За роялем без слез, или я - детский педагог - Татьяна Юдовина-Гальперина

«Здравствуйте, Татьяна Борисовна! Как Ваше здоровье? Вы мне приснились и были во сне очень грустная. И эта грусть была связана как–то с новыми учениками и с нами. Но выглядели Вы явно помолодевшей, это точно …

Мы получили Ваши подарки, большое спасибо. Но зачем так много? Вам же самой еще устроиться надо, ведь прошло не так много времени со дня Вашего отъезда, а нас, Ваших учеников, так много! Мы все очень волнуемся за Вас и очень скучаем. Наши мальчики скрывают от нас свои переживания, но мы по глазам все читаем. А как малыши ждут Вас, больно смотреть и видеть их страдания …

Учеба идет нормально, ежедневно играем, а иногда импровизируем в четыре руки с Катенькой. Она теперь очень важная, ведь уже врач и очень любит свою работу. Каждый вечер смотрим «Время» и переживаем за Вас. Берегите себя, Вы нам очень всем нужны. Целуем».

Оле 25 лет, она педагог по классу фортепиано:

«Здравствуйте, моя дорогая и любимая Т. Б.! Пришла домой и такой подарок — Ваше письмо. И как приятно! Как хорошо! Я очень скучаю! Жду встречи!

… У меня был очень удачный концерт, и могу сообщить, что я многое поняла в нашей работе. Видимо, и успехи от того, что не останавливаюсь никогда на достигнутом. И есть надежда хоть в чем–то продолжить Ваши поиски. Обещаю, что буду трудиться и стану хорошим педагогом. О моих трехлетках подробности при встрече. Хорошо?..

Вы не зря вложили в меня столько сил, и низкий Вам поклон за Ваш нелегкий труд. Целую».

Свете 20 лет. Она — выпускница музыкального училища:

«… Мы собрались для записи видеокассеты, и я с белой завистью пишу Вам о том, как Вас все любят. Сколько искренних теплых слов о Вас было сказано в этот вечер. Сколько людей так же, как и я, помнят Вас, перечитывают Ваши письма и ждут встречи. А малыши! Они очень выросли и по–прежнему любят Вас, несмотря на разделяющее расстояние и время.

После концерта мы с Леночкой долго сидели у меня дома, пили чай, разговаривали, вспоминали наши выступления, наше музыкальное детство и нашу «музыкальную маму», то есть Вас.

Хочу рассказать один случай. Во время болезни Н. В. я в училище занималась с другим педагогом. И первое, что она спросила: «У кого Вы учились, ведь надо же, как обучена, какая школа!» Так что всеми своими успехами и твердой несгибаемой пятеркой по специальности я обязана Вам. Спасибо … Семестр закончила почти на все пятерки, всего несколько четверок. На концерте исполняла «Лунный свет» Дебюсси. Всем очень понравилось, хочу теперь играть А. Прокофьева — «Фею зимы» …

Моя программа: из полифонии Прелюдия и фуга фа минор Баха из второго тома, крупная форма — Фантазия и соната до минор Моцарта. Хотелось бы узнать Ваше мнение…

Хочу пожелать Вам, чтобы там, где Вы сейчас, Вы были бы такой же всеми любимой, таким же всеми уважаемым человеком, каким Вы были и остаетесь здесь, у себя на Родине. Я уверена, что все будет именно так, потому что дети — самые благодарные существа, на каком бы языке они ни говорили; они, как никто другой, способны оценить любовь и уважение к себе и ответить тем же, или даже большим …

Вчера пришла домой и увидела Ваше письмо. Вы не представляете как я обрадовалась. Перечитываю много раз и как будто Вы снова рядом и разговариваете со мной, как раньше. Узнаю Вашу манеру говорить, до боли знакомые обороты. И становится тепло на душе, хочется улыбаться. Спасибо за Ваши советы, я непременно их учту. Пожалуй, никто, кроме Вас, не может так серьезно и внимательно отнестись к моим слабостям и недостаткам, поэтому мне дорого каждое Ваше слово и каждое пожелание. Как Вас не хватает! С нетерпением жду Вас. Целую».

Я счастлива, чувствуя любовь своих учеников. Они восполняют тот дефицит любви, который все мы испытываем в жизни. Получать такие письма — счастье для педагога. Счастье — после всех трудностей и переживаний, выпадающих на нашу долю; Счастье — потому что жизнь прожита не зря.

ЭПИЛОГ

Работая над книгой, я очень многое не смогла включить в ее основной текст — хотелось достичь большей цельности и строгости изложения. Однако мне кажется, что и те разрозненные отрывки, которые привожу ниже, могут заинтересовать читателей.

