Принцесса из одного места - Мария Александровна Ермакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я спустилась и поспешила вернуться в башню. Дружный храп разбойников сотрясал стены, когда я ввинтилась в окно и бесшумно спрыгнула вниз. Его Высочество сладко спал, обняв мой камзол.
Камзол пришлось вытащить из цепких объятий и надеть, потому что рубашка после моих приключений запачкалась. Незачем висельникам размышлять, где же я так усвинячилась, если всю ночь спала за запертой дверью?
Сев у стены, я засмотрелась в окно. Луна, видимо, скрылась за лесом, потому что в камере стало совсем темно. Удивительно, но страха я не испытывала. Разбойники храпели дружно и радостно, рядом слышалось легкое дыхание неверийца, а где-то там, на свободе, бесшумно охотилась смисса, сверкая зелеными глазищами. Господи, у меня никогда не было таких насыщенных ночей! Гари не сказал, сколько времени мы проведем здесь, но явно не пару дней. Завтра я продолжу поиски – разведаю кратчайшую дорогу в горы или найду убежище, в котором спрячусь, и куда Кошка будет приносить мне добычу, ведь смиссы никогда не бросают своих котят!
Усталость брала свое. Мои веки тяжелели, но под ними вспыхивала квадратами, полными волшебного огня, странная разлинованная земля. И где-то на границе между сном и явью, почти провалившись во тьму, я вдруг услышала тихий голос, который, казалось, звал меня. Я пыталась приблизиться к нему, чтобы разобрать слова, а когда мне это удалось, поняла, что слово было всего одно. Голос повторял его много раз, словно заклинание, словно молитву: «Валентайн, Валентайн, Валентайн!»
* * *
Выражение серых глаз секретаря впервые на памяти Его Светлости можно было обозначить одним словом: «Ужас!»
– Ее В-высочество до сих пор н-не найдена! – заикаясь, произнес Вишенс.
Герцогу ничего не оставалось, как схватиться за голову. В другой ситуации он, может, и не стал бы проявлять так откровенно чувства при секретаре, но в этой…
Стоящий у окна Онтарио не пошевелился, но Ананакс видел, как закаменели широкие плечи сына под щегольским синим камзолом.
– Это не самая плохая новость, мой господин, – в голосе Вишенса звучало искреннее сочувствие, – сюда направляется господин Кевинс!
Его Светлость едва не застонал в голос.
Онтарио прикрыл распахнутое прежде окно, взглянул на секретаря с интересом и спросил:
– Один или с гвардейцами короля?
– Один.
– Встреть его со всем уважением, Рубио, – с трудом произнес герцог. – Ступай!
Секретарь поклонился и вышел.
– Солдат пока нет, – заметил Онтарио, – это внушает надежду.
– Наверняка у него указ о моем аресте, – пробормотал Ананакс и извлек из ящика стола запечатанный конверт. – Здесь завещание и инструкции по управлению поместьем и активами семьи, – он потряс конвертом с такой силой, будто тот мог как-то остановить поверенного короля, в эту минуту шествующего по замку с неумолимостью судьбы. – Если… когда меня арестуют, тебе нужно будет прочитать эти бумаги со всем тщанием. Пообещай мне!
– Прочитать? – в голосе Онтарио мелькнула ирония. – Обещаю.
– Ты же понимаешь, о чем я?.. – с мукой вопросил герцог и замолчал, потому что дверь распахнулась.
Секретарь, непрерывно кланяясь, впустил Кевинса, кинул на него еще один полный ужаса взгляд и плотно прикрыл створку.
– О, пожалуйста, присаживайтесь! – воскликнул герцог, вскакивая.
Кевинс немигающе уставился на Онтарио. Тот не отвел глаз, лишь легкая улыбка тронула его губы, когда он произнес:
– Я не уйду, у отца нет от меня секретов.
Пожав плечами, поверенный опустился в кресло и вперил взгляд в Его Светлость.
– Мы много раз прочесали город и окрестности, в поисках участвовали мои стражники, крестьяне и почти все городские жители, – поморщившись, сообщил Ананакс. – Но Ее Высочество Альвина и Его Высочество Стич пропали бесследно.
– Даже не знаю, какая пропажа хуже – для нашей родины, в общем, и для вас, в частности, – неприятным голосом проговорил Кевинс, – Однако Его Величество, зная свою дочь, предполагает, что та сбежала и более того, могла подбить на побег нашего неверийского гостя. С вашей точки зрения такое возможно?
– Конечно, возможно! – горячо уверил Ананакс. – Я потому и не стал беспокоиться первые сутки после их пропажи, что подумал так же. Летние ночи полны романтики, а ведь это – именно то, чего желал наш любимый король для своей дочери и ее жениха!
Онтарио хмыкнул.
– Лучшие королевские агенты уже на пути сюда, – коротко взглянув на него, сказал Кевинс. – Можете не сомневаться, они перероют все холмы и овраги, нырнут во все водоемы, опросят каждого человека на ваших землях! И молите бога, чтобы предположения о побеге Их Высочеств с романтическими целями оказались верными. Тогда вы хотя бы сохраните голову на плечах. В противном случае…
Кевинс не договорил. Поднялся, бросил еще один взгляд на Онтарио и ушел.
Герцог снова схватился за голову, словно боялся ее потерять.
– Я не верю, что она сбежала, отец, – подал голос младший Ананакс. – Ее Высочество Альвина испытывала к принцу исключительно дружеские чувства, так с какой стати ей устраивать любовный променад?
– Откуда ты знаешь? – рявкнул Его Светлость. – Принцесса – девушка совершенно непредсказуемая, а чувства, бывает, вспыхивают на пустом месте!
– Если бы она хотела бежать, взяла бы из конюшни Зверя, я уверен, – Онтарио задумчиво постучал пальцем по подоконнику. – Верхом передвигаться удобнее и быстрее, чем пешком.
Он быстро пошел к двери.
– Стой, куда ты? – удивился герцог. – Покидаешь отца в такую тяжелую минуту?
– Мне нужно кое-что проверить, я скоро вернусь, – через плечо бросил Онтарио.
Ананакс проводил его взглядом, подумал и… налил себе бокал вина.
– Пью за тебя, моя дорогая Оливия, любимая женушка, – сказал он, поднимая бокал и смотря куда-то в потолок, – жди меня на небесах, вполне возможно, мы скоро увидимся!
* * *
Я проснулась от пения птиц и в отличном настроении. Ночная прогулка прояснила сознание и позволила окончательно определить цель, к которой я стремилась – не вступать в брак по политическому расчету. Будь здесь бабуля, она рассказала бы мне несколько историй о подобных союзах со счастливым концом, напомнила бы о долге перед родиной и благоразумии, о чаяниях отца… Но ее здесь не было, а свобода лежала так близко – руку протяни! То есть, перевали через горный хребет и окунись в неведомые просторы страны, о которой поэтично рассказывал Онтарио Ананакс.
Висельники накормили нас завтраком и снова завалились спать. Видать, дорога знатно их вымотала.
Встав под окном так, чтобы на лицо падал солнечный свет, я несколько мгновений прислушивалась к их храпу, а затем шепотом позвала: «Кошка!»
Мне пришлось звать довольно долго, пока, наконец, длинное пятнистое тело не ввинтилось в оконный проем и
