Спаси меня - Гийом Мюссо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юг Бруклина, Бенсонхерст, начало вечера
Марк Рутелли поднялся на второй этаж небольшого кирпичного дома. Открыл дверь в свою квартиру, но свет включил не сразу. Жалюзи были подняты, и комнату заливал синеватый лунный свет. Рутелли жил в маленькой квартире, обставленной скромно и так, словно ее владельцу было все равно, какие предметы его окружают, но его знакомые удивились бы тому, насколько в ней было чисто.
Рутелли уже два дня не был дома. Прошлую ночь он провел в больнице, а потом вышел на дежурство. Работа отвлекала его от ненужных мыслей, но теперь он угрюмо думал, что вечер придется опять провести в одиночестве.
Он поставил компакт-диск в проигрыватель. Зазвучала симфония Прокофьева. Рутелли знал и любил классическую музыку. Люди, знакомые с ним поверхностно, считали его опустившимся алкоголиком, и он не пытался их разубедить. Но те, кто помнил, каким он был раньше, знали, что он далеко не прост.
Марк принял душ, побрился и переоделся в черные джинсы и темно-синий свитер, который когда-то давно ему подарила Грейс. Он уже несколько лет не надевал его. Впервые за последние месяцы он отважился посмотреть на себя в зеркало. Обычно ему не нравилось то, что он там видел, но после того, как он спас Джоди, что-то изменилось. Он твердо смотрел в глаза своему отражению.
Потом он пошел на кухню и достал из холодильника упаковку пива: шесть банок «Будвайзера». Это была его ежевечерняя доза, единственное средство, помогавшее заснуть. Он отлично знал, что будет дальше. Он будет пить, пока под действием алкоголя не провалится в беспокойный сон. В три утра он проснется в панике, весь дрожа, и выпьет водки, чтобы снова заснуть.
Он поставил пиво на стол, но пока не притрагивался к нему.
«Кого ты хочешь обмануть? Все равно ты его выпьешь».
Он открыл первую банку, но все еще не начал пить.
«По-прежнему уверен, что сумеешь остановиться?»
Он вылил пиво в раковину. Вторую банку, за ней третью… Пока не осталась только одна.
«Ну и?.. Продолжай! Посмотрим, как это у тебя получится».
Ему до смерти хотелось выпить. Но он вылил и последнюю банку тоже. Открыл воду, чтобы уничтожить запах.
Закурил и вышел на балкон. Завтра он пойдет за помощью к Сэму Гэллоуэю. Если понадобится, пройдет курс лечения. Впервые после смерти Грейс ему показалось, что есть то, ради чего стоит это сделать. Он сделает это для себя и для Джоди.
Марк подул на руки, чтобы согреться. Холодный воздух обжигал кожу. Он собирался вернуться в комнату, когда услышал за спиной шаги.
— Привет, Марк.
Он обернулся.
Грейс стояла в трех метрах от него. Прекрасная, уверенная в себе, именно такая, какой он ее помнил. В глазах у Рутелли потемнело. Это было слишком даже для него.
«Черт, я ведь не пил уже два дня». Все ясно, он сходит с ума. Он шагнул к Грейс, попытался заговорить, но голос его не слушался.
— Я… Я не понимаю…
— Думаю, тут нечего понимать, — ответила она и прижала палец к его губам.
Она обняла его, и Рутелли забыл обо всем. Они долго стояли, прижавшись друг к другу. Рутелли вспомнил ее запах — молоко и ваниль.
— Мне так тебя не хватало, — сказал он.
— Мне тоже, Марк. Мне тоже.
Сердце Рутелли отчаянно билось от радости и волнения. Он цеплялся за рукав Грейс, не в силах отпустить ее ни на шаг. Его накрыл страх, что он снова потеряет ее.
— Ты действительно вернулась? — наконец спросил он.
— Да…
Грейс замолчала. Ей тоже было трудно справляться со своими чувствами.
Она посмотрела ему в глаза, коснулась его щеки.
— Да, Марк… но я не смогу остаться.
Лицо Рутелли исказилось. Грейс положила голову ему на плечо.
— Я все тебе объясню.
* * *Через час Грейс закончила свой рассказ. Рутелли был потрясен. История, которую он услышал, была невероятной, но ему пришлось в нее поверить. Он знал, что Грейс говорит правду. Сейчас он был счастлив, что видит ее, и не стал задавать вопросы, на которые — он знал это — ответов не будет.
Зато вопросы были у Грейс.
— Возможно, ты сумеешь мне помочь, — сказала она, протягивая ему кипу бумаг.
Рутелли открыл папку. Это был отчет о вскрытии Грейс. Он видел его несколько раз, но снова стал внимательно перечитывать.
— Тебе ничего не кажется тут странным?
— Что именно?
— Следы героина, Марк! Откуда? Я же не употребляла наркотики!
