Смерть моя, жизнь моя (СИ) - Нуар Эрато

Как же печально! Я понимала, что для Эллинге это больная тема и не хотела лишний раз напоминать. Но рука непроизвольно потянулась к животу.

Неужели правда? Там уже мой ребёнок, моя горошинка, которая через какой-то год будет вот так играться с отцом…

Но уже без меня.

— Идём, ниатари, — тихо позвал Эллинге, и я послушно повернулась. Даже не подозревала, что это окажется так тяжело.

А может, я не беременна? Может, это из-за переноса через портал, из-за того, что сделали с нашими кольцами? Какие-то проявления Хаоса?

Ладно, не буду паниковать раньше времени. Муж с доктором обязательно разберутся.

Мы прошли совсем другой аркой. Отсюда уже виднелся наш дом, берег Мельды.

— Эллинге, а что стало со Сгерром?

Взгляд мужа помрачнел.

— Я лишил его прав Преемника. Он сейчас у своего отца, лечится. Но восстановившись, Сгерр всё ещё может остаться одним из сильнейших драххов Эрсе.

— Думаешь, он специально скрывал от тебя мою… меня?

— Почти уверен.

— И его отец знал? Помогал ему?

— Это очень вероятно.

— И… их тоже будут судить?

— Тоже?

— Но ведь лорда Марака будут судить. А тут… целый заговор против Наместника!

— По законам Прада их нужно судить, — признал Эллинге. — Но к сожалению, в мире рождается всё меньше сильных драххов. Случись что со мной… и некому будет остановить Хаос.

— То есть он ещё и сейчас может продолжать крутить интриги, пытаться избавиться от тебя?!

ГЛАВА 29

— Я сделаю всё, чтобы этого не произошло, Иви.

Девочка права. Умная, проницательная ниатари.

Уже слишком поздно. Он слишком надолго оставил Разлом открытым. Она ещё не знает, что у него нет даже этих девяти месяцев. Гароль больше не курирует ниатари, не допускается в Башню. Но любой толчок Хаоса может спровоцировать увеличение Разлома.

Сольгарду очень хотелось думать, что Сгерр и Гароль достаточно разумны, чтобы не делать этого специально. С каким удовольствием он изгнал бы обоих, и всех их приверженцев, которых успели собрать за несколько лет!

Но случись что с Разломом сейчас, и погибнут все. Весь Эрсе. Если некому будет его удержать.

Эллинге Сольгард уже несколько дней ломал голову над этой дилеммой. То собирался изгнать изменников. То останавливал сам себя, тщетно разыскивал того, кто смог бы занять место у Разлома.

Много, очень много драххов, как Крафф, у которых сильна Манье. Но при этом сама Прада почти не откликается им.

Это всё хирровы твари виноваты. С тех пор, как увели всю Инье, Прада исчезает из крови драконов.

Илесс молчала, он держал её за талию, осознавая, как мало времени у них осталось. Но всё его он проведёт с ней. Даже позвонил в парламент, отложил текущие дела. Уж там-то точно как-нибудь справятся без него.

Только Разлом нельзя было оставлять надолго.

Впереди показалась знакомая синяя шевелюра. Крафф с Улиной, легки на помине.

Она беременна. В татуировке — красноватые вкрапления иного цвета. Совсем не похож на цвет отца.

Интересно, рассказал ли ей Крафф, или всё ещё старается сохранить её спокойствие? Он бы, Эллинге, такой ниатари тоже не спешил ничего объяснять. Разве только Сгерр постарался.

— Иви? — удивлённо воскликнула Улина. Илесс вымученно улыбнулась. Ей очень не хотелось встречаться, разговаривать с ними… но как жена Наместника, она поздоровалась с достоинством и спокойствием.

— Добрый вечер, Улина, Крафф.

Эллинге вздохнул. Мальчишка всё ещё был влюблён в неё. В его ниатари. Он видел это по блеску в глазах, чуть рваным движениям и неосознанному жесту, с каким Крафф отстранился от собственной жены.

Дракон внутри рвал и метал, но человек сдерживал его, понимая. Как можно не влюбиться в неё, его ниатари? Она же самая… самая…

Не подобрав слов, Эллинге лишь крепче прижал её к себе за талию, подсознательно показывая, что эта женщина — его.

