Удивительная жизнь Эрнесто Че - Жан-Мишель Генассия

Все четверо решили, что больше ни слова не скажут друг другу по-французски, и через две недели привыкли общаться на чешском, причем говорили быстро, но Кристина почти все понимала и даже вмешивалась в беседу. Друзья исправляли ее ошибки, и к концу года она почти освоила язык новой родины.

После обеда Кристина отправлялась в путешествие. Она открывала для себя Прагу – в любую погоду, даже в дождь (особенно в дождь), бродила по городу без всякого плана, даже без путеводителя, записывала все, что видела, в блокнот, задавала вопросы прохожим, и они с радостью отвечали: «Вы наша первая туристка с… довоенных времен!»

Жизнь постепенно входила в нормальную колею.

«Я не туристка», – отвечала Кристина, веселя пражан своим акцентом. Ее принимали то за итальянку, то за венгерку.

Она очень полюбила этот необычный город – черный и пестрый, старинный, обветшалый, где людям хватало времени на то, чтобы говорить и слушать, ее восхищала разноголосица стилей и остатки былой роскоши прошедших эпох. Кристина часто терялась, ходила по кругу, без конца поднималась и спускалась по лестницам, останавливалась, делала заметки, стараясь писать по-чешски. Она брала за ориентир Замок Глубока над Влтавой[108], и в конце концов город принял ее. По вечерам Кристина рассказывала друзьям о своих походах по кварталам столицы, задавала им вопросы и с удивлением обнаруживала, что знает Прагу лучше, чем они. У Павла, Йозефа и Терезы было предвзятое мнение о некоторых местах, Кристине хотелось поделиться с ними радостью своих открытий. Она звала их на прогулку, чтобы показать восхитившую ее улицу или «совершенно потрясающий дом», чем слегка их раздражала.

Кристина и Йозеф ни разу не поссорились, она огорчила его только раз, когда убрала все пластинки Гарделя на шкаф. Ей надоел сладкий голос аргентинца, она предпочитала джаз: «В этой музыке много жизни, согласен?» Мелодии танго казались Кристине слишком меланхоличными, она считала, что Йозеф «разнюнивается», когда слушает их после работы.

Тереза и Павел поженились в субботу 15 декабря 1945 года, Кристина и Йозеф были свидетелями. Восхищенный мэр зачитал дружескую поздравительную телеграмму от генерального секретаря компартии Рудольфа Сланского. Свадебную церемонию дважды переносили. В первый раз жениха отправили в срочную командировку за границу, он никому не сказал, куда ездил, но Тереза по секрету сообщила Кристине, что ее любимый в Москве. Вернувшись, Павел, обычно столь многословный, ограничился несколькими ничего не значащими фразами о второстепенных деталях поездки. Во второй раз Прагу стремительно покинул Йозеф – его «бросили» на борьбу со свиной эпидемией на юге страны. Павел хотел во что бы то ни стало жениться до первого января, «чтобы год хорошо закончился». Оба, и Павел и Тереза, были немного суеверны, боялись сглаза и с тревогой ждали, что в последний момент какое-нибудь новое препятствие помешает им сочетаться законным браком.

Свадьбу отпраздновали весело и без всякой помпы, человек двенадцать самых близких друзей собрались в ресторане в районе Смихов. Они пировали до утра, пели, выпили все вино, которое принес Павел, и опустошили бóльшую часть погреба.

Йозеф принес несколько пластинок Гарделя, они отодвинули столы, и он открыл бал с Кристиной. Остальные тоже пошли танцевать, только Павел и Тереза остались сидеть за столом.

– Я тебя научу, – сказал Йозеф, беря Терезу за руку. – Расслабься, смотри мне в глаза и скажи себе: «На следующие три минуты он – Павел, мой избранник, я люблю его и хочу соблазнить…»

– Как же хорошо она танцует! – восхитился изумленный Павел.

Кристина пригласила его на танго, он отказался, потому что с детства больше всего боялся показаться смешным, она не отставала, и ему пришлось уступить. Справлялся Павел неплохо, на ноги Кристине не наступал, и уже через минуту никто бы не признал в нем новичка.

– Могу я кое о чем тебя попросить? – Кристина обратилась к Павлу на чешском.

– Валяй, дорогая.

– Ты ведь знаешь, я актриса, и театр для меня не просто ремесло, это мое призвание. Я очень давно не выходила на сцену, такого долгого простоя в моей жизни не было еще никогда. Помоги мне получить роль, пусть даже самую маленькую, чтобы я смогла остаться здесь, с Йозефом.

– Не волнуйся, дорогая, – ответил Павел (он почему-то предпочел родному языку французский). – У меня в знакомых – вся Прага, и я не позволю пустячной проблеме разлучить вас!

Безапелляционный тон, которым была произнесена эта фраза, совершенно поразил Кристину, и она не решилась расспрашивать дальше.

