Весь Валентин Пикуль в одном томе - Валентин Саввич Пикуль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И адмирал Свешников серьезно «заболел»…
Оборона всех островов была брошена. Предательски!
Свешников затих в Гапсале — больше о нем ни слуху ни духу. Так, словно этого адмирала никогда не числилось в казенных списках российского флота. Вишневский остался комиссаром при несуществующем начальнике. Вот этому матросу с «Дианы» и выпала честь — оборонять дамбу, ведущую с Эзеля на Моон.
* * *В 1309 году море прорвало топкую перемычку, и от Эзеля отделился большой кусок земли, ставший самостоятельным островом Мооном. Но древним эстам не понравилось вмешательство стихии в их личные дела, и там, где море разрушило землю, они проложили искусственную насыпь. На Мооне много, следов активной былой жизни, в глинтах немало черепов и мечей, но сейчас жизнь острова замерла в нескольких деревеньках, тощие коровенки крестьян вяло перетирают на зубах сухонькие моонские травки… Вся жизнь Моона — на рейде Куйваста, там залечивали легкие ранения корабли, именно там сходились самые свежие вести с моря.
— Где адмирал Владиславлев? — бушевал Бахирев. — Его бригаде нужно срочно выслать в море подлодки. Без торпедного, удара по дредноутам из-под воды мы… мы просто задыхаемся!
Вечером Бахирев созвал совещание флагманов и командиров судов первого ранга. Для начала адмирал сообщил:
— Не в утешение — ради информации: немцы вывалили мины у Штоппель-Боттенского буя — нас уже стали запечатывать в Моонзунде, как пауков в банке. Неприятно, но знайте!
Старк, издерганный горячкой событий, заявил:
— Минная дивизия будет сражаться до конца. Хотя машины у нас истрепаны на переменных реверсах. Сегодня мои эсминцы не раз уже чиркали днищами по грунту. Не однажды мы бились о грунт винтами. Появилась, черт побери, опасная вибрация корпусов… Не понимаю, — закончил Старк, — но команды, которые саботировали войну, сейчас проявляют чудеса героизма и отваги. Прекрасно воюют!
Начдив-XI кавторанг Пилсудский хмыкнул:
— Как же не понять? Раньше они воевали за царя…
— А теперь, выходит, за Керенского?
В разговор вмешался командир «Славы» Антонов:
— При чем здесь Керенский? Сашку Федоровича они забыли. Они сражаются за какую-то свою революцию, и я не могу понять — за какую? Одна революция уже была… Господи, неужели закрутят и вторую? У меня нервы, знаете… второй не вынести!
Бахирев позвонил с «Либавы» в службу лоций.
— Сейчас стемнело, — сказал он. — Вырубайте на каналах и плесах все маяки, все створные огни и буи…
Угас маяк Папилайд, и Моонзунд погрузился во мрак.
— Кто видел Владиславлева? — снова спросил Бахирев. Флагманы пожимали плечами: не видели они его!
— Итак, — закрепил разговор Бахирев, — сегодня флот может приписать себе в плюс недопущение врага на Кассарский плес. Завтра борьба за обладание маневренным пространством плеса продолжится. Все «новики» — в дело. Канлодки — к бою. В проливе Соэлозунда затопим пароход «Латвию», загрузив ее предварительно камнями… Кстати, заградитель «Припять» здесь?
— Есть! — поднялся командир минзага Медведев-2.
— Мины приняли? Завалите пролив Соэлозунда.
— Есть!
Бахирев еще раз, обеспокоенный, оглядел собрание:
— Черт возьми, но куда же провалился Владиславлев с его подлодками? Куда он делся? Может, напился и спит? Где он спит? Найти и разбудить… Нужны подлодки! Нужен торпедный удар!
* * *Папилайд мигнул последний раз в черноте Моонзунда, и на катер надвинулась кромешная тьма. Владиславлев, подняв воротник шинели, сидел под капотом, воспринимая всем телом удары корпуса о водяные ухабы моря. Дробно стучал мотор. Катер шел через пустынный канал Моонзунда — прямо на север. Слева проплыл лесистый Даго, справа пропал берег Эстляндской губернии с ее слабо освещенными Рогокюлем и Гапсалем, впереди показался остров Борис, а за ним лежала Штоппель-Боттенская банка.
Дальше не было ничего, кроме моря — открытого моря.
Через Балтику, следуя строго на север, Владиславлев дезертировал, чтобы укрыться на базе подлодок в Ганга. Берега Финляндии, почти нелюдимы, шумели стройными лесами. Возле пирсов качались рыбины субмарин, всегда готовых нырнуть в глубину, ударить врага торпедой и затем всплыть в суровом ненастье моря…
Владиславлев на пирсе резко обернулся.
— Кто идет за мной? — крикнул в испуге.
Ветер донес глухие голоса:
— Мы с «Пантеры»…
— А мы с «Миноги»…
— Это идет «Ягуар»…
Темные тени матросов замерли. Он тронулся дальше, и тени неотступно двинулись за ним. Владиславлев снова остановился:
— Что вы меня преследуете? Ступайте на подлодки…
— Сейчас пойдем! — И сразу затрещали выстрелы.
Пинками матросы перекатили адмирала до причального среза, и под телом мертвеца бурно всплеснула вода, обдав подводников холодными брызгами. Матросы разошлись по лодкам.
Бездействие подводных лодок нуждалось в отмщении!
* * *Немцы раскусили Эзель как орех возле бухты Тага-Лахт, а потом два клыка мотопехоты вонзились в тело острова, и кровь брызнула двумя струями — в направлении к Орисару (чтобы отсечь русским отступление на Моон через дамбу) и на Аренсбург (чтобы отрезать полуостров Сворбе, где до времени затаилась страшная для Гохзеефлотте угроза батарей Цереля).
Ночью стал усиливаться ветер. К трем часам он достиг четырех баллов. А к рассвету уже забирал под девять. Это был зюйд — ровный и устойчивый, который тянул через Моонзунд, как через вытяжную трубу. Над Кассарским плесом летела сочная лохматая пена, и в ней кувыркались корабли русской брандвахты.
«Забияка» и «Гром» — два дерзновенных.
Революция оставалась в опасности!
Линкоры «Слава» и «Гражданин» были подняты среди ночи по тревоге…
