Под барабанный бой - Луи Буссенар

— Господа хорошие, пожалейте двух несчастных…

Сержант, командовавший патрулем, подошел ближе и спросил по-итальянски:

— Кто такие? Нищие?

— Он слепой… А я веду его… Нужда толкнула нас просить подаяние…

— Слепой или нет, — сказал сержант, немного смягчившись, — следуйте за мной.

— Santa Madonna![153] Куда вы хотите нас отвести, господин офицер?

— Per Baccho![154] На пост, чтобы удостовериться, что вы действительно те, за кого себя выдаете.

— Клянусь вам, это мой дядя Джироламо, а я — Флорентино, сын его родной сестры Гаэтаны…

— Ты все тараторишь и тараторишь, мальчуган! А твой дядя что же, язык проглотил?

— Господин офицер, я не сказал вам, что мой бедный дядя лишен не только зрения, но и голоса… Судьба обошлась с ним очень жестоко, а ведь он еще молод. Проявите сострадание к несчастному!

— Хорошо, хорошо, я верю тебе. Но все равно надо пройти на пост, таков приказ.

Патруль препроводил лженищих к месту назначения. Пост располагался в просторном доме на площади, запруженной подводами, на которых стояли пушки.

Беглецов допрашивал старший офицер.

— Кто вы? Откуда и куда идете?

Беттина — Флорентино отвечала уверенно, ничем не выдавая себя, а в заключение как бы между прочим добавила:

— Мы были в Плезансе, а потом пошли в Милан через Лоди и… повстречали французов… Заметив на моем дяде старый белый мундир, полученный им от австрийских солдат вместе с ранцем, набитым разным барахлом, они нещадно избили нас. И мы вернулись во владения щедрых австрийцев, которые угостили нас тарелкой супа, а дядя в благодарность сыграл им на кларнете…

— Хорошо, хорошо, — офицер вполне поверил маленькому цыганенку, простодушно рассказывавшему о своих злоключениях.

— А теперь куда держите путь?

— Куда позовет нас Бог… и куда вы разрешите нам идти, ваша милость…

— Ладно. Пока останетесь на посту, а потом вместе с солдатами, которые доставили вас сюда, пойдете в Мантую. Как только мы перейдем на другую сторону Минчо, вы свободны.

Слушая офицера, Франкур — Джироламо думал:

«Белые мундиры отступают. Стало быть, веревочка на их шеях затянулась и песенка спета. Ну и трепку же мы им задали! Но, черт побери, они еще встретятся с Третьим полком зуавов, лучшим во всей Франции! А пока неплохо бы позабавить наших попутчиков».

Почтительно поклонившись офицеру, капрал принялся наигрывать песенку «Шагайте, ножки». Беттина запела, имитируя задорный мальчишеский тенорок. Приятная быстрая мелодия и незатейливые слова имели большой успех. Солдаты слушали, одобрительно кивая, а когда мнимый слепой музыкант закончил играть, наградили исполнителей бурными аплодисментами. Недоверие и настороженность, с которыми пришельцы были встречены, сменились симпатией и сердечностью. Их пригласили присесть и отдохнуть. Большинство солдат говорили на вполне понятном итальянском языке, так как это были выходцы из пограничных с Италией областей: фриуланы[155], далматы[156], хорваты[157], и хотя они одевались в белые мундиры, всегда носили с собой свернутый исключительной красоты красный плащ.

Солдаты попросили спеть еще. Музыкант и его племянник не заставили себя долго упрашивать и исполнили сначала «Эх, есть сапожки, Бастьян!», глупую песенку, обошедшую всю Европу, затем «Шапочку Маргариты». Бой барабанов неожиданно прервал концерт.

Прозвучал сигнал подъема. Небо на горизонте посветлело, занималась заря. Австрийские войска готовились к выступлению. Хотя к гостям относились доброжелательно, однако не спускали с них глаз. Получив от заботливых хорватов солидную порцию кофе с пирожками, друзья подкрепились перед дорогой. Их устроили в багажной повозке. Благодаря таланту «слепого» дядюшки Джироламо, бродячие музыканты пользовались большой популярностью среди солдат; друзей поставили на довольствие, и они получали питание почти наравне со всеми. Молодые люди не переставали помышлять о побеге, но удобного случая не представлялось, так как стратегическое маневрирование полка проходило то в авангарде, то в арьергарде.

Сначала войско двигалось вдоль берега реки Минчо, затем, дойдя до Валеджо, круто повернуло вправо и по «strada cavallara»[158] направилось прямиком в Сольферино, прибыв туда 23 июня во второй половине дня.

Хорваты расположились в постройках неподалеку от «Итальянской шпионки» и приготовились к обороне. Бродячих музыкантов на время заперли в башне. Предчувствуя скорую баталию, Франкур волновался. Он подошел к Беттине и, убедившись, что их никто не видит и не слышит, прошептал:

— Дорогая, близка наша свобода!

— Что вы хотите сказать, Франкур?

— В воздухе пахнет порохом, думаю, не пройдет и суток, как начнется сражение.

Зуав подвел девушку к окну.

— Взгляните, вон там, за кладбищем, французы выстраиваются в боевой порядок.

— Священная война за итальянскую независимость!

— Да, последний бой… И несмотря на то, что мне бесконечно приятно ваше общество, я сожалею, что не могу присоединиться к своему полку. Но при первой же возможности я скину повязку и очки, достану из сумки мою старую униформу — и бродячий кларнетист вновь превратится в капрала Франкура!

— Я пойду вместе с вами на смертный бой!

— Вы самая бесстрашная из женщин, моя любимая! И все же, прошу вас, держитесь подальше от пуль и снарядов. В убежище, где сейчас находится ваш племянник, вы могли бы перевязывать раненых и утешать умирающих. Но сначала надо выбраться отсюда.

Перейти из одного лагеря в другой через линию фронта даже под покровом ночи считалось маловероятным. Существовал, быть может, один шанс из пятидесяти, да и то для самых отчаянных.

Поразмыслив, Франкур решил не рисковать жизнью девушки, да и своей тоже, а положиться на волю случая.

Наконец сражение началось! Капрал прильнул к бойнице и следил за движением белых мундиров и красных штанов, которые, топча посевы, то выстраивались в колонны, то перестраивались в ровные ряды, то формировали небольшие ударные группы, перемещаясь с одного места на другое. Подъезжали повозки с пушками. Посыльные офицеры метались от Генерального штаба к командирам подразделений. На равнине, насколько хватало глаз, вдаль и вширь простирались многочисленные войска, войска, войска…

Клубы тяжелого дыма медленно плыли в перегретом воздухе баталии. Прогремели выстрелы, появились густые облачка с яркими языками пламени, выдавая месторасположение больших батарей. По мере приближения воинские подразделения выглядели все отчетливей, уже можно было разглядеть каждого солдата в строю.