Полуночник (ЛП) - М. Пирс

Мне нужно было выплакаться вместе с ней.

Мне нужно было держать ее в своих руках.

Тот репортер, он добрался до нее. Он остановил ее. Он все испортил.

Затем, помню, как рванул вдоль тротуара. Мои кулаки болели, они были напряжены и влажные.

Забежав домой, я запер дверь, вымыл руки и присел на ванну.

Адвокат моего дяди справился с обвинением о нападении. Без какого-либо моего поощрения, он подал иск о клевете, который в итоге прикроет «Fit to Print».

После этого я выходил только ночью. Я надевал толстовку с капюшоном, солнечные очки и кроссовки. Я мог обогнать что угодно. Я бежал везде, где я ни шел.

Я бегал трусцой к таксофону и пытался набрать Ханне. Я проезжал мимо ее дома.

Я принимал холодный душ и ел, только когда голод давал о себе знать. Я прыгал на месте в гостиной. Я сосредотачивался на своих делах с Ханной. Я должен был поддерживать энергию на высоком уровне.

Прошла еще неделя, и я позвонил Пэм.

— Мэттью! Бог мой, проверь свою электронную почту. Я отправила сообщение около двадцати минут назад.

Я пробежал через всю квартиру, прижимая телефон к уху. Я всегда был готов бежать. Когда Ханна позвонит, я был бы готов пойти к ней, несмотря ни на что.

— Эй, — я тяжело дышал. — Я получил твои письма. Просто даже времени не было ответить.

— Утопаешь в ремонтно-восстановительной работе?

— Полагаю, что так, — я обошел кухонный островок. — Я звоню, чтобы спросить о Ханне.

— О Ханне? А что с ней?

— Как она?

— Ты мог бы задать вопрос получше.

Резкая жесткость появилась в голосе Пэм. Я перестал носиться по комнате. Собрался с силами. Боже, я выдохся.

— Почему ты не хочешь рассказать мне о Ханне? Что происходит?

— С Ханной все нормально. Она первоклассный секретарь. Ты продолжаешь писать? Не то чтобы я обвиняю…

— Почему ты врешь? — я сидел на кухонном полу. Блядь, мой организм должен получить хоть немного воды. — Как она? Она там?

— Мэттью. Независимо от того, что между вами, я не лезу в это. Ханна твоя подруга. Если тебе нужно поговорить с ней, ты и говори с ней. Я твой агент. Я беспокоюсь за тебя. Нам есть что обсудить, и…

— Ты говорила с репортером?

— Прости?

— Ты с ним разговаривала? Репортер. Ханна?

— Слушай, мне нужно, чтобы ты…

Я отключил связь.

Черт.

Я жадно выпил бутылку воды и начал истерично смеяться. Я думал о том, как Ханна посмеялась бы надо мной сейчас, если бы мы были вместе. Мы много смеялись. Между нами было много хороших моментов. Мы смеялись над Лоренсом. И в ту ночь, когда я включил веб-камеру и она спросила, был ли я голым, тогда мы смеялись довольно долго.

— Ты забавная маленькая птичка, — сказал я, улыбаясь и качая головой.

Я начал читать новости в Интернете.

Благодаря «Fit to Print» у людей по-прежнему огромный стояк на меня. Вернее, он был больше чем когда-либо. Они печатали все, что могли получить в свои руки.

Я писал длинные, дотошные письма Ханне, разъясняющие факты.

Говоря о стояке, я был блаженно освобожден от него. Не думаю, что мог бы возбудиться, даже если бы захотел. Я и не пытался. Возбуждение будет только отвлекать меня.

Я распечатывал электронные письма, которые писал Ханне и запечатывал их в конверт. Я уже начал думать, что она заблокировала ящик. Если бы она читала их, она бы позвонила.

Я набирал и отправлял письма для нее. Я вел дневник адресованный Ханне. Иногда я просматривал страницы, описывающие ее взгляд и смех. Я извинился. А затем забрал свои извинения обратно, сказав, что сделал бы это снова. Я рассказал ей о Лоренсе. Я описал репортера и предупреждал ее держаться подальше.

Также я односторонне продолжил рассказ о Кэле и Лане. Ничто не было закончено. Все ушло в конверт.

Прошло три недели, а я чувствовал растущую необходимость в получении хоть какой-то информации о Ханне. Мне нужно было увидеть ее.

Мои братья и дядя неустанно звонили и посылали сообщения по электронной почте. Что, черт возьми, они хотели? Я не готов иметь с ними дело, и их шквал внимания меня тревожил.

Я не мог отвлекаться.

Я не видел Ханну, но знал, что был близко к ее возвращению. Если бы я мог просто доставить ей конверт. Письма все объяснили бы.

Бетани написала мне 29-го.

Я нахожусь в городе и живу с подругой. Приеду в пятницу, чтобы забрать свои вещи. Держись подальше от квартиры в эти выходные.

При других обстоятельствах тон Бетани разозлил бы меня, но я хотел видеть ее примерно так же, как и она меня. Кроме того, у меня есть миссия. До августа еще два дня и будь я проклят, если начну новый месяц без Ханны.

Я достал вещи Бетани из багажника машины, и вывалил их в гостиной.

Я никогда не рассматривал возможность иска в суд на Бетани, хотя мог бы это ей устроить. Она была источником, я знал это, у нас было соглашение о неразглашении, но ущерб уже был нанесен, а судебный процесс приведет к еще большей огласке.

Я упаковал легкую сумку и заселился в королевском номере отеля Brown Palace на углу. Я взял с собой свой конверт.

В последнюю минуту я положил свой эскиз Ханны в него.

Я знал, что собираюсь сделать. Я не мог довериться Пэм, и не решился пройтись до дома Ханны, где ее отец, возможно, поприветствует меня вместе с дробовиком.

Если бы я отправил конверт по почте, то Ханна, скорее всего, выбросила бы его. Плюс ко всему, мне нужно было поговорить с кем-то, кто мог бы рассказать мне правду о передвижениях Ханны.

В пятницу вечером я небрежно оделся в джинсы, футболку и, конечно, в кроссовки. Расхаживания по гостиничному номеру психологически привели меня в порядок. У меня был хороший план. Наконец-то, хороший план.

Мой телефон зазвонил.

Черт побери, это мой брат. Снова.

— Нейт, — проворчал я. — Слушай, ты можешь столько не названивать…

— Эй, дружище, а вот и ты.

Я сделал паузу.

Я мог представить лицо Нейта, пока он говорил. Теплое, открытое, терпеливое. Нейт был моим старшим братом, Сет средним, и я самым младшим. Нейт всегда был лучшим из нас. У него была семья, блестящая карьера и природная харизма, которая привлекает к нему людей.

Когда у меня произошел срыв во время учебы в магистратуре — и все благодаря моему грубому падению в кроличью нору — именно Нейт прошел все это вместе со мной, его присутствие было максимально мягким и ненавязчивым. Сет и мой дядя просто хотели вбить в меня здравый смысл. (Они старались.) Но только доброта Нейта, наконец, подтолкнула меня на путь к трезвости и здравомыслия.

— Эй, — я сел на край кровати. — Я вроде…