— Тебя… э-э-э… — Улина покосилась на Наместника и поправилась: — Ты вернулась?

— Вернулась, — ему нравилась гордость, с какой отвечала его жена. — Всё обдумала и поняла… что это великая честь — стать матерью будущего Наместника Эрсе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она ведь знала! Знала, его ниатари, что будет ожидать Наместника. И всё равно пошла на это.

Сольгард ещё крепче прижал её к себе. Если бы он мог расплатиться сам за их общую судьбу! За её возвращение! Эллинге всё выдержал бы.

— Не факт, что именно он станет Наместником, — Улина снова покосилась на него. Хм, похоже, лелеет надежду, что именно её ребёнок окажется наделён силой.

— Не факт, — уступила Иви.

Эллинге многое мог бы сказать о том, что из поколения в поколение сила Манье передаётся по мужскому роду и с каждым разом здесь, на Эрсе, она слабее. Это дома Прада текла свободно и могла отметить любого. Но не тут. А уж красный цвет её татуировки говорит о том, что даже от своего родителя ребёнок взял слишком мало.

Впрочем, как и Иви, он не станет её разубеждать. Оставит эту сомнительную честь мужу. Если тот когда-нибудь решится ей рассказать.

Сольгард не хотел думать ещё и об этом. Не хотел тратить время на них. Он вёл свою ниатари домой, чтобы насладиться каждым отмеренным мгновением. Любить её и показывать новые грани, высшие вершины удовольствия, познавать её тело и душу. Снова и снова называть её своей.

Эллинге собирался рассказать всё, что ей так хочется узнать. Обучить языку драххов, сколько успеет. Помочь сделать записи для их сына.

А потом произошло то, что всё изменило.

***

Несколько дней мы провели с Сольгардом, расставаясь лишь на короткие часы, когда он уходил к Разлому.

Заново узнавали друг друга, муж показывал мне дом, обучал работать с приборами, включал записи, оставшиеся от родителей.

Уже понимая, что случилось с его отцом, я не рисковала расспрашивать об этом. Но каждый раз не находила себе места, отпуская Эллинге к Разлому.

Мои пристрастия в еде действительно изменились, татуировка разгоралась всё ярче, и я ждала нового визита к доктору Эниру с тревогой и нетерпением.

Но так и не дождалась.

Однажды ночью, на шестой или седьмой день нашей почти счастливой семейной жизни, когда мы спали в объятиях друг друга, тесно сплетясь горячим клубком из рук и ног, муж неожиданно резко проснулся.

— Что? — пробормотала я, сонно открыв глаза.

— Не знаю, — Эллинге поднялся, прошёл до шкафа и принялся наскоро одеваться.

— Разлом? Да? — сон как рукой сняло, я вскочила, кутаясь в тонкое покрывало.

Он посмотрел на меня. Шагнул, коснувшись подбородка.

В его глазах плескалось столько печали… Сольгарду не удалось её скрыть, как ни пытался.

— Мои паладины будут защищать тебя и нашего сына до конца. До последнего вздоха, — произнёс тихо.

— Ты вернёшься? — вцепилась я в него. — Пообещай, что вернёшься!

— Я сделаю всё, чтобы вернуться. К тебе, — быстро поцеловав меня, он стремительно вышел из спальни.

А я осталась метаться по пустой башне, не представляя, чем могу помочь моему мужчине.

***

Он прощался. Уходил, зная, что теперь точно не позволит Хаосу поглотить этот мир. Потому что здесь она, его истинная. И его сын. За них он отдаст жизнь.

Иви не верила, сомневалась. Но её Узор уже почти принял форму узора беременной. Смущало только то, что забеременела она за стенами. И что храмовники могли подвергнуть девушку какому-то воздействию, никому не сказав. Чего ещё ждать от тех, кто готов связаться с Хаосом?

Но Эллинге Сольгард был уверен, что Энир справится. Обязательно разберётся и поможет. Он отдал бы всё, чтобы присутствовать. Прожить со своей ниатари каждый отведённый ей день в этом мире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако Разлом рос, Хаос прорывался. В разных местах Эрсе то и дело вспыхивали очаги, открывались дыры в пространстве.