Мир полон разведенных женщин - Джеки Коллинз

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

– Вы не будете возражать, если я закурю? – спросил толстяк, сидевший слева.

Клео улыбнулась. Прямо по расписанию – она точно заранее знала, какой момент он сочтет подходящим, чтобы завести разговор.

Толстяк счел ее улыбку признаком обнадеживающим.

– Я не лучший в мире авиапассажир, – признался он.

– Могу поспорить, что вы вообще не самый лучший в мире! – ответила Клео.

– Простите? – он не был уверен, что правильно расслышал ее.

– Вам бы надо сесть на диету, – заметила Клео. – Слишком много холестерина. Человек средних лет, подобно вам, так и напрашивается на инфаркт.

Толстяк покраснел.

– Извините меня.

И он направился в хвост самолета, где мог бы разговориться со стюардессой, не боясь того, что наткнется на оскорбление.

Клео зевнула. Утром она чувствовала себя отвратительно, а теперь, впервые за много дней, ей было хорошо. Она чувствовала себя свободной. Она была в приподнятом настроении. Именно так и надлежит вам себя чувствовать, когда вы решите получить развод? Наверное, нет – ну, и черт с ним. Ей было чудесно! Наверное, бессонница помогает.

Тем же самолетом летела какая-то британская поп-группа, и они шатались взад-вперед по проходу, ко всем приставая. Был там один, лет девятнадцати, с длинными черными завитушками и блудливыми зелеными глазами. Клео улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ.

О, как здорово быть похитителем младенцев!

Если бы она была Джинни, она бы, не мешкая долго, разговорилась с ним. Он должно быть лет на десять моложе ее, по меньшей мере.

Он все время прохаживался мимо, в своих слишком узких джинсах и в расшитой куртке.

Вернулся толстяк и не произнося ни слова, втиснулся в свое кресло.

Клео поднялась и пошла в хвост самолета, посмотреть, какие там журналы. Появились длинные черные завитки и выпучились на нее девятнадцатилетними глазами.

– Хочешь травки? – наконец, спросил он голосом американского кокни.

– Где, здесь?

– Не, мы можем забраться вместе в сортир. И я дам тебе больше, чем травки, – он подмигнул, преисполненный надежды.

Трахнуться в полете! Мечта, которую всегда хотел осуществить Майк. Но делать это с незнакомцем не было в ее стиле, каким бы завлекательным предложение ни было.

– Нет, спасибо.

Она улыбнулась, чтобы показать, что зла не держит.

– О-кей, – пожали плечами завитки, – просто думал, что было бы шикарно.

Наверное, и было бы. Может, с Дэниэлем Онелом было бы больше, чем шикарно, но трахаться в самолете – это было бы, наверное, не для Дэниэля. Вот опять – она снова думает о Дэниэле.

В римском аэропорту ее ждала машина, чтобы отвезти в гостиницу. Агент Пауло Массарини по печати встретил ее в холле и подтвердил, что беседа со звездой назначена на четыре.

Ходили слухи, что Пауло Массарини самовлюбленный эгоист, но он во всяком случае человек организованный.

Ей становилось скучно интервьюировать актеров. Не было мяса, чтобы получилась хорошая еда, ей хотелось заняться политиками. Рамо, Буч, Сами, Дэниэль и вот теперь – Пауло. Некоторые женщины все бы отдали, чтобы встретиться с этими людьми, но ведь это были обычные люди, которые в силу своей внешности, таланта и харизмы вырвались к славе. А вот те, кто добивался всего своими мозгами, – дело совсем другое.

Ей конечно, грех было жаловаться. Буч Кауфман помог ей решить, что делать со своим будущим. Дэниэль Онел дал ей возможность понять, что Майк не был уже больше самым интересным и привлекательным мужчиной. Собственно говоря, Майк давно уже перестал быть таким.

Пауло Массарини был как раз таким, каким его все и описывали. Высокий, блондинистый, за сорок. Голубые глаза, которые вас прямо пронзают насквозь, и итальянский акцент, который вас просто обволакивает как молочный шоколад.

Он поцеловал Клео руку, заказал ей Перно с молоком, потому что он и сам это пил, и принялся рассказывать тысячу и одну историю о том, какой остроумный он, красивый и сексуальный.

О Боже, какой он скучный! Впервые за всю свою карьеру Клео не смогла изобразить тот заинтересованный взгляд, который бы убеждал того, кого она интервьюировала, что он и в самом деле неотразимо интересен ей.

Она не скрывала, зевала, кассета в магнитофоне кончилась, но она даже и не стала переворачивать ее.

Чем только приходится зарабатывать на жизнь. Ей нужно взять отпуск. Интервьюировать актеров – работа, достаточная для того, чтобы запросить об отпуске.

Через пару часов появилась его жена, чтобы увести его. Она была крупной дамой невероятных размеров. Она смотрелась скорее как его мать, а не жена. А ему вовсе не хотелось уходить, и они пустились в короткий шумный спор на итальянском.

Клео спокойно выдержала все это. Интервью не получилось, он не сказал ничего такого, что было хотя бы отдаленно интересно, дабы это повторить.

А, может проблема была в ней самой. Может, она теряет мастерство.

Наконец, жена увела его в спасительное нутро его белого Роллс-Ройса.

– Он замечательный человек! – заметил преданно агент по прессе.

– Большой говорун, сказала Клео.

– Но интересный.

– Конечно.

– Хорошее получилось интервью?

– Я думаю, что набрала материала более, чем достаточно.

– О! Для вас тут записка. Сеньор Кауфман будет в гостинице к шести. Он ждет, что вы отужинаете с ним.

Они сидели в ресторане, за столиком прямо на улице.

– Мне не показалось, что дама, которая собирается разводиться, должна одна проводить вечер в Риме.

– Это очень мило с твоей стороны.

– Не так уж. Я уже несколько недель просто умираю – так хочется тарелку приличного спагетти.

– А как ты узнал, где я?

– Небольшое расследование.

– Трудно было смыться? А как же с фильмом?

– У меня два дня выходных. Я им ничего не сказал – иначе началась бы перепалка. В любом случае, мы утром вернемся. Боже, какое вино! Ну, расскажи мне об этом засранце Массарини. Такое же говно, как и всегда?

– Думаю, да. Давай говорить прямо – актер есть актер. Мне кажется, интервью у меня вышло отвратительное.

– Не оскорбляй мою профессию, называя Массарини актером. Он просто кусок итальянского говна.

– Он тебе просто нравится, не так ли?

– Очень нравится, – Буч испытующе посмотрел на нее.

– Что ты скажешь?

– О чем?

– О нас с тобой. Не попытаться ли нам?

– Что?

– Ну, в Малибу – домик. Пожить вместе. Съехаться. Повеселиться.

– Мы едва знаем друг друга.

– Не надо меня пичкать этой дрянью в духе старомодных девушек. Мне кажется, у нас здорово может получиться вместе. Что мы теряем-то?

– Мне казалось, ты и так уже живешь с кем-то.