Рутелли вздохнул и отвел глаза.
— Ты что, не помнишь?
— Нет.
Грейс со страхом ждала, что скажет Марк. Она уже ни в чем не была уверена. Кем она была на самом деле? Неужели в ее жизни были темные страницы?
— Твое начальство предложило тебе работать под прикрытием…
— Я что, была подсадной уткой?
Рутелли кивнул.
— Тебя убили, когда ты работала, внедрившись в банду наркоторговцев.
— И поэтому в моей крови нашли наркотики…
— Да. Сама знаешь, когда внедряешься, приходится идти на то, чего бы ни за что не стал делать в обычной жизни.
Грейс медленно кивнула. Воспоминания постепенно возвращались. Чтобы стать членом банды и остаться в ней, нужно было регулярно колоться на глазах у всех. Грейс знала, что многие из полицейских, работавших на этом задании, сами стали наркоманами и перешли на другую сторону закона.
— Поверь мне, я очень старался отговорить тебя от участия в этом, — сказал Рутелли. — Но ты была молодым бесстрашным полицейским, душой и телом преданным своей работе.
— Я хотела быть полезной обществу. Хотела, чтобы мир, в котором будет жить моя дочь, стал лучше.
— Да. И еще ты была упряма как осел. И вот чем все это кончилось.
— Жизнь часто бывает жестокой, — ответила Грейс, думая о том, что стало с Джоди.
— Верно. Жестокой и короткой.
Им обоим было очень грустно. Грейс рассердилась на себя за то, что из-за нее их встреча была омрачена печальными воспоминаниями.
— Марк, не будем портить этот вечер. Поужинаем где-нибудь? — спросила она, пытаясь быть веселой.
— Куда ты хочешь пойти?
— В наш ресторан, — ответила она, улыбнувшись.
Они поехали на север и оставили машину у Бруклинских высот, в двух шагах от «Ривер-кафе». Это был знаменитый ресторан, откуда открывался потрясающий вид на Манхэттен и Бруклинский мост. Раньше они патрулировали этот район и часто говорили друг другу, что когда накопят денег, то обязательно сходят в «Ривер-кафе». А пока им хватало пиццы от «Гримальди», которую они ели прямо в машине. Пицца в машине, вот что они называли «наш ресторан». Не так шикарно, как «Ривер-кафе». Но вид на Манхэттен от этого хуже не становился.
Грейс ждала в машине, пока Рутелли ходил за пиццей. Он постучал в стекло и забрался внутрь с картонными коробками.
— Тебе «Пицца дель Маре», если я правильно помню…
— Да, ты все правильно помнишь.
Они ели как в старые добрые времена, слушая радио и глядя на Бруклинский мост. Нейл Янг играл на гитаре «Полнолуние». Небоскребы Нижнего Манхэттена лежали у их ног, и Грейс с Марком снова казалось, что город принадлежит им двоим. Здесь они часами разговаривали, шутили, строили планы.
Они помолчали, потом Рутелли задал вопрос, который жег ему губы:
— А ты не можешь задержаться хоть ненадолго?
Грейс покачала головой.
— Нет, Марк. То, что я сейчас делаю, и так слишком безответственно.
— Как и когда ты… уйдешь?
И она рассказала ему, что произойдет завтра на канатной дороге Рузвельт-Айленда. Рутелли не проронил ни слова. Его плечи поникли.
Грейс попыталась утешить его.
— Сними меня с пьедестала. Ты должен научиться жить без меня.
— Я не могу.
— Можешь. Ты еще молод, у тебя куча достоинств. Ты можешь начать жизнь сначала, завести семью, быть счастливым. И пожалуйста, позаботься о Джоди.
Рутелли повернулся к ней.
— Но… А ты сама?..
— Я умерла, — мягко ответила Грейс.
С этим Рутелли так и не смог смириться.
— Я должен был пойти с тобой в тот вечер. Я должен был защищать тебя, никогда не оставлять одну!
— Нет, Марк! Нет. Тебе не в чем себя упрекнуть. Все так, как оно есть. Это жизнь.
Но Рутелли не сдавался.
— Все могло быть совсем иначе!
Они оба замолчали. Наконец Грейс провела рукой по его волосам.
— Хватит носить по мне траур, — прошептала она.
Рутелли молча кивнул.
— Сделай это для меня. Пора разрушить стену одиночества, которую ты воздвиг вокруг себя.
— Грейс, если бы ты знала, как я по тебе скучаю.
Его голос сорвался, и он отвернулся, чтобы она не видела, как он плачет.
— Я тоже, — ответила она и потянулась к нему.
Они забыли обо всем и поцеловались, в первый раз за этот вечер.
В Бенсонхерст они вернулись после полуночи. Остановив машину у своего дома, Рутелли подумал, что настала пора прощаться. Его сердце сжалось.
