Черный лебедь. Романы - Рафаэль Сабатини

Поэтому он пребывал в радостной уверенности, что накажет этого ненавистного де Берни, чье высокомерие оскорбляло его самолюбие, заставляя сознавать собственные недостатки, и чья жена заставила его совершенно обезуметь от зависти. Как было известно Вогану, капитан не собирался убивать француза. Но, покалечив его, он использовал бы выступление де Берни в качестве предлога для аннулирования соглашения между ними и применения тех дьявольских мер, о которых он накануне говорил Вогану. Таким образом, без дальнейших проволочек с этой ситуацией было бы покончено. Он выжал бы у де Берни секрет испанского флота и завладел бы его женой. И в этих обстоятельствах никто не стал бы ему возражать, а если бы кто-то и стал, то Лич знал как с таким поступить.

Последние 48 часов Том Лич словно смотрел дурной сон, о чем он и рассказал вчера Вогану, открыв свои замыслы, чтобы сломить сопротивление ирландца.

И вот, наконец, благодаря своей хитрости ему удалось вызвать француза на единоборство. Теперь де Берни был в его власти.

В таком настроении Том Лич начал бой. Поскольку от этого боя зависело многое, он, несмотря на свою уверенность, начал его осмотрительно и хитро, Он знал, что де Берни пользуется репутацией неплохого фехтовальщика. Но это не пугало Лича. В свое время он уже сталкивался с известными фехтовальщиками, и их репутация мало помогла им против его собственного мастерства.

Проворный в движениях, как кот, Лич, немного согнувшись, наступал и отступал небольшими прыжками, испытывая защиту противника при каждом выпаде.

Де Берни же, прямой и легко сохранявший равновесие, парировал удары, не сходя с места. При этом он передразнивал гримасы Лича, что вызывало взрывы смеха среди зрителей.

- Мы деремся, капитан, или танцуем фанданго? Шутки, в сочетании с точностью защиты француза, основывавшейся только на движениях запястья, мгновенно вывели Лича из себя и заставили его атаковать еще яростней и энергичней. Но когда в кульминационный момент этой атаки быстрая и неожиданная контратака отбросила его назад, он, восстановив равновесие, снова стал осторожней. К этому моменту он уже осознал, что имеет дело не с рядовым фехтовальщиком, и должен действовать осмотрительней. Но он не утратил уверенности в своем искусстве, перед которым в прошлом многие трепетали.

Снова со звоном скрестились клинки. Лич сделал верхний выпад. Де Берни легко и эффектно парировал, используя нижнюю часть клинка, и сам провел быструю контратаку. Лич левой рукой отбил в сторону клинок француза и сделал проверенный выпад, целясь противнику в плечо; но его клинок был отбит таким же способом.

Это заставило их сойтись вплотную. Мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза. Затем Лич, подняв шпагу острием вверх, проворно отскочил назад. В этот момент острие шпаги де Берни, быстрое как молния, помчалось за ним. Направленное прямо в грудь, оно было отбито вверх и в сторону, но недостаточно быстро. И на правой щеке капитана появилась легкая царапина.

Разъяренный первой раной и еще более тем, что едва не произошло худшее, Лич пригнулся еще ниже, чем прежде. Он тяжело дышал, и лицо его стало серым, за исключением алой полосы, из которой текла кровь.

Он слышал возбужденный шум толпы, и понял, что позор от ранения должен быть стерт. Он был безрассуден и недооценил противника. Надо действовать более аккуратно. Надо утомить эту проклятую глухую защиту, из которой де Берни извлекал свою дьявольскую скорость, а затем попытаться переломить ход поединка. До сих пор он яростно нападал и не щадил себя. Теперь надо оставить это противнику, пусть француз тратит силы в бесплодных атаках. И, словно уступая его желаниям, де Берни стал нападать на него, и его сверкающий клинок был повсюду. Казалось, что он превратился в два, четыре, шесть клинков, нападавших на Лича одновременно. Защищаясь от этой проклятой вездесущности, капитан снова и снова отступал, спасая свою жизнь.

После полудюжины таких отступлений де Берни остановился. Лич, наконец, смог получить передышку. С яростным удивлением и чувством стыда капитан начал понимать, что он, в ком прежние победы взрастили надменную убежденность в собственной непобедимости, встретил настоящего мастера.

Даже не зная о постоянных упражнениях, с помощью которых де Берни обтачивал свое мастерство, Лич начал понимать, что он из-за недостатка практики потерял скорость, и что, будучи слишком уверенным в себе, пренебрег этим единственным способом, которым фехтовальщик может сохранить ее. И в его душу заползло ужасное, парализующее предчувствие поражения и смерти, которое в прошлом он сам с таким злорадством внушал другим. Когда он понял это, его лицо, покрытое потом и кровью, стало серым. В его глазах де Берни прочел отчаяние, говорившее о признании поражения, и испугался, что Лич может бросить шпагу в надежде побудить своих людей вмешаться. Чтобы этого не произошло, де Берни не дал ему времени. Быстро возобновив атаку, он заставил его отчаянно защищаться. Лич продолжал отступать, а де Берни теснил его, дразня и оскорбляя.

- Ты остановишься, наконец, паршивый пес? Или я должен гоняться за тобой по всему острову? Ради бога! Разве ты не называл себя фехтовальщиком? Стой же, дворняжка! Остановись и сражайся!

После такого обращения ярость Лича превысила страх, и он как пантера прыгнул вперед, но только напрасно потратил силы. Де Берни, сделав шаг в сторону, чтобы избежать его атаки, заставил капитана развернуться для отражения ответного выпада.

Быстрота, с которой Личу удалось снова занять позицию, оживила в нем таявшее мужество. Разве это не являлось доказательством его силы и мастерства? Он слишком рано впал в отчаяние. Для этого не было причин. Он может еще успешно бороться. Единственно, что ему надо отбросить, так это надежду на усталость соперника. Ведь нет серьезных причин, мешающих убить француза. Он ведь знает еще приемы. У него, правда, никогда еще не было необходимости прибегать к ним, но теперь он может их применить. Он кое-что покажет этому французу.

Вновь обретя уверенность, Лич стал внимательно фехтовать, пока не получил нужную позицию, последовавшую после парированного удара. Он сделал обманное движение, как бы целясь сверху в горло де Берни, а когда клинок француза пошел вверх, напал снизу. С кошачьей ловкостью он вытянулся в выпаде, будучи уверен, что пронзит француза, потому что нет возможности отразить такой удар, если он хорошо нанесен.

Но едва только Лич после ложного выпада повел шпагу к себе, де Берни тоже сдвинулся с места. Изящно повернувшись влево, он наклонил тело и тоже сделал выпад. Лич, наносивший удар в уверенности, что его ждет успех, на какое-то мгновение потерял равновесие. Теперь, по меньшей мере, ему требовалась секунда для его восстановления. Но этого уже не произошло. Потому что именно в эту-то секунду де Берни проткнул насквозь вытянувшееся тело капитана.