Белый лебедь - Линда Ли

— Она будет возмущена.

— Твоя мать поступает так, как я ей велю, — сердито возразил Брэдфорд, сунув ручку в стакан. — А я не позволю ей видеться с ним, пока он не исправится.

— Тогда она скорее всего никогда больше не увидит своего младшего сына. Грейсону вдруг захотелось как следует врезать своему отцу; стараясь сдержаться, он вцепился в подлокотники кресла. Необузданность, которая все чаще стала пробуждаться в нем с приездом Софи, снова давала о себе знать.

— Проклятие, и за какие грехи Бог наградил меня таким отщепенцем, как мой сын? Хозяин салуна, подумать только!

— Мне кажется, это называется «клуб для джентльменов».

Старик уставился на Грейсона.

— Как розу ни зови, она есть роза.

— А, я вижу, что вы даже вносите изменения в Шекспира. Интересно, кто-нибудь способен вам угодить?

— Что с тобой происходит? — резко спросил отец.

Грейсон тоже хотел бы это знать. Он только что поймал себя на том, что размышляет о жизни, а ведь в этом вопросе ему все всегда было ясно. Об обществе. О своем месте в обществе. О том, какими качествами должна обладать его жена. Софи заставила его об этом думать.

В последнее время он постоянно был напряжен и взвинчен. И все из-за Софи. Но он даже и мысли не допускал о том, чтобы расторгнуть помолвку. Потому что не мог этого сделать.

Можно твердить себе, что Софи ведет себя вызывающе; можно напоминать себе о том, что их связывает общее прошлое и их семьи давно знают друг друга. Но правда заключалась в том, что эта женщина заполняет ту зияющую пустоту его одиночества, с которой он жил все эти годы.

До ее приезда он шел по жизни, не обременяя себя излишними переживаниями, и с редкостным хладнокровием умудрялся преодолевать препятствия, встающие на его пути. А с появлением Софи все изменилось. Он вдруг обнаружил, что не утратил тех качеств, которыми когда-то обладал. Софи вдохнула в него жизнь, и оказалось, что он умеет страдать и смеяться, любить и надеяться…

Он тяжело вздохнул и что-то пробормотал себе под нос.

— Что? — спросил Брэдфорд.

— Ничего.

— Мне только не хватает еще одного сына с дурными манерами. Единственное, чего у тебя никогда нельзя было отнять, — это респектабельность.

Грейсон сжал челюсти.

— Суть дела в том, — продолжал Брэдфорд, — что будущее нашего рода зависит от тебя. И это вынуждает меня вернуться все к тому же вопросу. Ты уже назначил дату свадьбы?

— Еще нет. — Брэдфорд высоко поднял свои седые брови.

— Черт бы тебя побрал! Почему ты тянешь? Уже всем известно — без сомнения, от этой проклятой Патриции, — что бракосочетание состоится. А скоро и весь Бостон узнает, что ты женишься на Софи Уэнтуорт. Кроме того, ее отец — мой старый друг и человек, играющий важную роль в обществе. Все ждут официального объявления.

Если об этом браке не будет объявлено в недалеком будущем, то после скандала, в котором был замешан Мэтью, не говоря уже о Лукасе, который бесчестит наше имя, все сочтут, что Конрад чего-то испугался и пошел на попятную. И кто сможет меня упрекнуть? — Он покачал головой и взглянул на Грейсона. — Исполняй свой долг. Вступай в брак и кончай с этим. Я не желаю, чтобы имя Хоторнов запятнал еще один скандал. А разорванная помолвка даст людям прекрасный повод, чтобы распространять о нас сплетни. И уже не в первый раз.

Бесплодный и горький гнев охватил Грейсона.

— Я дам вам знать, когда будет назначена дата бракосочетания, — холодно произнес он.

Брэдфорд посмотрел на сына, потом покосился на дверь и проворчал:

— Ленч, полагаю, уже подан.

Если бы мать не обещала присоединиться к ним, Грейсон сразу ушел бы из этого дома. Но он очень редко виделся с ней. Поэтому он направился в столовую вслед за отцом.

Но Эммелайн нигде не было видно.

— Где мама? — спросил Грейсон, когда лакей подошел к нему с большим фарфоровым блюдом, на котором были разложены всевозможные закуски.

Брэдфорд положил себе большую порцию картофельного пюре, мяса с подливкой и глотнул мятного чаю из высокого хрустального стакана.

— Придет. — Он бросил на сына тяжелый взгляд. — Она не может пропустить ленч со своим бесценным старшим сынком.

В этот момент Эммелайн вошла в столовую, окутанная облаком из тонкого шелка. Ее мягкие седые волосы были украшены жемчужными заколками. Брэдфорд приступил к еде, не дожидаясь, пока все сядут за стол, и едва кивнул жене, когда та вошла.

Грейсон поцеловал мать в щеку, отметив с удивлением, что в ней что-то изменилось.

— Здравствуй, дорогой, — проговорила она мелодичным голосом, больше похожим на девичий, чем на голос элегантной дамы, какой она стала с возрастом.

Он внимательно смотрел на нее и удивлялся перемене. У него мелькнуло воспоминание о том дне, когда ему показалось, что он видел ее в наемном кебе. Но он сразу отбросил эту мысль.

Брэдфорд ел, укрывшись за одной из многочисленных газет, которые приносили ему каждый день.

— Какая вы красивая, мама! — восхищенно сказал Грейсон, взяв ее за руку.

— Ах, что ты! Спасибо, — ответила она с робкой, но довольной улыбкой и танцующей походкой, изумившей Грейсона, направилась к мужу. Замешкавшись на мгновение, она глубоко вздохнула и положила изящную руку ему на плечо.

Брэдфорд резко вздернул голову, гладкие листы газеты зашуршали, когда он опустил на них мясистые руки.

— Что ты делаешь? — осведомился он. Эммелайн вздрогнула, но не отступила.

— Кажется, сегодня будет ужасный день. Зима в Бостоне бывает такой долгой.

Вытянув мощную шею, Брэдфорд удивленно уставился на нее.

— Ты нездорова?

— Нет-нет, муженек, — прощебетала Эммелайн, нервически посмеиваясь. — Я просто подумала, что такой день, как сегодня… Может быть, мы устроим пикник? — Она с нежностью смотрела на мужа. — В солнечной комнате. Как мы делали раньше.

— Как делали раньше? Господи, когда это мы устраивали пикники?

Ее пальцы замерли на темной шерстяной ткани его сюртука. Она покосилась на Грейсона, на щеках ее вспыхнули красные пятна.

— До того, как поженились, Брэдфорд. Еще когда ты за мной ухаживал.

Он снова уткнулся в свою газету.

— Тогда мы были молоды и занимались всякой чепухой, — проворчал он.

— Но я все еще чувствую себя молодой, — вздохнула она.

— Что? — недовольно спросил он.

— Я сказала, что все еще чувствую себя молодой, — повторила она, опуская руки и вымученно улыбаясь.

— Нет, миссис Хоторн, вы вовсе не молоды, — заявил Брэдфорд, — и лучше бы вам не забывать об этом.

От этой сцены Грейсону стало окончательно не по себе.

Наконец, когда бесконечная трапеза была окончена, Брэдфорд направился в свой кабинет, Эммелайн — к лестнице, а Грейсон — к выходу. Но всех троих остановил звонок в дверь.