Игры морока - Екатерина Белецкая

Брид и Тринадцатый, которые сидели у него на руках, переглянулись.

– Ну? – Брид склонил голову к плечу. – Если ты такой умный, то ты должен знать, что Мотыльки работают только с Контролем и что только мы двое являемся исключением, потому что решили работать с группой Ри…

– А вот такую хрень подделать, это вообще как два пальца об асфальт, – отмахнулся Фэйт.

– Вот спасибо, – обиделся Тринадцатый. – Кир, зря ты его вытащил. Надо было утопить. Ну ты и хамье!

– Не знаю, кто это вот сделал, но знаю, что настоящие Мотыльки, которые действительно работали в группе Торка и Соградо, погибли там же, на Терре-ноль, вместе с группой. – Фэйт нахмурился. – И, знаете, скажу вам по секрету – то, что вы делаете, это жестоко. Я понимаю, у Официалки много причин, чтобы не любить нас, преследовать и убивать, но вот так измываться мы вам повода точно не давали…

– Мы не измываемся. – Ит тяжело вздохнул. – Фэйт, пойми, мы говорим правду. Эта правда очень странно выглядит, согласен, но тем не менее – это правда, и ее можно проверить.

– Подделаете генетические тесты?

– Зачем? – изумился Скрипач. – Любая проба, из любой точки. На твой выбор.

– А если пробу брать у метаморфа, то он получится на любой мой выбор – когни, нэгаши, луури, – рассмеялся Фэйт.

– Хорошо, тогда по информации.

– Отстаньте от меня, а? – попросил Фэйт. – Делайте, что вам положено. А лучше убейте сразу, все равно ничего не добьетесь.

Он разом посерьезнел, поднял голову.

Ит смотрел, не отрываясь…

Поразительно. Просто поразительно – насколько порой верны бывают родственные сходства, особенно вот так, через поколение. Если Маден была копией Орбели, то сидевший на полу перед ними гермо был почти точной копией его, Ита. Те же черные волосы, та же форма лица. Чуть иной разрез глаз, немного другая форма носа, но отличия минимальны, едва заметны. Немудрено, что Кир перепутал – в мутной воде и Скрипач бы перепутал, и Фэб…

Фэйт тоже смотрел на него – и от того, что он видел, ему делалось не по себе. Действительно, этот гермо был очень сильно похож на него. Очень. Но… вот чего у Фэйта не было, так это такой смелой и спокойной уверенности во взгляде, и седых ниточек в волосах, сначала не очень заметных, и едва различимой морщинки между бровями, и…

Я бы рад поверить, думал Фэйт.

Я бы рад.

Но я не могу.

…Он слишком хорошо помнил, как мама, их любимая мама, тоненькая, несчастная, стоит рядом с огороженной площадкой портала и просит проходящих – пожалуйста, возьмите цветы, просто возьмите цветы, положите там, на том портале, пожалуйста… там два моих отца погибли, я вас умоляю, просто положить цветы, ничего больше… И как начинается дождь, и как папа Гвен приходит за мамой и уводит ее, все еще плачущую, обратно в дом; и как Скит, которому на тот момент было двадцать пять, говорит, что маму сейчас не надо тревожить, пойдемте, пойдемте… и как они втроем рвут в лесу цветы, а потом с флаера швыряют эти цветы на головы тем, кто собирается войти в портал – они бы камни сбросили на тех, кто так обидел маму… Вам цветок несчастный жалко пронести?! Брит орет так, что уши закладывает. Вы знаете, кто вы после этого?! Суки вы! Суки и сволочи!!!

…И как папа Отири впервые приводит их в подвал, в закрытую раньше часть подвала, и говорит, что вот это все – наше наследство, осталось от второго излома семьи, и пора бы вам, дорогие мои, начинать учиться этим пользоваться. Подвал оборудован для тренировок, и они втроем буквально переселяются туда, выходя только поесть и помыться. В двух десятках сейфов – оружие. Самое разное. Все надо выучить. Импульсники, «браслеты», «хлысты». Но главным образом – нужно обучить собственное тело, и тренирует чаще всего мама, которая умеет быть не только ласковой и нежной, но и очень требовательной; тренировки выматывают, но они трое понимают, что родителям сейчас еще тяжелее…

…Официальная, которая ставит условие за условием, одно нелепее другого; Сережка с Андреем, едва оправившиеся после рейса, отвечают на требования категорическим отказом, и приходит распоряжение: сдать корабль и перевести экипаж в пассив, на ожидание. И они вшестером стоят у крыльца своего дома, с тем самым оружием из подвала, стоят у крыльца и ждут, потому что экипаж выводит корабль, но только не в пассив или в резерв, а в готовность, и мама нервничает, потому что экипаж только-только в себя пришел.

– Мы никогда не будем рабами, – говорит папа Отири. – Ни одно поколение в нашей семье не было рабами и не станет!

