Последнее сказание - Степан Мазур

— Это камень твоей застывшей памяти. Ты пришёл сюда стереть всё наносное. Я же пришёл дать тебе то, что ты давно забыл.

— Я помню всю свою жизнь от первого вздоха. Хотя когда-то считал, что до больницы не было ничего.

— Но помнишь ли ты то, что было до? Держи.

Сергий ощутил мгновенную, невероятную тягу к этому камню. Он манил его, зазывал, покорял и заставлял нуждаться в себе, словно вода человека в пустыне, словно наркомана доза, словно знания аколита.

Прислушиваясь к себе, Скорпион осторожно протянул руку и взял камень, но едва он коснулся его кончиками пальцев, как камень треснул, затем рассыпался пылью. Облако этой пыли оплело Сергия и впиталось в кожу. Прах времени проник в него и Скорпион начал… вспоминать.

— Скорпиэль…

Зов разнёсся по Небу могучий, древний, полный силы и мощи. Это был Голос Миры Творящего. Колебания эти разрушали и творили. Зажигали новые солнца и взрывали старые.

Ибо вначале было Слово.

Новосозданный оглянулся, рассматривая сонмы воплощений себе подобных. Они стояли в ряды, плечом к плечу, так непохожие друг на друга, но все как один — Его мысли. Прекрасные и великие. Созданные, но не наречённые. Существующие, но пока не воплощённые жизнью Его.

— Да, Творец…

— Ты воитель мой?

— Твой, Отец.

— Но почему же ты откликнулся на имя раньше, чем я сказал, что это ты?

— Мне показалось, это моё Имя, Создатель.

— Это было просто Имя. Но ты присвоил его себе и получил его Силу.

— Всё так, Отец. Это показалось мне верным.

— Ты проявил самостоятельность и не отрекся от своих поступков. Нарекаю тебя Скорпиэлем, дарую тебе звание Арлега — над легами самостоятельными стоящим. Ты будешь править одним из шестнадцати Секторов-Чертогов. Миром, созданном Мной, но пока пустым и неразвитым. Я зажгу там жизнь, и ты должен будешь её поддерживать. Отныне ты — очи Мои в этом мире. Взгляд Творца.

— Благодарю тебя, Творец. Я не подведу Тебя, — Скорпиэль поклонился и застыл, ощущая много нового в себе. Отныне он был наречён и имел силу созидания. Отныне, он выполнял Поручение Творца. Но Отец не указывал, каким именно Чертогом он должен править, а значит, стоило ждать своего часа.

— Люциферэль… — Продолжил Творец.

— Да, Отец.

— Ты воитель мой?

— Твой, Отец… Но зачем ты называешь меня воителем? С кем нам воевать, если никого кроме нас нет?

— Мудро, но не дальновидно. Ты лишаешься приставки «эль» в имени и с нею части силы. Ибо поставил ты мысль свою выше моего Замысла и посчитал себя выше. Быть тебе легом. Ибо проявил ты самостоятельность, но поспешил с выводом и не умеешь подчиняться. Кто не умеет подчиняться — не способен править. Нет большего из меньшего.

Склонил злотокудрую голову Светоносный, в один миг лишившись имени Светонесущего. Две сути, одинаковые по смыслу, но разные по уровню значения.

— Габриэль. — Продолжил Создатель.

Ничего не послышалось среди сонмов мыслей Творца. Тогда он сам выбрал одного из мириад и повелел:

— Отныне, ты — Габриэль.

— Это чудесно, Отец. Ты нарёк меня.

— Ты — гел, безропотно исполняющий волю мою.

— Я весь твой, Отец.

— Да… гел. — Вздохнул Создатель.

Скорпиэлю и Люциферу показалось, что Творец несколько разочаровался в этой своей мысли, но все мысли его — они не могут быть хорошими или плохими. Ибо нет понятий добра и зла. Все от Единого.

— Сатаниэль…

— Да, Отец, — расправил могучие плечи чернявый воитель.

— Ты воитель мой?

— Я твой лучший воитель, Отец. Верно, в час моего создания Ты был в Духе. И Дух был в Тебе.

— В тебе слишком много сил, Сатаниэль. Они пойдут против тебя, породив в тебе гордость и дух бунтарства. Я ставлю на твоё имя барьер. Отныне ты — Сатаниил.

— Мне больно слышать, что отрекаешься ты от моих сил, Отец. Ибо сам ты мне их дал.

— Я вижу, не согласен ты со мной?

— Как я не могу быть не согласен с тобой, если я — твоё создание?

— Ты мудр, Сатаниил, но Я не отрекусь от своих слов. Архигелом тебе быть, ибо будешь править всеми со мной согласными. Но не дам я тебе ни Чертога, ни иного владения. Ты можешь только смотреть и наблюдать, постигая уроки из увиденного.

— Решение Твоё просто, но упрощая меня, Ты не доверяешь Себе. Твои сомнения породят во мне дух бунтарства, а не моя воля. Ограничивая меня, Ты убоялся, что буду равным я Тебе.

— Ты не можешь быть равным Мне. Ты — моя мысль.

— Тогда Ты убоялся своей мысли. И породил меня. И тут же ограничил. И нет ошибок в словах моих. А в Твоих есть. Ты сказал, что буду править всеми я с Тобой согласными, и тут же сказал, что не дашь мне владения. Но зачем мне владения, если я и так — правитель?

— Довольно слов, Сатаниил. Когда-нибудь твои мысли заведут тебя на самое Дно Миров, но тому не будет Моей вины, ибо ты сам себе погибель несёшь. Не спорь впредь со Мной, ибо лишишься и прочей части имени своего.

— Воля Твоя, Отец.

Люфицер невольно ощутил симпатию к собрату, который так же получил ограничения за спор с Отцом. И пусть Сатаниил был из противоположной связки, он притягивал к себе своими мудрыми рассуждениями.

Скорпиэль ощутил интерес к развитию сюжета. Мысль Творца едва ли не в открытую заявляла о своей силе, равной Создателю, что было нелепо по своей сути. Но с другой стороны, слова её были лишь результатом слов Создателя. А ощущения от творения — видимо это часть эмоций, вложенных Творцом в результате творения в мысль. Они индивидуальны и никто не может знать, как было на самом деле в каждом конкретном случае. Если Сатаниил уверен, что Творец создавал его на пике своих сил, то верно так оно и было. Ибо по другому быть не может — Творцу открыты все истины своих мыслей.

— Михаэль…

Вновь тишина застыла над Небом.

— Тебя нарекаю я Михаэлем. — Указал на одну из мыслей своих Создатель.

— Спаси, Отец.

— От кого спасти тебя, Михаэль?

— От меня самого. Я чувствую силу в себе великую. Не дай мне воплотить её без слова Твоего.

— Ты Архигел, Михаэль. И всегда будешь стоять над послушным воинством моим, не сомневаясь в приказах моих и вершить дела от имени моего. Я подарю тебе Чертог славный и светлый. Понесешь в него свет моей истины, Михаэль.

— Будет исполнено, Создатель.

— Рафаэль…

— Я здесь, Отец, но лучше бы Ты не называл меня.

— Отчего же?

— Я настолько слаб, что не ощущаю в себе сил. А все мысли твои должны быть сильными и великими.

— Мысли бывают разными, Рафаэль. Порой сила в слабости, а в слабости — сила. Двойственна и твоя природа. Быть тебе гелом, Рафаэль.