Хроника стрижки овец - Максим Кантор

Григорьев, когда уезжал из России в эмиграцию, разрезал этот холст на четыре части по вертикали и наклеил на ширму – так и увез, как предмет мебели. Потом Григорьев скитался по разным углам, он был и театральным художником, и живописцем. Признания при жизни не получил, умер во Франции. Оставалось много холстов – добротной реалистической живописи. В девяностые годы картины стали попадать на аукционы. Брали Григорьева на торги неохотно – реализм в это время вышел из моды, казалось, что навсегда. В Москве в девяностых вовсю цвела мораль «новой школы кураторов», и кто-то (кажется, живчик Бакштейн) объявил, что пора забыть, что существует кисть и холст. Одним словом, шансы у Григорьева на рынке были невелики, это не абстракция, не загогулины, а дотошная реалистическая живопись: нос нарисован на том месте, где и бывает в природе.

Картина «Лики России» была безнадежна во всех смыслах. Изображен убогий пейзаж: косогор, лошадка, телега, вдаль уходит необжитое пространство с редкими избами. И на первом плане, образуя нижний фриз – кривые лица баб и мужиков. Перспектива сплющена, на манер иконописи – в целом это бесперспективный взгляд на жизнь русской деревни. Создается впечатление, что художник не приветствует прогресс. Ну скажите, кому в те свободолюбивые годы такое могло понравиться? Ростропович, однако, купил – стоила ширма 30 тысяч фунтов. Слава переживал, что вывалил бешеные деньги, он у каждого гостя спрашивал: ну ведь неплохая же вещь? Ну правда же неплохо, да? Картину отреставрировал Сергей Есаян. Полоски холста сняли с ширмы, сшили, заделали швы. Я помню, как подбирали краски, чтобы швы стали назаметны. Коллекция Ростроповича была огромна – Григорьева он перевез к себе в Париж на авеню Мандель, там было много сотен русских холстов. Слава переживал коллекционирование как борьбу на баррикадах.

– Вот, еще одну вырвал у них из лап! Понимаешь, – говорил он, – я спасаю живопись от чекистов. Чтобы ничего этой кремлевской сволочи не досталось. Я даже компанию основал – Сракс!

Он объяснил, что СРАКС – это аббревиатура: Slasva Rostropovich against Kremlin Shit – Слава Ростропович против кремлевского дерьма. Я не знаю, существовала или нет такая компания – или он выдумал компанию, чтобы усилить свое заявление. Коллекция росла, в ней были поразительные вещи. Больше всего я любил вот эту вещь Григорьева – возможно, и потому, что видел, как ее спасают. Сегодня эта вещь стоит по меньшей мере миллион – Григорьева оценили. Впрочем, с такими-то ценами на нефть можно и «Лики России» оценить. После второго миллиарда глаза сами раскрываются. Ростропович умер, а его семья решила продать коллекцию на аукционе Сотби – деньги аховые. Алишер Усманов, российский воротила, связался с аукционным домом до торгов и выкупил всю коллекцию разом. Поторговался, сбил цену для оптовой покупки, купил коллекцию – и преподнес картины в дар Владимиру Путину. В конце концов, если отечественные спекулянты акциями собирают прекрасное, отчего бы и президенту страны не иметь свое собрание? Хуже он, что ли? Тот факт, что президент в прошлом – полковник ГБ, а Слава спасал картины от чекистов – может вызвать улыбку. Сегодня коллекция находится в питерской резиденции. Говорят, раз в месяц можно сходить на экскурсию, ведь и в Букингемский дворец Елизавета пускает – у них там Вермеер хороший. Так «Лики России» вернулись на родину.

Анабазис «Ликов России» является точной иллюстрацией всей Российской истории. Так вот мужики и крутятся – от ЧК до ФСБ, а в промежутке – аукционные дома, воровские малины и свободный рынок.

Русская народная сказка

Есть много историй про оборотней. Современники были убеждены, что Чезаре Борджиа ночью преображается в вурдалака. Есть история про Мелезинду Лузиньян, которая была драконом. Супруг вошел без стука к ней в опочивальню и увидел у жены чешуйчатый хвост. Есть китайские предания о лисах, оборачивающихся женщинами. Раввин, создавший глиняного Голема, и доктор Джекил, открывший способ превращаться в мистера Хайда, – они в своей алхимии пользовались рецептами, сохраненными в преданиях.

Автор данного текста не подвержен суевериям более других, напротив, склонен рассматривать явления с точки зрения логики. Допустим, оборотней нет. То есть мы верим в то, что акция «Газпрома» соответствует ста рублям, а в то, что Мелезинда летала вокруг замка, – в это мы не верим. Вампиров, полагаем мы, нет. Зато верим, что государственные облигации будут когда-нибудь погашены. Верим в финансовый капитализм, то есть в то, что нарисованное на бумаге соответствует реальной работе промышленности в мире, – а народные предания подвергаем сомнению. Позвольте спросить, а почему так? Почему следует доверять всякому деятелю из сословия экономистов больше, чем свидетельствам поколений своих предков? Каким критерием мы руководствуемся, давая такое предпочтение? Вот, скажем, министр финансов сказал, что кризис кончился и надо опять вкладывать деньги в акции нефтяных компаний. В это вы верите? А сотни тысяч сказителей, не сговариваясь, оставили истории о том, как люди оборачиваются животными, – и вот в эту простую – естественную! – вещь мы поверить не можем?