Когда наступил момент расставания с учениками, мне пришла идея сделать видеозапись прощального открытого урока, чтобы не так страдать от разлуки с ними, чтобы в любой момент можно было любоваться их лицами.

Как–то мой сын перепутал кассеты и совершенно случайно включил эту запись в присутствии гостей, среди которых были и музыканты. Они захотели ее посмотреть. Что удивительно, так это тот восторг, который вызвала своей игрой моя пятилетняя ученица. О ней единодушно было сказано: «Большой талант!» А удивительно это потому, что девочка, при всей ее необычайной артистичности, в музыкальном отношении была гораздо слабее, чем другие дети. Но ее одухотворенность, нестандартное мышление, прекрасное здоровье оказались гораздо важнее, чем природные задатки. Не скрою — было очень любопытно услышать оценку музыкантов и еще раз убедиться в действенности комплексного метода обучения.

Когда–то, еще в студенческие годы, пробовала брать уроки у Д. Голощекина, чтобы научиться джазовой импровизации. Однако так и не преуспела в этом. Поэтому решила по мере возможности реализовать несбывшиеся мечты в учениках. К Международному женскому дню они самостоятельно подготовили мне в подарок концерт.

Надо сказать, что сложившийся обычай дарить учителям дорогостоящие подарки ко всем праздникам мне был не по душе. Но я понимала, что детям хочется как–то меня порадовать. Именно поэтому во всех моих классах был традиция: подарок — музыкальный! Этот вечер к 8 Марта был первым таким опытом. Дети с большим удовольствием играли самые разные произведения — песни И. Дунаевского, рэгтаймы С. Джоплина, пьесы П. Десмонда, Дж. Гарленда и многое другое. Прошел час, другой, третий, а концерт все продолжался. Потом начались танцы … Разве такой вечер можно забыть?

Так сложилось в моей практике, что у всех учеников дома был инструмент. Несколько лет назад впервые столкнулась с ученицей, у которой его не было. После подготовительного этапа, который прошел очень быстро, почти восемь месяцев нам приходилось лишь сольфеджировать …

Через несколько месяцев после приобретения фортепиано, получив лишь первоначальные пианистические навыки, она принесла на урок «Болезнь куклы» Чайковского, сыграв эту пьесу на очень высоком уровне. Сейчас в ее репертуаре огромное количество произведений. Таким образом я убедилась, сколь важно сольфеджирование на начальном этапе обучения.

Замечательный пианист Иосиф Гофман, ученик М. Мошковского и А. Рубинштейна, сказал в свое время: «Ученик окажет себе очень хорошую услугу, если он не устремится к клавиатуре до тех пор, пока не осознает каждой ноты, секвенции, ритма, гармонии и всех указаний, имеющихся в нотах …» Пожалуй, с этой девочкой произошло именно то, к чему призывал И. Гофман: она в доигровой период настолько глубоко прорабатывала произведения внутренним слухом, что их разбор на рояле уже оставался делом не столь сложным.

Вживаясь в другую систему музыкального образования, я отметила существенную разницу в установках. Если в России, по крайней мере в ленинградских государственных музыкальных школах, в основном существует установка на совершенствование профессионального мастерства, то в Израиле допускается полная свобода учебного процесса. Если у ребенка есть желание заниматься музыкой и имеется материальная возможность, то двери всех музыкальных учебных заведений открыты для него.

Что поразило, так это забота о больных детях, в частности детях с синдромом Дауна. Я присутствовала на уроках для таких малышей, поражалась их музыкальным успехам и вспоминала слова А. Б. Гольденвейзера:

«Почти каждый человек, за исключением глухих от рождения, обладает в той или иной мере музыкальностью и способностью ее развивать».

В Израиле роль родителей, их помощь в учебном процессе нельзя даже сравнивать с той поддержкой, которую я ощущала в Ленинграде. В Израиле детям предоставлена практически полная самостоятельность. Вначале я просто растерялась: ведь работа с такими маленькими детьми, которых все равно на уроки сопровождают родители, была бы гораздо продуктивнее, если бы родители не были пассивны. Здесь я оторвана от общей педагогическо–музыкальной жизни по причине языкового барьера, и, помня свой прежний печальный опыт работы в больших коллективах с не понимающими меня людьми, я уединилась. Когда попадаешь в новую среду, уходит масса времени на то, чтобы адаптироваться. Не могу сказать, что здесь, в Израиле, я отступилась от прежних установок, но многое видоизменила и дополнила, кое от чего пришлось отказаться именно из–за отсутствия помощи со стороны родителей.

Сегодня результат моих поисков очевиден. Главное уже есть — влюбленность детей в музыку и расположенность к нашим встречам.