Мужья и любовники - Ширли Конран

— Назад, назад, идиотка! Может рвануть в любую секунду! — Дежурный врач буквально силой остановил Лили и едва не перекинул ее через барьер.

Другой врач, открыв дверцу «Спеар», выволакивал оттуда безжизненное тело Грегга. Через несколько минут медицинский вертолет с Греггом на борту уже улетел От места гонок в направлении госпиталя Святой Марии.

— Иглтон серьезно пострадал, — разносился над стадионом голос комментатора.

— Причина всему — трещина в этих костях, — говорил врач, показывая Греггу рентгеновский снимок. — Поскольку прошлый несчастный случай произошел с вами всего несколько недель назад и диагноз не был тогда правильно поставлен, я боюсь, что смещения произошли и в других суставах.

— Как скоро я смогу участвовать в гонках? — Лицо Грегга было до предела напряжено.

— Трудно сказать. Мы, конечно, будем давать вам обезболивающие лекарства и проведем серию инъекций, но тут нужно время.

— Да, но сколько времени? У меня" гонки во Франции через три недели.

— Лучший совет, который я могу вам дать, — это забыть о гонках по крайней мере на ближайшие два месяца.

Когда врач ушел, Грегг начал разбирать корреспонденцию, потом пришел Джек с докладом о состоянии «Спеар».

— С ней все в порядке, Грегг. Система подачи топлива вычищена до блеска… А как ты?

Лили терпеливо ждала, когда иссякнет поток посетителей. Когда же она наконец нагнулась, чтобы поцеловать Грегга, в комнату заглянула молоденькая блондинка-сестра и не терпящим пререканий тоном заявила:

— На сегодня все. Это приказ врача. Мистер Иглтон нуждается в отдыхе."

Когда все двинулись к двери. Лили печально произнесла:

— Мы почти и не поговорили, Грегг.

— Прости, дорогая, но я пытаюсь управлять делами даже с больничной койки. Посетителей пускают только на час в день. Я знаю, мы с тобой слишком редко видимся, но я не принадлежу себе целиком. Каждый в «Игл моторз» зависит от меня, и я завишу от всех. Каждый месяц я заполняю весьма внушительные платежные ведомости, чтобы люди могли кормить свои семьи. В «Игл моторз» работают на меня, моего отца и на идею возврата Великобритании ее былого первенства в мире автоспорта. И ради этого они трудятся двадцать четыре часа в сутки и все свои праздники.

Я не могу подвести их, Лили.

Лили молча наклонилась и поцеловала его:

— Я могу ждать.

Дебра Халифакс, откинувшись на белой вышитой подушке, бесцельно перелистывала газету, пока не наткнулась на колонку Лиз Смит. Одна строка так привлекла ее внимание, что она даже перечитала ее вслух: «Лили собирается дать благотворительный концерт…» Дебра встрепенулась, в глазах ее вдруг заиграла жизнь.

— Это то, чего я ждала, — тихо произнесла она.

Глава 11

— Еще какие-нибудь вопросы? — Пэйган обвела взглядом кабинет и собравшихся в нем одиннадцать членов комитета по организации благотворительного гала-концерта в пользу Англо-американского института по проблемам исследования раковых заболеваний.

— И вот еще что, — секретарь передала ей бумагу из отеля «Гросвенор-хауз». — Некто предлагает устроить для нас прием.

— Как предусмотрительно. И кто же это?

— Еще один анонимный жертвователь, леди Свонн.

Пэйган быстро пробежала письмо. Прием с шампанским для двух тысяч гостей. Отличные новости.

— Чек есть?

— Деньги переведены прямо на счет отеля.

— В высшей степени предусмотрительно, — задумчиво произнесла Пэйган. Она встала и открыла окно. Пэйган ненавидела табачный дым, а кабинет был прокурен до такой степени, что теперь понадобится по меньшей мере две недели, чтобы его проветрить.

Пэйган улыбнулась всем собравшимся в комнате.

— Сожалею, что мне пришлось задержать вас.

Но мы обсудили действительно важный вопрос.

А теперь я прошу меня извинить: мне надо бежать, иначе я опоздаю на свой рейс в Венецию.

Пэйган вглядывалась в соблазнительную картину вырастающего прямо из воды города. Она была возбуждена:

— О, Абди, как это красиво! Город плавает в море, как золотой мираж.

— Только не ожидай слишком много романтики, — предупредил Абдулла. — Множество людей ненавидит Венецию.

— Господи, почему?

— Запах толпы, клаустрофобия и эти чудовищные в своей вульгарности изделия из стекла.

— В таком случае, — рассмеялась Пэйган, — я не ожидаю встречи с золотой гондолой!

— Золотые гондолы появляются здесь раз в году — во время праздничных гонок.

Потрепанный зеленый чемодан из крокодиловой кожи, принадлежавший некогда бабушке Пэйган, лежал на бледно-коралловом ковре, покрывавшем пол номера. Стены были от руки расписаны видами прозрачного зеленого леса — в тон зеленой софе и серебристо-зеленым шторам.

Настежь раскрыв стеклянные двери, Пэйган прошла на террасу, окруженную небольшими кипарисами. С террасы открывался вид на бассейн, вокруг которого росли апельсиновые деревья, и дальше — на всю панораму Венеции.

— Тебе нравится? — раздался за ее спиной голос Абдуллы.

Пэйган была смущена — она чувствовала себя неуютно, поскольку не могла понять, собирается ли Абдулла жить в одном с ней номере.

Абдулла печально усмехнулся:

— Я буду в соседнем номере… если я тебе понадоблюсь. К сожалению, здесь нет бильярдной.

Пространство в Венеции на вес золота.

На следующее утро Пэйган ждала возле двух черно-белых мачт, торчащих у входа в отель.

— Посмотри! — воскликнула она, схватив Абдуллу за руку. — Ты был не прав!

К ним медленно, рассекая зеленую воду канала, приближалась золотая гондола.

— Она твоя, — произнес Абдулла. — Надеюсь, ты не сочтешь ее слишком помпезной.

Потом они бродили по городу пешком, но, как только сошли с больших, заполненных людьми улиц в маленькие кривые переулочки, Пэйган в изумлении остановилась.

— Они все такие одинаковые. Я уже не понимаю, где мы находимся.

Один из телохранителей сделал шаг вперед и прошептал несколько слов на ухо Его Величеству. Они пошли вслед за ним, пока не оказались опять на людной площади возле поджидающей их золотой гондолы.

— Хотя Венеция довольно маленький город, — заметил Абдулла, — здесь легко заблудиться. Это давно известная головоломка. Все дома и мосты выглядят по-разному в зависимости от прилива.

Улочки страшно переплетены, поэтому трудно определить нужное направление.

Вторую половину дня они провели в постели.

Это были незабываемые часы.

— Ваше Величество, вот зал Главного собрания — колыбель западной демократии, где генеральный консул Венеции принимал представителей правительственных комитетов.