевой дух был очень высок. К нашему приезду в дивизии уже было два Героя Советского Союза. К сожалению фамилий не помню. Оба сержанты, при окружении противником подорвали себя, один гранатой, а другой миной.

Батальон вернулся с операции, и мы снова приступили к занятиям. После отработки ряда тем надо было провезти ученья взводов. Их мы решили проводить в окрестностях Кабула.

Я разработал план на карте. Время проведения учений спланировал на день, с переходом в ночь. Так как во время проведения учений мы могли столкнуться с реальным противником, у солдат было два вида боеприпасов. Холостые для учений, и боевые, на случай встречи с душманами. Одни лежали в правом кармане брюк, другие в левом. Сегодня, я не за что, такого бы не сделал, очень опасно. Ведь солдат мог и перепутать, как его не инструктируй.

Отдых на бассейне в крепости: Стодеревский, Ильин, Богдан.

День прошёл без приключений, и ночью, закончив занятия, я со своей ротой стал спускаться вниз по ущелью.

Ущелье было глубокое, по дну протекал не большой ручей. По обеим сторонам ручья, на расстоянии метров 60–70 друг от друга проходили тропинки. Мы спускались по правой стороне ущелья, и вдруг головной дозор даёт сигнал, что впереди опасность. Как, оказалось, по противоположному склону, вверх по тропе, поднималась какая-то группа людей. Мы залегли. Но с противоположной стороны нас заметили и тоже залегли. Было очень темно и что-либо разглядеть было не возможно. Мы лежали и вслушивались, в надежде услышать на каком языке говорит противоположная сторона, между собой объяснялись только жестами. Но на противоположном склоне также стояла гробовая тишина. Это противолежание продолжалось минут 15–20. Надо было, что-то делать. Я постучал камнем о камень, мне с противоположной стороны ответили тем же. Я пощёлкал прицельной планкой автомата, противоположная сторона повторила. Запрашивать голосом было нельзя, если там противник то на нас обрушился бы шквал огня, на таком расстоянии это убийственно. Будут потери, и вообще неизвестно, чем это всё закончиться. Кто первым откроет огонь у того громадное преимущество. Не выдавая себя, первым открыть огонь, а если там свои?

Мы лежали, противоположная сторона тоже ничего не предпринимала. Но вечно это продолжаться не могло. Было принято решение, идти дальше, не вступая в контакт. Когда мы поднялись и пошли, на противоположном склоне сделали то же самое. Так молча, мы в темноте и разошлись. Спустившись в кишлак, который находился у входа в ущелье, мы узнали, что через кишлак в ущелье прошла большая группа душманов. Это был единственный случай, когда мы так мирно разошлись с душманами.

В начале сентября, так и не дав нам закончить обучение, батальон бросили под Герат. Душманы провозгласили там «Исламскую Республику Герат». Здесь уже я принимал участие. Переброска батальона, вместе с техникой, шла авиацией. Перебрасывали нас в Шиндант, почему-то с промежуточной посадкой в Кандагаре. С Шинданта совершили марш на технике в район Герата. Но в боевых действиях, как таковых, мы участия не принимали. Нас поставили во второе кольцо окружения, с задачей, не дать противнику атаковать, штурмующие город подразделения, с тыла.

Попыток деблокировки не было, но нас несколько раз обстреляли с кишлака, который находился за нашей спиной. Проверка кишлака результатов не дала, местные жители говорили, что это ночью приходят душманы, стреляют и уходят. Наверняка это была ложь. Мы с ротным решили, что надо сделать засаду на путях возможного движения противника. Заодно была возможность посмотреть, как народ усвоил проведённые с ними занятия по тактике спецназа. Скомплектовали группу.

С группой пошёл командир роты, замполит, ну и конечно и я. Как только стемнело, стали выдвигаться к месту проведения засады. И тут выяснилось, что солдаты имеют очень слабые знания по разведподготовке. Они совершенно не профессионально действовали в головном разведдозоре, постоянно задерживали движение группы. Было видно, что они это делают первый раз. А ведь это должны уметь делать даже в пехоте. Видимо всё обучение сводилось к тому, чтобы атаковать и захватить. Отсюда и не оправданные потери.

