Брат мой Каин - Энн Перри

– Эти братья уже давно возненавидели друг друга, – заявил сыщик, глядя прямо в глаза адвокату. – Кейлеб – это тот, который живет на Блэкуолле и добывает деньги воровством, угрозами и жестокостью. А Энгус – так зовут мужа обратившейся ко мне женщины – живет в фешенебельном районе Лондона, и его можно назвать образцом порядочности и примерным семьянином. Он не разорвал отношений с братом лишь благодаря верности родственным чувствам, на которые тот вовсе не собирался отвечать взаимностью. Кейлеб испытывал к брату нестерпимую зависть.

Рэтбоун промолчал – он умышленно медлил с ответом.

Монк колебался не больше секунды. После короткой паузы он вновь торопливо заговорил:

– Жена убеждена, что Кейлеб убил Энгуса. Он уже не раз покушался на него раньше. Я выследил Кейлеба неподалеку от Гринвича, и он сознался в убийстве Энгуса, но мне не удалось обнаружить труп. – Лицо Уильяма сделалось жестким и напряженным от гнева. – Однако чтобы избавиться от тела, существует множество способов. Проще всего бросить труп в реку, а еще его можно закопать где-нибудь на болоте или спрятать в трюме корабля, который скоро уйдет. Кейлеб мог даже отвезти тело в устье на лодке и там выбросить его за борт. Наконец, он мог похоронить его в общей могиле вместе с умершими от тифа в Лаймхаусе. Их все равно не станут откапывать и опознавать!

Откинувшись на спинку большого удобного кресла, Оливер сложил пальцы рук наподобие островерхой крыши.

– Насколько я понимаю, этого признания Кейлеба больше никто не слышал? – уточнил он.

– Конечно же, нет.

– А какими весомыми уликами вы располагаете, кроме уверенности его жены? – спросил Оливер. – Она ведь не является беспристрастной свидетельницей. Кстати, каково его материальное положение? И какие еще… интересы могут возникнуть у его жены?

На лице Монка появилось презрительное выражение.

– Дела у него шли как нельзя лучше, пока он занимался ими сам. Все зависело от того, какое решение он примет. Но без него все очень быстро пойдет прахом. А что касается второго вопроса, то его жена, насколько мне удалось выяснить, является одной из самых порядочных женщин, к тому же она весьма красива, но сейчас ее очень беспокоит будущее их с Энгусом детей.

Судя по раздраженному тону, сыщик испытывал недовольство из-за того, что сделанные им выводы подвергаются сомнению. С другой стороны, обратив внимание на его настойчивый взгляд, адвокат решил, что его собеседнику жаль эту женщину и он верит ее словам. Однако Оливер в то же время сомневался в том, что Монк, прекрасно разбираясь в мужских характерах, мог с той же степенью достоверности судить и о женщинах.

– У вас есть свидетели их ссор? – спросил он, возвращаясь к непосредственной теме разговора. – Какого-нибудь столкновения, возникшего между братьями из-за имущества, женщины, из-за наследства или из-за старой обиды?

– Свидетель видел их вместе в тот день, когда пропал Энгус, – ответил Уильям. – И они из-за чего-то ссорились.

– Этого мало, – сухо заявил Рэтбоун.

– Что мне нужно представить в соответствии с законом? – Выражение лица Монка сделалось ледяным. По его изможденному и отчаявшемуся виду юрист догадался, что он в течение многих дней распутывал это дело, так и не добившись каких-либо полезных результатов, и теперь, наконец, убедился, сколь малы его шансы на успех, если они вообще у него еще сохранились.

– Не обязательно труп. – Оливер чуть подался вперед, заговорив серьезным тоном, чего так хотелось его посетителю. – Если вы сумеете доказать, что Энгус отправился на Собачий остров, что они с братом испытывали взаимную неприязнь, часто ссорились или дрались и что их в тот день видели вместе, после чего Энгуса уже никто не встречал, этого может оказаться достаточно, чтобы полиция объявила розыск. Правда, убедить кого-нибудь в том, что Энгус убит, кажется мне весьма маловероятным. Можно предположить, что он упал в реку в результате несчастного случая и его тело унесло в море. Он даже мог намеренно скрыться, взяв билет на какое-нибудь судно. Я полагаю, вам известно состояние его личных и коммерческих денежных средств?

– Конечно! Мне не удалось обнаружить какой-либо недостачи.

– Тогда вам следует попытаться найти доказательства ссоры между братьями и отыскать свидетеля, способного подтвердить, что Энгус не покидал места их последней встречи. Пока вы, к сожалению, не располагаете достаточными уликами для того, чтобы полиция начала расследование.

Выругавшись, Монк поднялся на ноги. Лицо его выражало злобу и отчаяние.