– Вы ответите. – Делегация официалов, впрочем, понимает, что к дому подходить бесполезно, и стрелять тоже будет бесполезно – экипаж сумел вызвать катер, уйти на орбиту, к кораблю, игра проиграна. – Вы не посмеете ударить по своим.

– Посмеем, – усмехается Скит. Его рыжие волосы стянуты в косу, черные глаза нехорошо щурятся – Фэйт знает, что, когда Скит так выглядит, лучше не шутить и не спорить. – Тем более что вы не свои.

– Готовность, – беззвучно произносит Гвен. – Дом, блокировка!

Сверху падает катер, а дом окутывает непрозрачное серое облако – эту блокировку ставил еще Фэб, и теперь в дом никто и никогда не сумеет войти, разве что они сами вернутся туда, вот только они никогда не вернутся…

…И первые месяцы там, где нашлось, пусть и с трудом, место таким же, как они, отказавшимся, решившим идти своим путем. Хреновый мирок, надо сказать, полтора десятка атмосферников, поганый климат, и родители постоянно дергаются из-за экипажа, а Сережка и Андрей, конечно, рвутся «что-то делать», но понятно, что сейчас ничего не поделаешь, потому что зону, их зону, которую они контролировали и вели, все-таки успели увести в пассив, и что теперь… как теперь…

…Тренировки, тренировки, тренировки. Бесконечно, непрерывно. Мама знает все эти курсы, потому что ее отцы работали по таким программам и она видела все и отлично все помнит. Она на этой планете, у которой даже названия нет, не одна такая – тут больше сотни бывших официалов, которые не захотели принимать участие в нарастающем безумии, которые решили бороться. Тренируются все. Даже экипажи Сэфес, даже Барды – и это, с одной стороны, забавно, а с другой – очень грустно, потому что Контролирующий с оружием выглядит, по словам папы Гвена, нелепее, чем ацха на флаере. Однако ацхе приходится становиться на флаер, а Сережка и Андрей начинают наконец неплохо стрелять и уже способны себя защитить, не прибегая к Сети, а это очень важно, потому что вне Сети и Барды и экипажи практически беззащитны. Хорошо, что мама сумела хотя бы своим втолковать: нет, убить вы не сможете, все тренировки направлены на то, чтобы задержать противника, обездвижить, нейтрализовать, но не убить…

…Вот на это и Барды, и экипажи соглашаются – инициативная группа, состоящая по большей части из Встречающих и Связующих, разработала новый план. Бардам и Сэфес, оставшимся без участков кластеров, предлагается функция поддержки – выходы на планеты только в экстренных случаях. Да, на это они готовы. И если будет нужно выйти, они тоже готовы… но лучше все-таки не выходить…

…Из мира в мир, с планеты на планету. Ту, базовую, накрыла Официальная, но, по счастью, все успели спастись, уйти. К сожалению, разбегались в большой спешке, в разные стороны. Две секторальные станции, четыре десятка кораблей…

…Может быть, где-то еще есть кто-то еще…

…И кое-кого удалось найти – сейчас база уже другая, и туда медленно, но верно стягиваются те, кто продолжает эту странную борьбу…

…Апрей – мир из «первой шестерки», один из кратных, и четвертый для них всех из Русского Сонма. Брит, успевший выйти замуж за своего ненаглядного Ивина, оказавшегося потомственным Встречающим (сокровище мое, где ты нашел вот это пушистое чудо? мама, это он меня нашел), Скит, который, кажется, решил пойти по стопам второго излома семьи и занимающийся уже по высшей агентурной программе, и он, Фэйт, для которого их первый поход на Апрей стал судьбоносным…

…Мама, скажи, у меня ведь есть человеческие гены, да? Есть, мой хороший, равно как и у братьев, и у меня самой. Мои отцы были наполовину людьми, это действительно так. А что? Мама, я влюбился, кажется. И я… как-то не чувствую себя средним. Я не гермо. Я… Я… мама, я очень ее люблю, и если она согласится… и если ты и папы согласитесь… Фэйт, сядь и послушай. Мама очень серьезна, и Фэйт с удивлением видит, что за этой серьезностью проскальзывает какая-то удивительно печальная теплота и понимание. Милый мой мальчик, оба моих отца после развода с моей матерью стали встречаться с женщиной. Человеком. Они очень любили друг друга, и я всегда хотела, чтобы они были вместе. Это была чудесная женщина, наверное, твоя девушка такая же. Мама… Подожди, не перебивай. Послушай. Если бы они не погибли, они бы сделали ровно то же самое, что сейчас хочешь сделать ты. Фэйт, если ты чувствуешь в себе это, если твое человеческое начало просит этого – будь тем, кем ты являешься. Не надо сомневаться. Мама, а дети?.. Мне кажется, мы что-нибудь придумаем. Я тогда не сказала им, но у них троих запросто могли бы быть дети. Жаль, что они так про это и не узнали…