Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов - Рой Медведев

В 1965–1966 годах появлялись еще книги и статьи, содержащие немало новых фактов о преступлениях Сталина и его окружения. Большая часть из них была, однако, подготовлена раньше, в 1964 году. Но по многим признакам было уже видно, что в самых высших кругах партийного руководства отношение к теме сталинизма существенно меняется. При молчаливом согласии Брежнева и части членов Политбюро группы убежденных и воинствующих сталинистов или неосталинистов стали выступать все более и более активно. Весной 1965 года в нашей стране началась подготовка к празднованию 20-й годовщины Победы в Отечественной войне. В инструктивных докладах перед пропагандистами, с которыми выступали начальник Политуправления Советской Армии генерал А. А. Епишев, заведующий отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС С. П. Трапезников, директор Института марксизма-ленинизма П. Н. Поспелов и некоторые другие, содержалось немало похвал в адрес Сталина как «великого полководца», роль которого в руководстве Вооруженными Силами СССР была якобы искажена Хрущевым. Под руководством Поспелова и при участии Епишева и Трапезникова Институт марксизма-ленинизма подготовил пространные тезисы к 20-летию Победы, куда вошли положения, которые означали бы фактическую реабилитацию Сталина. Эти тезисы были, однако, отклонены на заседании Президиума ЦК КПСС, который предпочел занять более умеренную позицию в данном вопросе.

На торжественном заседании в Кремле с докладом о 20-й годовщине Победы выступил Л. И. Брежнев. В этом докладе Брежнев упомянул имя Сталина как председателя Государственного Комитета Обороны, воздержавшись от каких-либо оценок его деятельности. Но даже простое упоминание имени Сталина в докладе сопровождалось аплодисментами значительной части зала.

Настойчивые попытки пересмотреть линию XX и XXII съездов партии вызывали тревогу среди руководителей ряда коммунистических партий Восточной и Западной Европы. Свою обеспокоенность высказали, например, Первый секретарь ЦК ПОРП В. Гомулка и лидер ИКП Л. Лонго. Беспокойство высказывали и некоторые из представителей советской интеллигенции. Массовое распространение среди интеллигенции получило «Письмо Ф. Ф. Раскольникова Сталину», написанное и опубликованное в западной и эмигрантской печати еще в 1939 году. В условиях начинающейся второй мировой войны мало кто обратил внимание на этот документ, который обретал теперь вторую жизнь. Еще большее распространение получило «Письмо к И. Г. Эренбургу», принадлежавшее перу советского публициста Эрнста Генри (С. Н. Ростовский). Письмо Э. Генри было аргументированным и убедительным ответом на все попытки помянуть добрым словом именно «военные заслуги» Сталина. На множестве примеров Генри показывал, что именно из-за просчетов Сталина, его ошибочной внешней политики, его неправильных директив западным компартиям еще в начале 30-х годов Советский Союз не смог помешать победе фашизма в Германии, его стремительному усилению в Европе, и, наконец, наша страна оказалась неподготовленной к войне ни в военно-стратегическом, ни в оперативно-тактическом, ни в дипломатическом, ни в моральном отношении.

С самого начала 1966 года в Советском Союзе началась подготовка к предстоящему XXIII съезду КПСС. При этом появилось немало признаков того, что некоторые из влиятельных групп в партийном и государственном аппарате рассчитывали использовать съезд партии для частичной или косвенной реабилитации Сталина.

В начале 1966 года в адрес президиума предстоящего съезда, в ЦК КПСС и в канцелярию Л. И. Брежнева поступило множество писем с протестами против реабилитации Сталина. Эти письма приходили от старых большевиков, от узников сталинских лагерей, от целых групп и от отдельных рабочих, служащих, представителей интеллигенции. Особое впечатление произвело быстро распространившееся по Москве письмо 25 виднейших деятелей науки и культуры, хорошо известных и в нашей стране, и за ее пределами. Под этим письмом поставили подписи крупнейшие ученые, академики П. Л. Капица, Л. А. Арцимович, М. А. Леонтович, И. Е. Тамм, А. Д. Сахаров, И. М. Майский, известные писатели В. П. Катаев, В. П. Некрасов, К. Г. Паустовский, К. И. Чуковский, видные деятели искусств М. М. Плисецкая, О. Н. Ефремов, П. Д. Корин, В. М. Йеменский, Ю. И. Пименов, И. М. Смоктуновский, М. И. Ромм, Г. А. Товстоногов и некоторые другие.

Надо полагать, что подобная кампания оказала некоторое влияние на решения высших партийных инстанций. Во всяком случае, на XXIII съезде ни имя Сталина, ни имя Хрущева не упоминались в докладе и в выступлениях делегатов. В резолюции съезда подтверждалась линия XX и XXII съездов партии, однако в столь общих формулировках, что это сохраняло определенную свободу действий не только для тех, кто настаивал на углублении критики культа Сталина, но и для тех, кто лелеял надежду на его идеологическую и политическую реабилитацию.

Различных выступлений против сталинизма и Сталина в 1966 году было много. Учебные заведения, университеты, научные институты, дома ученых приглашали для бесед или лекций известных писателей и публицистов, которые зарекомендовали себя антисталинистами. Стенограммы этих собраний расходились затем по Москве и другим городам. В некоторых аудиториях состоялись встречи с А. И. Солженицыным, с Э. Генри, с наиболее активными из старых большевиков. Только старый большевик и известный антисталинист А. В. Снегов за 1966–1967 годы выступил в 13 различных аудиториях, включая и военные академии, с большими докладами и воспоминаниями. Хотя формально речь шла о Ленине и Октябрьской революции, большую часть своих выступлений Снегов посвящал разоблачению преступлений Сталина.

Надо сказать, что и сталинисты или неосталинисты часто выступали не только на всякого рода «закрытых» совещаниях, но и вполне открыто. На большом идеологическом совещании в ЦК КПСС в октябре 1966 года третий секретарь ЦК КП Грузии Д. Г. Стуруа, который отвечал в республике за идеологическую работу, вызывающе заявил в своем выступлении, что считает себя сталинистом и гордится этим. Поясняя свою позицию, Стуруа стал говорить, что именно под руководством Сталина советский народ построил социализм и победил в Отечественной войне. Показательно, что слова Стуруа были встречены аплодисментами большинства присутствующих.

В декабре 1966 года в связи с 25-летием победы под Москвой по московскому телевидению впервые за пять лет были показаны кадры военной кинохроники 1941 года, включающие одно из выступлений Сталина.

1967 год был юбилейным, так как в ноябре этого года отмечалось 50-летие Октябрьской революции. Но ни в тезисах ЦК КПСС о подготовке к празднованиям, ни в других официальных документах не упоминались имена Сталина и Хрущева и заботливо обходились молчанием все трудные моменты советской истории. Это не прекратило, однако, идейной борьбы по вопросу о роли Сталина, которая шла по другим направлениям. В 1967–1968 годах увидели свет литературные произведения, в которых искажались исторические события и восхвалялись Сталин и некоторые деятели из его ближайшего окружения: роман В. А. Закруткина «Сотворение мира», роман В. А. Кочетова «Угол падения», «Рассказы о жизни» К. Е. Ворошилова. Особенное негодование среди передовой части интеллигенции вызвала поэма С. В. Смирнова «Свидетельствую сам», полная чувства преклонения перед Сталиным – «человеком-глыбой», «капитаном», «громовержцем», «отцом народа».