– Спасибо, – мрачно сказал он и, направившись к двери, удалился, не оборачиваясь и больше не удостоив Рэтбоуна ни единым взглядом.

Адвокат неподвижно просидел за столом не менее четверти часа, прежде чем снова развязал папку. Вопрос, о котором он только что узнал, показался ему весьма тонким, и он неожиданно для себя заинтересовался стоявшей перед Уильямом дилеммой. У детектива, похоже, не оставалось сомнений насчет того, было ли совершено убийство. Он знал, кого убили, кто это сделал, когда и почему – и в то же время не мог ничего доказать. С точки зрения закона это казалось абсолютно безупречным, а с точки зрения морали – просто чудовищным, и Оливер долго ломал голову в поисках того, как помочь Монку.

Эту ночь он провел без сна, но ему так и не удалось ничего придумать.

Уильям едва сдерживал гнев. Ему еще ни разу не приходилось испытывать столь безнадежного отчаяния. Он знал, что Кейлеб убил Энгуса – тот сам в этом признался, – и, тем не менее, не мог ничего предпринять. Ему не удавалось даже доказать его смерть, чтобы помочь Женевьеве, и столь вопиющая несправедливость, казалось, жгла его изнутри нестерпимым огнем.

Но он был обязан рассказать обо всем миссис Стоунфилд. Она должна знать, по крайней мере, то, что известно ему.

В доме Рэйвенсбрука ее не оказалось. Чопорная горничная в накрахмаленном переднике и кружевной наколке сказала, что хозяйка вернулась к себе домой и теперь приходит сюда только днем.

– Значит, леди Рэйвенсбрук стало лучше? – торопливо спросил Монк, и радостный тон собственного голоса вызвал у него удивление.

– Да, сэр, самое худшее, слава богу, позади, – отозвалась служанка. – Хотя мисс Лэттерли пока остается у нас. Вы не желаете с нею поговорить?

Сыщик раздумывал над этим предложением совсем недолго. Лицо Эстер неожиданно возникло перед его мысленным взором с пугающей ясностью.

– Нет. Благодарю вас. Мне нужна миссис Стоунфилд, – покачал он головой. – Может, я застану ее дома. Всего доброго.

Дверь в доме Женевьевы открыла служанка, выглядевшая не старше пятнадцати лет, круглолицая и казавшаяся встревоженной. Представившись, Монк попросил провести его к хозяйке, и девушка предложила ему пройти в прихожую и подождать. Вскоре она вернулась и проводила его в небольшую аккуратную гостиную с портретом королевы, фортепьяно под чехлом, вышитыми салфетками и несколькими акварелями с видами Неаполитанского залива.

Детектив опешил, увидев стоящего перед камином Тайтуса Нивена, одетого, как и в прошлый раз, в элегантный сюртук и в до блеска начищенных, хотя и далеко не новых, ботинках из тонкой кожи. Даже его лицо, казалось, по-прежнему выражало насмешливое презрение к самому себе. А хозяйка дома находилась совсем рядом с ним, как будто они о чем-то беседовали в тот момент, когда распахнулась дверь. У Монка возникло такое ощущение, словно он помешал их разговору.

Женевьева выступила вперед, и на лице у нее появилось выражение заинтересованности и тревоги. Она оставалась столь же бледной, что и раньше, и возле ее глаз и рта по-прежнему лежали темные тени, однако теперь эта женщина уже не казалась такой напряженной и охваченной беспредельным отчаянием. Сыщик увидел на редкость привлекательную женщину, и если бы он не познакомился с Друзиллой Уайндхэм, то мог бы задуматься над этим гораздо серьезнее.

– Здравствуйте, мистер Монк. Вы собираетесь сообщить мне какие-нибудь новости? – спросила хозяйка дома.

– Не те, какие вам бы хотелось услышать, миссис Стоунфилд, – сразу предупредил ее гость, – однако мне удалось найти Кейлеба в Гринвич-Маршиз.

Женевьева торопливо сглотнула, и глаза у нее расширились. Тайтус Нивен, словно ненароком, приблизился к ней на шаг и теперь стоял, пристально глядя на Уильяма с выражением испуга на лице, которое, однако, вскоре сменилось решительностью.

– Что он сказал? – спросила женщина.

– Что он убил Энгуса, но я ни за что не смогу этого доказать. – Монк замялся. – Простите меня.

Ему хотелось добавить к этим словам что-нибудь еще, однако он не находил ничего, что соответствовало бы действительности или, по крайней мере, могло бы успокоить его клиентку. Сейчас ему удалось лишь положить конец мучительному состоянию, в котором она находилась, разрываясь между надеждой и отчаянным ужасом. Это казалось сыщику несправедливым, чего она абсолютно не заслуживала.