Кот, который проходил сквозь стены (сборник) - Лилиан Браун

– Вы его видели сегодня утром?

– Нет, он не встает рано. Он работает допоздна.

– Я, пожалуй, прогуляюсь вокруг дома, – сказал ей Квиллер, – возьму кота на поводок и выведу его на прогулку. И если бы вы мне сказали, где найти масленку, я бы охотно смазал гаражную дверь.

– Что вы, мистер Квиллер! Уильям…

– Не беспокойтесь, миссис Мэрон. Я смажу петли, а Уильям пусть подстрижет траву. Петли просто необходимо смазать.

– Если вы спуститесь к реке, – сказала она прерывисто, – будьте осторожны на пирсе. Там могут быть шатающиеся доски.

Вернувшись в комнату, Квиллер обнаружил, что кошки спят на кровати, лапы и хвосты у них переплелись, образовав единый клубок из меха. Он поднял спящего Коко, который весил не меньше чем мешок муки, и просунул его зевающую голову в шлейку из голубой кожи. Привязав в виде поводка нейлоновую нить, он вывел сопротивляющегося кота за дверь. Тот все еще зевал и потягивался, перебирая лапами.

Они обошли дом по лоджии, прежде чем спуститься. Квиллер хотел прочитать таблички на дверях. По соседству с ним была квартира Розмари Уайтинг, оттуда слышалась музыка. Потом квартира Макса Сорэла, откуда доносился звучный храп, хорошо слышный даже через закрытую дверь. На противоположной стороне балкона были таблички с именами Хикси Райс, Шарлот Руп и Роберта Мауса. Почему на каждой двери была табличка с именем? Это заинтересовало Квиллера. Но он не стал задерживаться на этом вопросе. У него было много проблем и помимо этой.

Он повел Коко вниз по гладким плитам Большого зала, через двор «Мышеловки». Для Коко, жившего всю свою жизнь в квартире, ходить по траве было редким развлечением. Оказавшись на лужайке, все еще влажной от ночного дождя, он пытался исследовать каждую травинку в отдельности, выплевывая одну и хватая следующую; чем он пользовался в своем выборе, знал только он сам. После каждого шага по траве кот брезгливо отряхивал лапы.

С восточной стороны дома был гараж более поздней постройки. В нем помещались темно-голубая малолитражка и старый бежевого цвета «рено». У него действительно была дырка в днище, через которую мог пройти ботинок, пожалуй двенадцатого размера. Отсюда к реке шла дорожка, покрытая гравием. Ближе к реке, по краям разрушающегося настила, стояли две старые скамейки. Вода, темная как могила, с затхловатым запахом, медленно накатывалась на старый пирс.

Коко это не интересовало, он не хотел иметь с рекой никаких дел. Он тянул поводок подальше от пирса и стоял на мокрой траве до тех пор, пока они не пошли обратно. Только раз он остановился, чтобы понюхать яркий зелено-голубой предмет на краю дорожки, который Квиллер и подобрал. Это был маленький кусок обожженной глины, покрытый глазурью, по размеру и форме напоминавший жука. На нижней стороне были выгравированы инициалы «Д. Г.». Квиллер положил жука в карман, натянул поводок и поволок Коко домой.

С заднего фасада здание выглядело бесформенной птицей: с хохолком труб и гаражами в виде неуклюжих крыльев, пожарные лестницы и карнизы походили на оборванные перья. Обращали на себя внимание два огромных окна в квартире Грэмов, и, взглянув туда, Квиллер заметил фигуру, быстро пропавшую в глубине комнаты.

Он зашел в гараж, рассчитанный на три машины. Одна из дверных створок скрипнула. В гараже находилась одна-единственная машина – ярко-голубой автомобиль с откидным верхом. Закрыв дверь гаража, Квиллер внимательно осмотрел машину изнутри и снаружи – пол, обивку кресел, приборную панель. Все было чисто.

– Что ты об этом думаешь, Коко? – пробормотал он. – Все тут слишком уж стерильное.

Коко был занят обнюхиванием масляных пятен на бетонном полу.

Когда они вернулись в номер шесть, Коко позволил Юм-Юм облизать себе мордочку и уши. А Квиллер стал мерить шагами комнату, спрашивая себя, куда ушла Джой, ушла ли она одна и когда даст знать о себе, если это вообще произойдет. Что скрывать, интересовался он в этом диалоге с самим собой и судьбой злосчастных семисот пятидесяти долларов. В конце концов, до поступления в «Прибой» он достаточно долго был безработным и семьсот пятьдесят долларов были для него почти целым состоянием.

Интересно, «Кипер и Файн» начали подгонять его новый костюм? Ему пришла в голову мысль позвонить им и отменить заказ. Теперь ему совершенно не нужен новый костюм. Весна была короткой. Вдобавок к душевному дискомфорту он был чертовски голоден.

