Мауи и Пеле держащие мир - Александр Розов

— После Футуна мы летим на Тараву, вытаскивать Норну, так?

— Почти так, — ответил он, — вытаскивать будут красные гренадеры капо Коломбо. Наша задача: вместе с аэромобильной милицией Тувалу-Нукуфетау, обеспечить «воздух».

— Хе-хе. Интересно! Про пилотов с Нукуфетау я слышала. А кто такой капо Коломбо?

— Это лидер красных гренадеров. Коломбо воевал на острове Борнео за филиппинских сепаратистов северо-восточной зоны, против федеральной армии Малайзии, потом на Филиппинах, в округе Минданао — за красную фракцию хуки против правительства и против мусульман моро. А теперь красные гренадеры воюют за Великую Хартию.

— А почему, — спросила она, — этого лидера прозвали Коломбо?

— Это в честь международной организации «Коломбо-План». Ты слышала про такую?

— Нет, а что это?

— Это межправительственное сборище стран Азиатско-Тихоокеанского региона, в духе финансового неоколониализма. Штаб квартира — в Коломбо, столице Шри-Ланки.

— Хе-хе… А при чем тут лидер филиппинских красных гренадеров?

— Ну, просто он отрезал головы нескольким крупным чиновникам этого сборища.

— Что?! Он отрезал им головы?!

— Да. Они прилетели на филиппинский Палаван, на экономический форум. А утром их обнаружили в апартаментах отеля, без голов. Был грандиозный скандал.

— Ни хера себе… — пробурчала девушка — панк, — …А зачем так делать?

— Ну… — протянул пилот, — в племени, откуда происходит Коломбо, такая традиция.

Рут Малколм тряхнула головой, и распушила ладонями свой хайр.

— Хэх! А откуда красные гренадеры возьмутся на атолле Тарава?

— Мы привезем их с Футуна по воздуху, — ответил Корвин.

— Упс… А откуда они взялись на Футуна?

— С Тинтунга, разумеется. Они вместе с волонтерами-сальвадорцами, сделали, как бы, революцию и, не дожидаясь американо-арабского десанта, перешли на новые позиции. Сводный полк сместился на север и занял там почти необитаемый архипелаг Феникс в восточной зоне Кирибати, а ударный батальон во главе с самим капо Коломбо ушел на морском транспорте на запад, к Увеа-и-Футуна, и тихо высадился на Футуна в деревне Толоке, про которую ты знаешь. Там, где яхт-клуб и наша фабрика.

— Ни хера себе… А ударный батальон это сколько солдат?

— Около трехсот. Они, вместе с вооружением, поместятся в пять «Апельсиновозов».

— «Апельсиновозы»? — недоуменно переспросила Рут.

— «Апельсиновоз», — сказал он, — это реплика германского летающего крыла Horten-VIII, модель 1945 года. ТТХ: размах крыльев 32 метра, длина 13 метров, движки два по 1000 кВт, взлетный вес 16 тонн из них груз 9 тонн, скорость 200 узлов, дальность 10.000 км. Название «Апельсиновоз» возникло в 1960-х. В Аргентине думали использовать реплики Horten-VIII, чтобы возить апельсины на экспорт. Но, что-то там не сложилось.

— Ага, я поняла. Хотя, нет, не поняла. Откуда у нас эти «Апельсиновозы»?

— Так ведь наша фабрика готовилась к этому дню, как ты сама догадалась. Скйоф и наши ребята кое-что подправили в старом дизайне, и клепают «Апельсиновозы», только так.

— Понятно, это я затупила. А что мы будем делать на Футуна?

— Блин, на фиг, — со вздохом, произнес Корвин, — ладно, чего уж теперь. Слушай.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Увеа-и-Футуна (УиФ).

Заморское сообщество (или колония) Франции, острова Увеа-и-Футуна, лежит в центре Океании. На востоке от УиФ расположен Токелау и Самоа, на юго-западе — Фиджи, на северо-западе — Тувалу. Территория УиФ состоит из двух половинок по 140 кв. км. Одна — «столичный» остров Увеа с населением 10 тысяч, а вторая (в 230 км к вест-зюйд-вест от первой) — «провинциальный» двойной остров Футуна-и-Алофи с населением 4 тысячи. Единственный город на УиФ, это Мата-Уту на Увеа, и считать его городом можно только по контрасту с остальными населенными пунктами — туземными деревнями, в которые лишь местами вкраплены чужеродные элементы европейской цивилизации. В «городе» Мата-Уту с населением полторы тысячи жителей, все наоборот: туземные элементы и вообще туземцы — чужеродны. Это европейская колония в самом жестком смысле слова. Маленькая имперская Франция, которая живет на субсидии из Парижа и презрительно плюет на «черномазых канаков», иногда кидая им подачки. Вообще, если отвлечься от социально-политической организации, то УиФ это сказочно-прекрасные холмистые вулканические острова, покрытые яркими джунглями, сквозь которые текут чистые речки и ручьи, а красота старых лавовых скал просто завораживает туристов. А некоторые туристы — дайверы считают, что на свете нет более прекрасных коралловых рифов, чем на прерывистых частично-погруженных барьерах вокруг островов УиФ.

