Серая Женщина - Элизабет Гаскелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все были слишком голодны, чтобы поддерживать разговор в начале трапезы, однако по мере утоления аппетита любопытство росло, и с обеих сторон все чаще раздавались вопросы. Лоис прекрасно представляла английскую действительность, но с особым, естественным вниманием слушала рассказы о новой стране и новых людях, среди которых отныне предстояло жить. Отец ее был якобитом, как в то время начали называть сторонников династии Стюартов, а дед, в свою очередь, следовал учению архиепископа Лода[46], поэтому прежде ей редко доводилось слышать разговоры и видеть обычаи пуритан. Пресвитер Хокинс отличался невероятной строгостью, так что его присутствие держало дочерей вдовы Смит в благоговейном страхе. Однако сама вдова пользовалась многочисленными привилегиями; широко известная, многими испытанная доброта позволяла ей выражаться свободно – возможность, которой по всеобщему молчаливому согласию многие лишились под угрозой клейма безбожников. Капитан Холдернесс и его помощник также позволяли себе говорить то, что думают, невзирая на окружение. Так что можно считать, что в первый день пребывания в Новой Англии Лоис мягко погрузилась в пуританскую обстановку, но даже столь умеренного окружения оказалось достаточно, чтобы ощутить себя глубоко одинокой и несчастной.
Первой темой разговора послужило современное состояние колонии: Лоис поняла это, хотя поначалу с удивлением услышала названия городов, знакомых по родной стране. Например, вдова Смит сообщила, что в графстве Эссекс жителям велят содержать четыре милицейских отряда по шесть человек в каждом, чтобы постоянно следить за скрывавшимися в лесу дикарями-индейцами:
– Помню, какого страха натерпелась в первую осень здесь, в Новой Англии. После убийства Томаса Лотропа, командира одного из таких отрядов, прошло уже шестнадцать лет, а я до сих пор вижу, как среди деревьев неслышно крадутся раскрашенные индейцы с бритыми головами.
– Да, – отозвалась одна из дочерей. – А помнишь, мама, как Ханна Бенсон рассказывала, что ее муж спилил вокруг дома в Дирбруке все деревья, чтобы никто не смог подобраться незаметно? Однажды, когда вся семья уже легла спать, а муж уехал по делам в Плимут, она сидела на крыльце и вдруг увидела лежащее в тени бревно, похожее на ствол спиленного дерева. Сначала не обратила внимания, но через несколько минут заметила, что бревно приблизилось к дому, и страшно испугалась. Боясь пошевелиться, она закрыла глаза, досчитала до ста и снова взглянула. Темнота сгустилась, однако бревно оказалось еще ближе. Она побежала в дом, заперла дверь и поднялась наверх, где спал старший сын. Элайдже тогда было всего шестнадцать, но он сразу же встал, молча схватил отцовское ружье, зарядил его, а потом, попросив у Господа помощи, подошел к окну и выстрелил в бревно. Никто не осмелился посмотреть, чем все закончилось. Всю ночь семья читала Священное Писание и молилась, а утром, когда решились выйти, все увидели на траве кровь возле бревна, которое оказалось вовсе не бревном, а краснолицым индейцем, покрытым корой и искусно замаскированным. Рядом лежал боевой нож.
Все слушали, затаив дыхание, хотя почти каждый хорошо знал множество подобных историй. Затем разговор продолжился в том же духе:
– С тех пор как вы, капитан Холдернесс, были у нас в последний раз, в Марблхеде высадились пираты. Да, прошлой зимой напали французские пираты-паписты. Люди боялись выйти из дому, потому что не знали, чего ожидать. Пираты вытащили на берег пленников с захваченных судов, среди них оказалась одна женщина, и поволокли в болота. Жители Марблхеда, зарядив ружья, молча наблюдали за происходящим, выжидая. А среди ночи воздух потряс громкий, отчаянный женский крик: «Господи Иисусе! Сжалься надо мной! Спаси от этих людей! О, Господь всемилостивый!»
У всех, кто слышал этот вопль, кровь застыла в жилах, а потом старая Нэнси Хиксон, уже много лет не встававшая с постели, поднялась среди собравшихся в доме ее внука горожан и сказала, что если ни у кого не хватает храбрости пойти и спасти несчастную, этот крик умирающей женщины до конца дней будет звучать у них в ушах и в ушах их потомков. Завершив пророчество, Нэнси упала и умерла, а на заре пираты покинули Марблхед, однако и по сию пору жители города часто слышат доносящийся с болот призыв: «Господи Иисусе! Сжалься надо мной! Спаси от этих людей! О, Господь всемилостивый!»
– Кстати, – басом проговорил пресвитер Хокинс с тем гнусавым пуританским акцентом, о котором Батлер сказал, что пуритане богохульствуют через нос, – благочестивый мистер Нойс наложил на Марблхед строгий пост и прочел трогательную проповедь, толкуя слова: «И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне»[47]. Однако порой думается, что видение пиратов и женский крик стали уловкой Сатаны, чтобы испытать жителей Марблхеда, увидеть, какие плоды принесла их доктрина, и таким способом опорочить их в глазах Господа. Если так, то враг одержал победу, ибо не пристало христианам оставлять беспомощную женщину в беде.
– Но, пресвитер, – возразила вдова Смит, – это вовсе не было видением. Пираты – настоящие живые люди, которые сошли на берег, сломали ветки деревьев и оставили на земле следы сапог.
– Что до этого, Сатана владеет многими хитростями, и если когда-то бродил подобно ревущему льву, то не остановится перед такими мелочами, а завершит начатое дело. Говорю вам, что многие люди являются духовными врагами в видимом обличье, обитающими в дремучих местах. Лично я верю, что краснокожие – те самые злобные существа, о которых читаем в Священном Писании, и, несомненно, действуют заодно с ненавистными папистами – французами из Канады. Слышал, что французы платят индейцам кучу золота за каждую дюжину английских скальпов.
– Веселенький разговор, ничего не скажешь, – обратился капитан Холдернесс к Лоис, заметив ее бледность и откровенный ужас. – Пожалуй, думаешь, что лучше
