Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - Владимир Виленович Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни минуты не колеблясь, Несветаев самовольно остановил уже никому не нужную атаку, он резко разворачивает отряд и решительно направляется к ближайшему турецкому лагерю.
Этот блестящий маневр и решил исход противостояния при Арпачае.
Турки, как известно, всегда особо чувствительно относились к безопасности своих лагерей, где хранили все награбленное в походах барахло. Остаться без него – для турка хуже всякого поражения, ибо ради грабежа они и идут воевать. Поэтому едва Несветаев двинулся к ближайшему лагерю, как турки немедленно прекратили атаки каре Гудовича и в спешке начали переправляться обратно через Арпачай, чтобы успеть защитить свое добро. Тогда Несветаев снова развернул отряд и уже атаковал неприятеля прямо во время переправы через реку, когда турки были совершенно беззащитны. Этот удар превзошел самые смелые ожидания. Отступление быстро переросло в самое настоящее бегство, где никто уже никого не слушал, а каждый думал лишь о личном спасении.
– Сколько мы уже в огне? – наблюдая за действиями Несветаева, спросил Гудович оказавшегося рядом генерал-майора Титова.
– Без малого семь часов! – ответил тот.
– Ну, кажется, дело мною сделано и сделано неплохо! – самодовольно заметил Гудович.
Кивнув, скромный Титов отъехал в сторону. Что ж, победы всегда одерживают главнокомандующие, а проигрывают солдаты.
– Поставить на берегу Арпачая всю артиллерию и бить бегущего неприятеля в спину! – распорядился Гудович.
Солдаты еще не вылили воду из сапог, как наместник послал каре Портнягина в авангардный лагерь, а с остальными двинулся в обход, стремясь отрезать туркам дорогу на Карс. Однако турки бежали столь стремительно, что наши догнать их не смогли.
А паника в турецких рядах была такая, что никто даже не пытался препятствовать нашей переправе. Сам сераскир, бросив передовой лагерь, бежал во второй. Не давая ни минуты передышки, за турками шел со своими егерями Несветаев.
Бросив без боя первый лагерь, Юсуф-паша бросил и второй.
Дело дошло до того, что у сераскира в неразберихе украли лошадь, и весь оставшийся путь до Карса он бежал в общей толпе.
Потери турок в Арпачайском сражении составили более тысячи убитых, разбежавшихся по окрестностям и раненых никто не считал. В плен были захвачены оба лагеря со всем имуществом и вся турецкая артиллерия.
Наши потери составили два офицера и двенадцать солдат убитыми и около семидесяти раненых.
* * *
С окрестных гор за событиями на Арпачае с тревогой следили персидские лазутчики, которые к вечеру поспешили к Аббасу-Мирзе с печальным известием о полном поражении турок.
– А я считал сераскира даровитым полководцем! – ударил кулаком по заставленному яствами дастархану. – Что теперь делать нам, ведь турецкая армия намного лучше нашей и по выучке, и по снаряжению!
– Возможно, Юсуф-паша еще возьмет себя в руки и Аллах переместит победную чашу весов на его сторону! – подал голос мирза Безюрк.
– Проигравший и мертвый – одно и то же! – отмахнулся от него персидский принц. – Теперь нам не остается ничего иного, как подписать перемирие с московитами. Умный враг всегда лучше глупого друга!
– Но торопиться особо не следует! – заметил принцу верный мирза.
После этого двенадцатитысячное персидское войско неслышно снялось с бивуака и двинулось на Нахичевань.
Тогда же Аббас-Мирза поздравил графа Гудовича со столь счастливым для него происшествием – победой при Арпачае, а также написал, что на предложение России вступить в мирное соглашение Персия выражает свою полную готовность и уже сделала первые шаги навстречу – после приезда майора Степанова в Тавриз все военные действия персами прекращены. Кроме этого, Аббас-Мирза обещал не препятствовать торговле, а все возникающие недоразумения решать полюбовно через посредников.
Пока безутешный Юсуф-паша затаился в Карсе, Гудович стремился извлечь максимальную пользу из своего положения. Так, он направил в крепость Магизберд подполковника Печерского с батальоном пехоты и тремя казачьими сотнями. Дело в том, что в Магизберде сераскир разместил весь свой провиант. Едва крепостные стражники увидели приближающийся русский отряд, как «бежали стремглав в тайную калитку и скрылись в горы». В крепости было найдено восемь пушек, два фальконета и большое количество пшеницы, предназначавшейся для турецкого войска и Карса. Несмотря на то что Магизберд находился всего в двенадцати верстах от Карса, Юсуф-паша даже не попытался ему помочь.
Таким образом, Карс остался без продовольствия. Теперь побуждаемые голодом, войска сераскира начали разбегаться по окрестным селениям, грабя кого ни попадя. Скоро в Карсе осталось не более двух тысяч анатолийских делибашей, да и те уже от голода щелкали зубами. Когда же подвело животы у лучших людей Карса, они прислали к сераскиру своих жен. Жены городских старшин были настроены воинственно.
– Почему ты не защищаешь нас и не дерешься с русскими, а прячешься, как последний трус, за нашими стенами? Выйди из Карса и докажи, что ты мужчина!
После этого разъяренные дамы пообещали Юсуфу-паше побить его камнями. Тот как мог успокаивал гневных посетительниц, уверяя, что, как только к нему прибудут свежие войска, он немедленно пойдет сражаться с русскими.
* * *
С началом турецкой войны начал действовать незамедлительно и российский Черноморский флот. Командующий гребными судами контр-адмирал Пустошкин сорвал сургуч с секретного пакета.
– Курс на Днестровский лиман! – объявил он своим капитанам.
Гребная флотилия, оглашая воды шумом весел, набирала ход к Аккерману – турецкой цитадели неподалеку от Одессы. Там уже вели бои сухопутные войска во главе с герцогом де Ришелье.
Как назло, внезапно ударил мороз, диковинка для этих мест.
– Топоры да заступы в руки! Марш на лед! – скомандовал Пустошкин.
Так, рубя ледяные глыбы и растаскивая их в стороны, канонерки пробивались к крепости. Внезапное их появление у крепостных стен поразило турок несказанно. Еще бы, ждать подобного подвига от своего флота гарнизону не приходилось, десятки ж русских канонерских лодок, каждая из которых являлась маленьким фортом, делали надежды на успех обороны иллюзорными. Над турецкой цитаделью был незамедлительно поднят белый флаг.
– Не овладеть бы вам Аккерманом, если б не налетели эти черные вороны! – в сердцах бросил паша, сдавая свой ятаган Ришелье.
И хотя корпуса судов уже разваливались на глазах, а люди были изнурены до крайности, Пустошкин был доволен несказанно:
– Ладно получилось: и крепость взяли, и сирот на Руси не прибавилось!
Наградой контр-адмиралу Пустошкину за бескровную победу под Аккерманом была Анна 1‑й степени.
Всю зиму в поте лица команды латали свои изношенные канонерки, а по весне флотилия двинулась к