Веселые хмельные гости дружной гурьбой вывалились на улицу и радостно загалдели, ловя губами снежинки. Они долго прощались, целовались-обнимались, а потом разошлись, поддерживая друг друга, чтобы не шататься. Павел выглядел задумчивым – белое вино из родной Валахии всегда повергало его в меланхолию. У Терезы был озабоченный вид, припорошенные снегом волосы казались седыми.

– Тебя что-то расстроило? – встревожилась Кристина.

– Кажется, я беременна, – прошептала Тереза.

– Как чудесно! Павел, наверное, без ума от радости?

– Я пока ничего ему не сказала, хочу быть совершенно уверена. Несколько лет назад у меня случился выкидыш, вот и боюсь сглазить.

Павел был стратегом. Он как опытный бильярдист умел рассчитывать все действия на три хода вперед. У него было много знакомых среди тех, кто имел влияние, вес или связи, а если он не знал нужного человека лично, всегда находил того, кто готов был его представить. Чтобы помочь Кристине, Павел пригласил на ужин старого товарища по партии, журналиста, заведовавшего в газете театральной рубрикой, а тот привел с собой Эмиля Пелца, блистательного молодого актера, недавно принятого в труппу Театра на Виноградах и получившего роль Банко в шекспировском «Макбете», первой послевоенной постановке классики на пражской сцене. Эмиля как бы невзначай посадили рядом с Кристиной, и они весь вечер проговорили о любимых пьесах – тех, в которых играли, и тех, что мечтали сыграть. Ровно через пять минут у них нашлись общие парижские друзья и общая страсть – Пискатор[109] (величайший из всех режиссеров на свете!). Кристина поделилась с коллегой давней мечтой – перевести и сыграть «Федру» Расина на чешском.

– Проблема в том, как передать мелодику французского текста.

Кристина заявила Эмилю, что из него выйдет потрясающий Ипполит, он пришел в восторг и представил ее режиссеру Георгу Фрейке. Тот думал две недели – Кристина «показалась» не слишком удачно, текст произносила с акцентом, была напряжена и не сразу реагировала на его указания. Режиссер был готов отказать Кристине, но Эмиль вовремя напомнил ему об «историческом заднем плане», которым не следует пренебрегать.

Так Кристина получила свою первую роль на новой родине.

Все актеры клянутся: размер роли значения не имеет, важна только сила характера персонажа. Фрейка схитрил, доверив Кристине роль Второй ведьмы – самую короткую в «Макбете».

Шестнадцать строк!

– Это уж слишком…

Она надеялась сыграть Первую ведьму – пятьдесят две строки и большой монолог – и начала работать, надеясь убедить режиссера.

– Ты слишком заносишься, малышка! – раздраженно буркнул он в ответ на ее просьбу.

Кристина недостаточно хорошо владела чешским и потому не обиделась на отповедь, сказав, что согласна на Гекату (текста немного, всего двадцать пять строк, но роль важная) или, в самом крайнем случае, на леди Макдуф. Чтобы отвязаться, Фрейка согласился назначить Кристину на роль Третьей ведьмы, заявив, что это последнее предложение. Она поспешила согласиться.

Кристине предстояло выучить тридцать три строки текста своей роли (решающей в ее карьере) и еще пятнадцать строк хора ведьм. Ни одна актриса никогда так долго не репетировала такой короткий текст. Тереза и Йозеф по очереди занимались с ней, и Йозеф (лица он запоминал плохо, а слова превосходно) первым выучил пьесу наизусть. Павел тоже участвовал – подавал Кристине реплики. Несколько недель подряд они рассаживались после ужина в гостиной, Павел читал за Макбета, Тереза – за леди Макбет, Йозеф брал на себя все остальные роли и давал указания касательно игры, которые остальные безропотно выполняли.

Фрейка отдал должное тому, как стремительно прогрессирует Кристина, ее странный акцент оказался очень к месту, и образ Третьей ведьмы получился более чем убедительным. Когда исполнительница леди Макдуф попала под машину и «выбыла из строя», Кристина легко ее заменила. Ни один зритель не понял, что она играет две роли. Публика награждала ее бурными аплодисментами наравне с другими членами труппы.

Известие о беременности жены застало Павла врасплох.

– Невероятно! – все повторял и повторял будущий отец. – Не могу поверить.

Однажды вечером, вернувшись домой с работы, он узнал, что у Терезы случилось небольшое кровотечение, она лишилась чувств и ее увезли в больницу. Врач диагностировал отслоение плаценты, подскок давления и предписал пациентке лежать до самых родов. «Я разрешаю вам вставать на несколько минут, не больше!» Живая и активная по натуре Тереза очень тяжело переносила вынужденную неподвижность, а по ночам не могла спать из-за дурноты.