Готские письма - Герман Умаралиевич Садулаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алрих приказал убить всех роксоланов, которых мы держали в плену. Детей вождя роксоланов Алрих убивал сам и скармливал собакам на глазах у вождя роксоланов. Убив всех, он оставил вождя роксоланов живым, с перебитыми руками и ногами, среди растерзанных собаками останков его детей. Мы ушли и долго ещё слышали вой то ли собак, то ли вождя роксоланов. Алрих не разрешил избавить его от мучений. Алрих стал очень жестоким.
До Киммерии идти было очень далеко. И мы решили вернуться к своим кораблям и поплыть морем. Когда мы пришли к берегу Понта, где оставили свои корабли, то узнали, что пираты вернулись с римлянами, что все наши корабли были захвачены, а мореходы убиты или проданы в рабство. И мы пошли сушей через Сарматию в Киммерию. По дороге нам встречались другие гутоны, которым удалось выйти из римских земель. Если у них не оставалось своего племени и вождя, они присоединялись к нам. Наших рабов мы, как было обещано, освободили. Два или три десятка вольноотпущенников ушли от нас своими путями, остальные пять или шесть десятков остались с грейтунгами как свободные воины. Поэтому, несмотря на многие потери, мы вернулись в Киммерию двумя или тремя сотнями воинов, с тысячей домочадцев и обозом, гружённым золотом и серебром. В Киммерии нас встретил отряд боспорского архонта, который приказал нам отдать добычу и уходить в Сарматию. Мы сразились с боспорянами и победили. Их было в пять раз больше, но они были наёмники и трусы. Встретив гутонскую доблесть, они бросали оружие и бежали в степь. Воины, уцелевшие в походе на Рим, были сильны, хитры и опытны, как хищные звери. Наёмникам, грекам, городской страже и прочим бабам в мужском обличии не стоило даже выходить в поле против гутонов.
Когда мы пришли в Пантикапей, я поскакал к своему дому, мечтая увидеть жену Мелину и дочерей. Но в моём доме жили другие люди. Они сказали, что купили мой дом, но я не поверил и убил всех. Боспоряне, узнав о разгроме гутонов, решили, что мы никогда не вернёмся. Они захватывали имущество гутонов, и мои дома, и мои лавки взяли, сказав, что я гутон. Они убили моего греческого дядю. А мой двоюродный брат Продром бежал, взяв Мелину и моих дочерей, и укрывался где-то. Я стал искать свою семью. Долго мне пришлось искать. Мы вернулись в Пантикапей летом, через год после того, как вышли в римские земли от Тираса. Только к зиме я отыскал Продрома, Мелину и дочерей на далёкой стоянке в степи, с греческими торговцами, дальними родственниками Мелины. Моя Мелина за год стала очень худой и старой.
Зря боспоряне подумали, что гутоны не вернутся, что гутоны разбиты и обессилены. Тысячи гутонов возвращались в Киммерию. Некоторые вырвались из римских земель, другие ждали свои дружины у римского лимеса. Гутоны стали мстить боспорянам за предательство. Мы жгли и рушили боспорские города, грабили, убивали жителей, продавали в рабство. Архонт Боспора ничего не мог с нами поделать и вынужден был снова стать нашим данником и слушать, что говорят гутонские вожди. Среди вождей Алрих возвысился. После раны в плечо левая рука у вождя отсохла и его стали звать Алрих Сухорукий. У него было шестеро сыновей и дочери. Два старших сына погибли при Наиссе. Двух младших сыновей и всех дочерей роксаланы похитили и продали в рабство вместе с его женой. Сердце Алриха стало каменным. Он не женился больше, хотя имел десятки наложниц и некоторых убивал, не дождавшись, когда они разрешатся от бремени. Алрих и два его сына, оставшиеся, как чёрные птицы летали над Киммерией и убивали без счёта. Дружина Алриха росла. Многие грейтунги семьями и малыми племенами приходили под руку Алриха. Алрих Сухорукий становился самым могучим вождём грейтунгов не только около Пантикапея, но на всём востоке, до Киммерика на юге и Феодосии на западе.
После похода на запад я не захотел возвращаться к торговым делам. В Пантикапее я ограбил все свои бывшие лавки и убил всех, кто захватил моё имущество. Зимой я нашёл Мелину и дочерей. Мы стали жить в степи с грейтунгами, кочуя с востока на запад и с запада на восток. Даже грек Продром остался с нами. У меня было много серебра. Я завёл рабов и стада. Мелина скоро привыкла к степной жизни и стала как гутонка. Особенно хорошо она держалась верхом на лошади. Прошло шесть лет. Наши дочери вышли замуж за грейтунгов. А больше детей у нас не было. Что-то высохло в животе у Мелины, и она не рожала детей, хотя и терзала меня своей страстью. И ревностью, потому что она стала ревнивая и не давала мне держать наложниц и признавать своих детей от рабынь. Отроки Алриха подросли, один из сыновей Алриха стал нашим зятем. Выросло много иных юношей у грейтунгов. И Алрих решил снова идти на Рим.
Алрих Сухорукий собрал большую дружину, всех воинов своего обширного племени. И конным набегом, без обоза, пошёл через земли сарматов в Паннонию. Говорят, он пронзил Паннонию, как нож пронзает подкожный жир кабана, и острием упёрся в мясо Италии. Но в Италии многие легионы встали на пути у грейтунгов, маркоманов и прочих, кто пошёл с Алрихом. После ряда сражений Алрих был разбит и повернул домой. Римляне дали ему уйти. И сарматы пропустили Алриха. Но у границ Киммерии истерзанную дружину Алриха встретило большое войско, собранное новым боспорским архонтом Тейраном. Грейтунги бились как медведи. И все были убиты.
Меня вождь Алрих не взял в последний поход. Он оставил меня советником при своём сыне, который был моим зятем, чтобы мы защищали племя, пока Алрих и другой его сын воюют с римлянами. Когда пришли вести о гибели Алриха, сын Алриха со своими людьми поскакал в сторону битвы
