Магиум советикум. Магия социализма (сборник) - Валерия Калужская

– Пост как всегда, никаких лишних костров, и этот, проследи, чтобы как можно меньше горел. Всем по сто граммов, колдунам по сто пятьдесят. Остальным, слушай мою команду: отдыхать. Сегодня тяжелый день выдался, а завтра, может быть, втрое тяжелей будет. Вопросы есть?

Не в духе командир, ой не в духе. Какие уж тут вопросы еще…

Звезды над головой светили крупные, яркие. Луна не выходила, оттого да от мороза, казалось, их сегодня особенно много.

– Страсть, – выдохнул Женька. – Хрен сосчитаешь!

Насколько Сергей знал, был среди всего отряда Женька самым молодым, поэтому и звали его все просто: Малой. Ни фамилии, ни отчества – Малой.

– Слышь, а как у тебя отца звали?

– А я и не знаю, с приюта я. Мамку вроде Настасьей, а папки не видел никогда, – выдохнул Малой.

Да… Много таких. У него самого и родители были, и дед с бабкой в соседнем доме жили.

– Вот кончится война, приедешь ко мне на Волгу, я тебя с отцом своим познакомлю, коли жив будет. Он где-то на Белорусском, мать писала. Вроде как при обозе, после ранения. Он, знаешь, какой рукастый? Помню, такую лошадь из дерева сделал, все мальчишки мне завидовали.

Малой посопел и спросил:

– А тебе сколько, Серый?

– Двадцать пять почти. А тебе?

– Мне семнадцать две недели как.

– А что не сказал, отметили бы! Семнадцать лет… Почти мужик!

Малой засопел сильнее. Обиделся?

– Да ладно, Жень. Это я так, шучу. На войне все мужики. Она не выбирает, сколько тебе годков, верно?

– Верно, – согласился Малой.

Помолчали. Тихо, только в лесу потрескивают от холода деревья. И еще снежинки, сдуваемые с места ветром, чуть слышно шуршат по насту.

– Слушай, – спросил Лихов, – а как же тебя такого молодого в такой секретный отряд-то взяли, да еще и колдуном?

– Это я не знаю, – безмятежно отозвался Малой. – Думаю, командир у нас не простой, почуял как-то. Помнишь, как он дядю Вову сразу распознал? Как глянул, так и отрезал: колдуном будешь!

Сергей невольно усмехнулся. Теперь весело даже немного, а вот в тот день… Тогда от страха даже зубы клацали. У всего строя.

– Часть у нас не просто секретная, а сверхсекретная, – в строю хмыканье.

– А-а-а-атставить веселье! – Лейтенант замер, лицо его заливается яростной белизной. – И отряд не простой, а боевой! Имени знаменитого командующего фронтом Мерецкова! Ты! Из строя два шага вперед!

Палец указывает на Дорохова. Сыпь хмыкает и лениво делает пару шагов.

– В мире существует много различных сил, – Герасименко обходит Дорохова, а сам смотрит на разномастную шеренгу. – Некоторыми мы привыкли пользоваться: сила ветра, воды, электричество, бензиновые двигатели. О существовании иных пока даже не подозреваем. Или забываем о них.

Он доходит до конца строя и едва заметно наклоняет голову. Сыпя подхватывает, словно невидимым ветром, толкает в грудь, Дорохов чувствует, как ноги отрываются от земли, и он летит словно птица. Дорохов вопит не своим голосом, падает на землю. Та выбивает дыхание, крик обрывается.

– И вы отобраны, чтобы научиться пользоваться этими силами. Вы!

Лейтенант смотрит на притихшую напуганную людскую линию.

– Советская власть первой должна овладеть этими силами и с их помощью уничтожить всех своих врагов! И главных вы знаете! Это фашисты. Это захватчики. И, да! Предатели тоже. И они тоже враги, которых надо давить. Сейчас, сегодня, вы можете стать героями. Только не надо с этим шутить, иначе…

Он замолкает и обводит строй взглядом. Фиолетовые петлицы зловеще горят на отворотах шинели. Строй ежится и разглядывает сапоги. Сыпь кряхтит на земле, ругается сквозь зубы. Лейтенант встречается глазами с Сергеем, кивает:

– Ты, два шага из строя!

И Лихов чует, как трясется у него нутро, а в ногах такая дрожь, будто совсем не умеет ходить.

Из-под неплотно прилегающего края палатки лился слабый свет. Вместе с хмурым сумеречным утром в палатку заползал мороз. Крепкий, но Сергей уже и не помнил, как это, когда тепло. Поэтому тонкую струйку холодного воздуха воспринимал почти безразлично, но вылезать наружу всё одно не хотелось. Только приказ уже отдан, и, хочешь не хочешь, а пойдешь: лейтенант с приказами шутить не любил.

Ели наспех, плотно, предчувствуя, что следующая нормальная еда неизвестно когда будет. И будет ли, вопрос. После дядя Вова раздал всем по пятьдесят грамм крови. На вопросы отвечал: командир приказал. От медяного вкуса перед глазами поплыло, а затем в тело влилось тепло. Так всегда.

– Отряд! – Герасименко выглядел невыспавшимся и усталым. – Задачу вкратце вы знаете. Занять высоту и, при необходимости, уничтожить врага. Переход недолгий, но скрытный. Первой идет машина Дорохова. За ним в порядке номеров. Замыкающие Лихов и Свержин, расстояние двести метров. Жалобы есть?

– Нет, командир, – ответил за всех дядя Вова. – Всё как более-менее пока.

– Добро, – лейтенант поглядел на багряную полосу у горизонта. – По машинам!

Восемь ДБРШ и два обозных ГШР-3 застыли среди сосен. Лихов прошагал по снегу к своему дэбээрша номер шесть, полазил, осмотрел, отметив, что трещина на ноге не увеличилась, но проволока долго не протянет, надо менять. Закурил, дожидаясь подхода «колдуна». Короткие вспышки обрядов и шум оживающих машин вроде как и не замечал уже. Обыденным это стало. Привычным. От нечего делать проверил пулемет, обмотанный от снега мешковиной, заглянул в патронные ящики, подергал лючки для пулеметных лент, не примерзли бы. Те открывались хорошо.

Женька Малой подошел, расстелил дерюгу. Достал чашу, пучок трав, вытащил из ножен короткий острый нож.

Раньше Лихов расспрашивал «колдунов»: как и что. Самому порой до чертиков хотелось стать одним из техников, выучить все эти заморочки, жутковатые, неприятные, но в принципе обычные. А порой до холодных мурашек пронзала мысль: с какими же силами они имеют дело? Посмотреть со стороны – ведьмовство одно: травы, заклинания, кровь, жертвы. Как такое могло быть в Стране Советов? А вот было, оказывается. Правда, не для всех.

Но самой страшной была мысль – почему именно они? Не ученые, не специально обученные какие-нибудь люди, а… они вот? Тракторист дядя Вова, зека Сыпь, сам он, недоучка-технарь? Или малолеток Малой, который вон уже сбросил полушубок и развязывал повязку с незаживающей раной на предплечье.

Вот из-за этого вопроса он и бросил допытываться. Хватит с него просто войны, его понимания и его грехов. К чертям остальное!

Он торопливо сбросил полушубок, Малой не железный же, замерзнет, вон, шмыгает носом. Закатал рукав, размотал бинт. Женька забормотал непонятные слова, подковырнул ножиком присохшую корочку на руке Лихова, пуская алый ручеек на волю. Сергей скривился: неприятно всё же.