Сокровища небес - Олаф Бьорн Локнит

Кэрли говорила все быстрее и быстрее, и Хисс понял, что сейчас его напарница либо закатит истерику, либо ударится в горькие слезы по своей нескладной судьбе.

– Кому сейчас легко? – философски вопросил он, прервав неожиданную исповедь девушки. – В конце концов, ты отчасти добилась своего. Ты не бедствуешь, тебя знают и уважают, у тебя даже есть друзья – чего еще желать?

– Ну… наверное, – растерянно согласилась Кэрли и опасливо покосилась на книгу.

– Не наверно, а точно! – убежденно заявил Хисс. – Поэтому не вздумай хныкать. Давай лучше посмотрим, что за чудо нам досталось.

Он распахнул фолиант на титульном листе – нетронутом, бледно-желтоватом – озадаченно почесал кончик носа и нерешительно спросил:

– А как зовут тебя? Именно тебя, книгу? Кто тебя написал?

По пергаменту с шорохом пронеслась неразличимая человеческим глазом волна, оставив после себя три броских слова, начерченных алыми и золотыми буквами: «Россыпь сочтенных песчинок». В нижней трети страницы возник искусно выполненный тонкими линиями рисунок – круг солнечных часов, стрелка в виде устремленного к небу меча, отбрасываемая ею золотая тень почти достигла полудня.

Кэрли шумно сглотнула.

– Я сплю, – шепотом произнесла она.

– И тебе снится кошмар, – поддержал Хисс. – Причем этот кошмар вижу и я. Хватит смелости спросить еще про кого-нибудь?

– Малыш, – брякнула девушка.

Книга осталась неподвижной.

– Не работает! – искренне огорчилась Кэрли.

– Может, ей нужно не прозвище, а настоящее имя? – предположил Хисс. – Как на самом деле зовут Малыша? Он говорил, какое-то короткое варварское имечко…

– Конан, – вспомнила девушка.

Страницы ожили, поспешно сменяя одна другую. Фолиант добрался по последней трети и замер. Невидимая рука густо обмакнула кисть в темно-синюю краску, выведя в начале листа буквы, похожие на нордхеймский рунический алфавит, напоминавший набор прямых линий, перечеркнутых направленными в разные стороны ветвями. Из букв сложилось требуемое имя, «Конан Канах», затем заструился текст, написанный на аквилонском:

«Он родился в 1249 году в горах Киммерии, во время зимнего новолуния, в маленьком, затерянном среди ущелий и долин селении Гленнах, в семье кузнеца. Его воспитателями были и остаются непогода, кулак и меч, а силой, толкающей вперед – собственное любопытство. Он стремится получить от мира все и готов платить за знание всем, что у него есть. Пройденная им дорога пока коротка, однако на ней уже нашлось место и смертям, и потерям, и победам, и поражениям. Сейчас он обитает в Шадизаре, и этот город станет для него местом начала новой жизни – яркой, как вспышка далекого костра в ночи».

– Коротко и емко, – заметил Хисс. – Значит, Малышу действительно всего пятнадцать от роду. Однако тут почему-то не сказано, с какой радости он покинул свои родные горы и что с ним происходило, пока он не добрался до Шадизара.

– Значит, имелась веская причина, – отмахнулась Кэрли, вошедшая во вкус. – Давай попробуем еще разок! Похоже, в этой книге записано все про всех! Ну-ка… Кодо!

Незамедлительно выяснилось, что подлинное имя Ночного Кошмара – Коддрак Сиверн и ему ровно тридцать пять лет. Книга описывала Кодо как человека, пытающегося никому не показывать своей внутренней сущности и старающегося казаться намного хуже, чем он есть. Перечислялись вершины, взятые Кодо по пути «наверх»: предводитель уличной шайки подростков, вышибала в таверне «Красный бык», охранник лавок на Каменном рынке, вначале приятель, затем помощник одного из людей Назирхата уль-Вади, нынче – глава маленького отряда по сбору налогов с жителей квартала Нарикано в пользу уль-Вади и правая рука старшины квартала. Также говорилось о том, что Кодо Ходячий Кошмар втайне от своего покровителя оказывает постоянную поддержку обществу «Друзья Нуждающихся» и на его средства содержится приют для брошенных детей, расположенный в квартале Сахиль, Нижний Боенский проезд, второй дом по правой стороне.

– Кодо и «Друзья Нуждающихся»? – Кэрли показалось, что ей изменило зрение. – Кодо и благотворительность? Никогда бы не подумала… Может, это он в память о бедном детстве?

– Жутковатое творение, – Хисс потянулся закрыть фолиант, но, не выдержав искушения, произнес: – Аластор!

«Аластор Кайлиени, появился на свет в 1238 году в Шеме, место рождения находится на караванной дороге между городами Шушан и Эрук. Мошенник по призванию, авантюрист по складу характера, вор – из тяги к острым ощущениям. Нынешнее место проживания – Шадизар», – неожиданно кратко отозвалась Книга. Незримый писец мгновение поразмыслил и добавил: – «Честолюбив, азартен, одинок, мечтает обзавестись семьей, привязан к своим друзьям, имеет большой круг врагов, однако не мстителен».

– Немного, – с сожалением сказал Хисс. – Я-то рассчитывал узнать, каким образом он умудрился проникнуть в недосягаемые кладовые торговых домов Ианты…

– Интересно, если назвать имя человека, живущего не в Шадизаре, каким будет ответ? – задумчиво произнесла Кэрли. – Или, допустим, спросить про кого-нибудь, кто уже умер? Ой, как думаешь, что напишет Книга, если назвать имя кого-нибудь из богов? Давай попробуем!

– Не рискуй по пустякам, – нарочито сердитым тоном проворчал Хисс, однако неугомонная подружка уже наклонилась над Книгой, проговорив:

– Иштар!

Над страницами взмыл крохотный песчаный вихрь, сложившийся в ярко-красные, трепещущие пламенем буквы, наискось перечеркнувшие лист:

– «Никогда не задавай вопрос, если не уверена, сможешь ли осмыслить ответ!»

– Получила? – ядовито спросил Хисс, когда напарница, сдавленно вскрикнув, отпрянула назад. – Совершенно правильно сказано – не лезь туда, где ничего не смыслишь.

Кэрли обиженно надулась. Ее приятель задумчиво перебирал пустые листы, на самом деле хранившие в себе жизнеописания множества людей, и вполголоса напевал обрывок неведомо как запавшей ему в память песни:

Катись, моя кибитка,По лезвию ножа.Холщовая накидка,Песчаная скрижаль.Пока еще трубит призывно рог,Пока что живы имена и лица,Читайте в колеях больших дорогСкрижалей наших пыльные страницы…[1]

– Хисс, – окликнула Кэрли, – как полагаешь, этот Леук – кто он такой? Колдун? Он ищет книгу для себя или для кого-то? Не содрать ли нам с него побольше, раз он такой богатый? Хисс? Что с тобой?..

Книга встрепенулась. С шорохом опадающих осенних листьев захлопали переворачивающиеся страницы, пока не открыли коричнево-зеленую надпись и строгие линии немедийских букв:

– «Хэлкарс фон Целлиг, седьмой барон Альстейнский.