Оборотничество – не есть что-то колдовское и недоступное пониманию. Это просто-напросто нахождение между двумя мирами, не что иное, как обычное промежуточное состояние, то, что иные философы определяли как сумерки души. Свойства и качества двух полярных субстанций оказываются взаимосвязаны – оборотень есть как бы трансформатор, он аккумулирует две несхожие субстанции.

Рассмотрим оборотничество применимо к социокультурной эволюции человечества. В этом смысле Россия – страна-оборотень. Она обращается то в Запад, то в Восток, не являясь, по сути, ни тем, ни другим. Она – обыкновенный вервольф, вот эта ее оборотническая природа и должна быть учеными изучена. Кем является дама Лузиньян – женщиной или драконом? Она является оборотнем, соединяющим в себе и то, и другое. И так же обстоит дело с Россией. Как у всякого оборотня, у России есть определенная цикличность в превращениях. Периоды, когда Россия воображает себя Европой, длятся примерно 10–15 лет, а потом сменяются на 30–40-летний период стагнации, который исследователи европейско-прогрессивной ориентации воспринимают как регресс и откат вспять. Многим ревнителям прогресса мнится, что Россия изменяет себе и своему европейскому пути, когда она возвращается к своей византийской ипостаси. На деле же это никакой не регресс, ни в коем случае не измена. И даже соревнования между динамичной цивилизацией западного толка и стагнацией сталинско-брежневского образца – такого соревнования нет. Это всего лишь циклы бытия оборотня. Короткий день в европейском обличье сменяется долгой ночью восточноподобной тирании – и это попросту такая природа вервольфа, именуемого в исторических хрониках словом «Россия». Не климат пугал приезжих де Кюстинов и Герберштейнов, не варварские нравы – европейские исследователи оставили нам записки о куда более экзотических землях. Пугал их непредсказуемый характер объекта исследования – они терялись: что именно они изучают? И если оказывалось, что период их исследований падал на завершение российского цикла и они становились свидетелями превращения, – их охватывал почти что суеверный ужас. Сюда же плюсуются и иррациональные отзывы самих русских о природе своего отечества. «Умом Россию не понять» – как прикажете западному ученому обходиться с такой посылкой? Он стремится понять именно умом, он хочет фактами объяснить то, что необъяснимо фактами: именно потому, что природа оборотня двойная, одни факты следует располагать в одной шкале, а другие факты – в другой! Существует неимоверное количество исследований России: большинство из них абсолютно бесполезны с научной точки зрения. Если изучать природу оборотня, то именно как природу оборотня, но не как природу существа, лишь одному биологическому виду принадлежащего.

С этим же феноменом связаны и разочарования западных дипломатов и чиновников, имеющих дело с русскими коллегами. Им кажется, что на их российских коллег давит государственный аппарат, заставляет их ежесекундно менять взгляды, отказываться от вчерашних обещаний. Западный дипломат полагает, что русский коллега, находясь вне занимаемой должности, делается совсем иным человеком. Он – как нормальный гуманоид – не сделал бы того-то и того-то. Его государство неволит, так считает наблюдатель. Не так, совсем даже не в этом дело! Просто чиновник, сросшийся с природой своей страны, – этот чиновник мимикрирует так же, как и сама страна. Бороться за демократию – давай! Строить вертикаль власти – с рвением! И то, что призывы меняются практически каждый день, – никак не настораживает рьяного чиновника. Он естественным образом – то есть присущим его естеству вервольфа образом – меняет природу взглядов, приоритеты, ценности, все сразу. Вчера он вызволял из ссылки диссидента Сахарова – а завтра он гонит его с трибуны. Вчера он давал волю сопредельным странам и республикам – а сегодня вводит в них войска. Да нет же, это не хитрость, он не стратег, помилуйте, какая здесь может быть стратегия! Чиновник, отдающий эти противоречивые приказы, – он просто оборотень и ведет себя соответственно. Мы с вами наблюдали, как мимикрировала демократическая элита в класс чиновничества. Толпы с плакатами, отчаянные митинги – почему всего этого не стало? Призывы вместе бороться, лозунги и декларации – куда же они все делись в одночасье? И сами люди, их произносящие, где они? Вчера эти славные герои боролись за гражданские права и открытое общество – сегодня почти все герои демократического движения получили государственные посты. Как может один и тот же человек попеременно быть премьер-министром, затем возглавлять оппозиционную партию, затем становиться губернатором при авторитарном президенте? Как такое возможно? – вопиет социальный доктринер. Но именно так только и возможно, если иметь в виду природу российского суккуба. Оборотни, они не плохие, они просто иные.