Всей этой информацией Рут Малколм, разумеется, владела, и Корвин не стал об этом распространяться, а сразу заговорил об истории и политэкономии.

— В прошлом на УиФ было три королевства: Увеа, Ало и Сигаве. Первое из них занимало остров Увеа, второе — восток острова Футуна с прилежащим островом Алофи, а третье — запад острова Футуна. Около 1840 года на Увеа приперлись французские миссионеры, и начали охмурять туземцев. Потом, они поползли на Футуна, но туземцы им врезали по-взрослому. Тогда французские оффи прислали флот, и заставили всех трех королей, как водится, попроситься под нежную опеку империи. Дальше, колонизаторы придумали не вполне обычный способ поглумиться над новыми подданными.

— Они сожгли шаманов, а всех прочих окрестили и одели в штаны? — предположила Рут.

— Нет, — Корвин покачал головой, — это была бы лишь стандартная процедура, но оффи превзошли сами себя. Они, при всем сказанном тобой, еще и сохранили власть местных аристократов и королей над туземцами. Такая структура: французские оффи помыкают королями, а те уже прессуют фермеров. Фермерам приходится терпеть как европейские колониальные законы и поборы, так и феодальное самодурство христианизированной и деградировавшей туземной аристократии.

Рут Малком помассировала уши, что было признаком культурного шока, и изрекла:

— Вот, сраное говно!

— Примерно так, — согласился Корвин, — казалось бы, французские оффи, устроились там удобно и надежно: и фермеры придушены, и туземные феодалы, как псы, едят из рук и послушно бегают за палочкой по приказу. И не приходится самим ползать в туземные деревни, где отношение к колониалистам, мягко говоря, подозрительное. Но в структуре имеется дефект.

— Непрямая власть? — предположила креолка-панк.

— В десятку! — подтвердил инженер-пилот, — И эта непрямая власть дала сбой. Недавно в самом маленьком, дальне-западном королевстве Сигаве на Футуна, умер король и, как полагается, туземную власть унаследовал его сын. Этому парню около 30 лет, его зовут Улукаи, и он по уши влюблен в симпатичную 25-летнюю француженку Деметру Дарк.

— Хе-хе… — протянула Рут, — …А где сбой? Как бы, наоборот, еще один рычаг влияния.

— Нет, — Корвин покачал головой, — даже в этой феодально-колониальной системе не все французы — оффи. В частности, Деми Дарк — не оффи, а роялистская анархистка.

— Роялистская анархистка? Хэй, Корвин, ты сам-то понял, что сказал?

— Да, — ответил он, — я отлично понял. И ты поймешь, если внимательно послушаешь.

— Ну, — сказала она, и приставила к ушам ладони на манер параболических антенн.

Корвин одобрительно улыбнулся, и торжественно объявил:

— У этой любви было две причины: провинциальная скука и ненависть к крысам.

— Крысы, это в смысле оффи? — предположила Рут.

— Нет. В смысле, обычные серые крысы. 6 лет назад очередное нашествие серых крыс в Индонезии докатилось через Папуа до Новой Каледонии. И тогда же, во Франции, 19-летняя Деми Дарк, после года работы, потеряла место механика в автосервисе. Можно сказать, она попала под первую волну рецессии, предшествовавшей нынешнему супер-кризису. Со средним образованием и всего годом стажа, шансов найти новую работу в Метрополии практически не было, и Деми подписала контракт с концерном «NKKN» в Новой Каледонии. Там на огромном никелевом комбинате всегда дефицит вменяемых людей со средним профессиональным образованием. По прибытии, Деми встретилась с крысами, хозяйничавшими в дешевом жилье для контрактников. Другие контрактники терпели, но не Деми. В механическом цеху, на хорошем оборудовании она переделала длинноствольный пистолет для пейнтбола категории RAP-4 сантиметрового калибра в жесткую анти-крысиную модель, под сантиметровый стальной шарик от подшипника.

Рут Малколм понимающе кивнула.

— У стимпанков из команды Йожина флибустьерские пистолеты по такой же схеме.

— E-o, — подтвердил Корвин, — это клоны той самой анти-крысиной модели RAP-4DD.

— Литеры «DD», это «Деми Дарк»? — предположила Рут.