На столе произошло какое-то движение: шуршание бумаг, удары по клавишам пишущей машинки, звук падающих карандашей и ручек и легкий удар об пол – это упали новые очки для чтения.

Квиллер кинулся к столу. Коко быстро шмыгнул в кресло.

– Дрянной кот! – крикнул Квиллер.

К счастью, очки спаслись благодаря тяжелой оправе, но, когда Квиллер заметил лист бумаги в пишущей машинке, у него противно закололо верхнюю губу. Он надел очки и присмотрелся.

Коко открыл для себя верхний регистр. Одной лапой он наступил на клавишу «З», а другой – на «О».

Шесть

В полдень Квиллер поспешил в пресс-клуб и присоединился к Арчи Райкеру, проводившему время за стаканом мартини.

– Извини, что опоздал, – сказал Квиллер, – я должен был повести Коко к ветеринару.

– Что с ним такое?

– На прогулке он съел слишком много травы. Когда мы пришли домой, его вырвало, и я подумал, что он съел что-нибудь ядовитое.

– Все коты едят траву, и их после этого тошнит, – сказал Райкер. – Так они избавляются от шерсти, застрявшей в пищеводе.

– Теперь я это знаю. Мне сказали в лечебнице. Плохо только, что Коко вырвало в мои новые туфли.

– Кошек нужно вычесывать. Мои дети вычесывают наших котов каждый день, и у нас не возникает никаких трудностей.

– Жаль, что мне об этом раньше никто не сказал. Я выложил пятнадцать долларов врачу. – Квиллер закурил трубку, попросил официантку принести кофе.

– Что это за потрясающая новость, о которой ты упомянул по телефону? – спросил Райкер.

Квиллер выпустил дым.

– История повторяется. Джой снова пропала, – сказал он.

– Ты шутишь!

– Какое там.

– Так она опять взялась за свои штучки?

– Не знаю, что и подумать, – признался Квиллер.

Он рассказал, как Джой приходила к нему в комнату, чтобы поделиться своими планами относительно развода. О чеке на семьсот пятьдесят долларов он промолчал.

– Рози хотела позвонить Джой, – сказал Райкер, – и пригласить ее поговорить по душам. Она думала, это поможет.

– Теперь уже слишком поздно.

– А что ее муж?..

– Он говорит, она и раньше уходила, но всегда возвращалась. Но он не знает того, что знаю я.

– Как он, кстати, выглядит? Рози попросила меня выяснить это. Ты же сам знаешь, какие они, женщины.

– Он выглядит и разговаривает как деревенский простак. Совсем не тот тип, который нравится Джой. Высокий, костлявый. Редкие рыжие волосы и веснушки. Типичная деревенщина. Он, очевидно, думает, что у него богатый, красочный язык, но его клише устарели: такие словечки употреблялись тридцать лет назад. Если хочешь знать мое мнение, он из тех, кто отчаянно хочет быть кем-то, но всегда остается никем.

– Человек, от которого уходит женщина, менее всего думает о своих профессиональных достижениях, должен тебе заметить, старина, – сказал Райкер самодовольно, наслаждаясь своим глубокоумным наблюдением.

– Джой так и сказала. Она сказала, что он не пользуется большим успехом как керамист.

– Как такая блестящая девушка, как Джой, могла связаться с таким никудышным парнем?

– Кто знает? Ей всегда нравились высокие мужчины. Может, он хорош в постели. Может, его веснушки взывают к ее материнскому инстинкту.

Райкер заказал еще мартини, и Квиллер продолжал:

– Теперь, когда ты выпил, я тебе расскажу остальную часть истории. Как раз перед тем, как Джой исчезла, я одолжил ей некоторую сумму денег.

Райкер чуть не подавился оливковой косточкой.

– Ой, нет! Сколько?

– Семьсот пятьдесят.

– Семьсот пятьдесят! Призовые деньги?

Квиллер кивнул.

– Вот это да! Ты дал ей наличными?

– Я выписал чек.

– Останови выплату, Квилл.

– Они ей могут быть очень нужны, где бы она ни была. С другой стороны, – сказал он медленно, – она могла убежать с другим мужчиной. Или… что-то могло с ней случиться.

– Случиться? С чего это ты взял?

Райкер знал о прозрениях Квиллера. Они бывали либо абсолютно верны, либо совершенно беспочвенны.

– Прошлой ночью я слышал крик – женский крик. И вскоре после этого из гаража выехала машина. – Квиллер нервно потер усы.

Райкеру был знаком этот жест. Он означал, что его друг напал на след очередного преступления, маленького или большого, реального или воображаемого. Работа Квиллера в полиции в молодые годы развила у него шестое чувство – нюх на преступления. Чего Райкер не знал – и чему бы никогда не поверил, – так это информации о чрезвычайной чувствительности огромных усов Квиллера. Прозрения обычно вызывали покалывание в верхней губе, и когда это случалось, Джим никогда не ошибался.