Поменяв дозорных, и получив тот же результат, я понял, что надо идти самому. Во-первых, мы быстрей выйдем на место засады, а во-вторых, я покажу людям как это надо делать. Мы благополучно добрались до нужного нам места. Организовали засаду, и так же благополучно просидели до утра, так и не увидев душманов.

Но сказать, что засада не дала результатов, будет не правильно. Просидев в сопках часов до восьми утра, мы назад демонстративно прошли через кишлак. Народ нас видел, и после этого не было ни одного обстрела. Так что нужного результата мы добились. Время командировки заканчивалось, нас собрали, и 17 сентября отправили самолётом в Ташкент. Было жалко бросать ребят на операции, но приказ есть приказ.

Я считаю, что свою задачу, по подготовке подразделений 103 дивизии, мы не выполнили, да и не могли выполнить. Спецназовца за два месяца не подготовишь, даже из таких прекрасных ребят и профессионалов как десантники 103 дивизии. По большому счёту занятия мы проводили не больше месяца, одна операция, за тем другая. Материальной базы ноль. Уж если хотели переучить, надо было вывести батальоны в Союз, минимум месяца на три.

А вообще то каждый должен заниматься своим делом. И правы были офицеры 103 дивизии, когда говорили нам: «Если вы такие ассы приезжайте и работайте здесь со своими подразделениями». Видимо и в Москве это поняли, и в 1981 году в Афганистан были введены два отдельных отряда спецназ, а в 1984 году их стало восемь, они входили в состав двух бригад спецназ.

С офицерами роты, в которой я был в командировке, у меня сложились очень тёплые отношения. К сожалению, я не помню их фамилий, за исключением командира роты Николая Ксенофонтова, возможно фамилию я путаю, и замполита Григория Новоселова. Новосёлов, после моего отъезда в Союз, присылал несколько писем, кстати, писал, что они успешно применяют то, чему я их учил. Дай то бог, если это спасло жизнь хоть одну солдату, значить командировка тогда, не была напрасна.

После возвращения из спецкомандировки, фото с дочерью Викторией г. Чирчик сентябрь 1980 года

4.8. Отряд (продолжение).

Прибыв в бригаду, я узнал, что стал «безлошадным» комбатом, так у нас называли тех, кто командовал кадрированными отрядами. Пока я «отдыхал» в Афганистане, меня «без меня женили». Так, что приобретенный боевой опыт передавать стало не кому, в отряде только я, и куча бумаг. Такое совершенно не по мне.

Единственный раз я был востребован, когда приехали специалисты, какого-то оборонного предприятия для испытания системы «Реалия». Она предназначалась для прикрытия объектов. Её также можно было использовать для обнаружения противника на возможных маршрутах передвижения.

Она состояла из датчиков, которые устанавливались на местности, подающих сигнал на центральный пульт, при любом передвижении в районе их действий.

Я, как единственный офицер в бригаде, имеющий хоть какой-то опыт ведения боевых действий, был привлечён к выбору места проведения испытаний. А затем участвовал в этих испытаниях. Метров 800, ночью, по зарослям верблюжьей колючки, мы на четвереньках пытались подобраться к объекту, вокруг которого были расставлены датчики «Реалии». Изображали стадо баранов. Но все наши усилия были напрасны. Когда мы были уже почти у цели, метров 100 осталось, из палатки вышел один из испытателей, и сказал, чтоб мы перестали себя мучить и шли к ним пить чай. Оказывается, они давно уже нас обнаружили. Аппаратура чётко показывала, кто идёт, люди или животные.

Что-то подобное мы использовали в Афганистане, систему «Охота». Она работала примерно по тому же принципу, что и «Реалия».

Слава богу, что в конце ноября меня отправили учиться на «Центральные Краснознамённые Курсы усовершенствования офицеров разведки», в Подмосковье. Преподаватели Курсов были офицеры разведки высочайшей квалификации. Что давалось на этих Курсах, больше ни где не давалось. Об этом говорит хотя бы то, что на курсах обучались, в том числе и офицеры, закончившие Академию имени М.В. Фрунзе. В конце апреля 1981 года я, сдав экзамены на Курсах, вернулся в Чирчик.