Дом аптекаря - Эдриан Мэтьюс

— Не забывайте, что еще предстоит внутренний ремонт. Ничего капитального, но надо рассортировать мебель, просушить, подождать, пока уйдет запах. Быстро не получится.

— Вы составили список повреждений?

Он протянул конверт:

— Все здесь. В том числе смета работ. Баржу мы заберем сейчас. В машинном сейчас двое ребят. Проверяют механику. Сами знаете, она уже давно не на ходу. Советую не тянуть с визитом в страховую компанию. Передадите наши расчеты вместе с иском. Учитывая обстоятельства, думаю, они возражать не будут, хотя потом проведут собственную оценку. В таких случаях принято идти друг другу навстречу.

— Постараюсь не забыть.

— Полагаю, сейчас самая большая ваша проблема — пластинки. Особенно старые, на семьдесят восемь оборотов. Оставлять их валяться в фургоне было бы непростительно. Честно говоря, он больше похож на ржавое ведро. Я бы их переложил поплотнее, а уже потом просушил конверты и, может быть, нашел другие. Если хотите, сам займусь?

— А вы хотите?

— Сделаю все в лучшем виде. За разбитые, естественно, ответственности не несу.

— Тогда отберите в первую очередь американцев. Особенно Бенни Гудмена, Томми Дорси, Бикса Бидербекке и Чета Бейкера. Ну и голландцев тоже. У меня там есть настоящая классика: Макс вон Прааг, Кобус Робийя…

Все, что не удалось спасти, уже лежало сваленное кучей на палубе или в позаимствованной у строителей бадье. Остальное перенесли в фургон. Рут приготовила кофе и, когда Кид взял паузу, позвала его в рулевую рубку.

— Я узнал обо всем еще раньше, — сказал Спрингер, — до того, как позвонила Лидия.

— Откуда?

— Приезжал в субботу, как и обещал. Помните? Угорь…

— Как я могла забыть!

— Собирался отдать его Жожо, как вы советовали, но тут уже толпились полицейские и пожарные. Ну я и подумал, что лучше отложить до следующего раза.

— Что отложить?

— Угря.

— Понятно.

— Парень из мастерской рассказал, что случилось, что вам уже сообщили. А еще подсказал, где можно найти Жожо. Я был у нее в больнице.

— Тогда вы в курсе. Она наверняка поделилась с вами своей теорией заговора.

— Ничем она не поделилась. Жожо была в полной отключке, ее напичкали снотворным и успокоительными. Меня впустили на минутку, так что я лишь успел положить на стол открытку.

— С ней кто-то был?

— Никого.

Рут задумчиво кивнула.

— Нога. Вы видели ее ногу?

— Ту, что в гипсе? Конечно. Трудно было не заметить.

— На гипсе было кое-что написано.

— Это в порядке вещей.

— И не только написано, но и нарисовано. Кто-то нарисовал некий идиотский символ.

Кид виновато опустил глаза.

— Вы имеете в виду звезду с кружками?

— Вы тоже видели? Значит, кто-то побывал у нее до вас. Во сколько вы к ней заходили?

— В самом начале первого. Но, послушайте… звезда… В общем, это моих рук дело.

Рут изумленно уставилась на него:

— Что? Так это вы? И на люке тоже вы?

— На люке? Стоп, что-то я вас не понимаю. В смысле… Разве вы не сами расписали свой люк?

— Нет.

— Я тоже ни при чем. На гипсе — да, я. Сам не знаю зачем. Хотелось что-то написать, но не подпись же ставить, верно? Перед этим я был на барже, где увидел звезду. Что она означает, я понятия не имел, но в голову запало. Вот и нарисовал на гипсе. Собственно говоря, просто хотелось посмотреть, смогу ли я ее воспроизвести.

— Господи… — прошептала Рут. — Неодолимая человеческая тяга повсюду оставлять свои следы. Хотелось бы мне знать, что за этим стоит. Неплохо бы кому-нибудь исследовать данную тему. Думаю, на докторскую потянуло бы. Проследить параллели с наскальной живописью.

Она подлила Киду кофе из кофейника и, сложив руки на груди, прислонилась к штурвалу.

— А знаете, во всем ведь вы виноваты.

— Виноват? В чем? — Он заметно нервничал.

— В том, что затонула баржа. В том, что Жожо оказалась в больнице.

— Я?

— О, разумеется, никаких физических действий вы не предпринимали, но стали, фигурально выражаясь, яблоком раздора. Помните вечеринку, когда мы познакомились? Жожо пригласила меня, но сама не пришла. Бедняжка где-то задержалась, не зная, что я собираюсь украсть вас у нее. Первостатейная стерва Рут, она все заранее спланировала. Годами завидовала подруге. Ревновала. И тут вдруг на сцене появляется очаровательный Томас Спрингер. Не то чтобы вы уже принадлежали Жожо, но она вроде бы как пометила вас для себя. Понимаете, о чем я говорю? Ваше личное мнение по этому поводу никакого значения не имело. Женщины такие плутовки! И тогда, чтобы вывести соперницу из борьбы, злодейка Рут заманила ее на баржу, подстроила затопление, сломала ей ногу, треснула по голове и напугала до потери рассудка.

— По-моему, вы слишком остро все воспринимаете.

— Нисколько. Я ведь и поживиться рассчитывала. Небольшое отступление. Бедненькая, несчастненькая Рут та еще выжига. Баржа становилась обузой. А раз так, то почему бы не вытрясти деньжат из страховой компании? И все подстроено так, чтобы старушка затонула как раз в тот день, когда Рут уехала из города. Ловко, да? Хитро? Идеальное преступление. Идея заимствована у Патриции Хайсмит. Одуряющая смесь тонкого расчета и обжигающей страсти. Игра как на финансовом, так и на романтическом поле. Ставки высоки. Все замечательно. Одного не понимаю — где я прокололась?

— Интересно. И что, кто-то всерьез верит в такую чушь?

— В таком виде наша Жожо преподнесла случившееся одному малость тронутому копу по имени Андриес Смитс, который уже занес меня в разряд закоренелых преступников, хотя я и успела напеть ему сказочку про то, какая я хорошая. Пустила пыль в глаза. А пока остается только один шанс на спасение. И состоит он в том, что дорогая подруга Жожо выйдет из полубредового состояния, выздоровеет, прозреет и не выдвинет против меня обвинение в покушении на ее жизнь.

— Здорово! Только у меня почему-то такое чувство, что это кино я уже видел.

— Тогда скажите, чем оно кончится. Буду признательна.

— Послушайте, если хотите, я поговорю с ней, объясню?

— Не надо. Это же обычные девчоночьи разборки. Хотя, не скрою, придумано ловко. В больнице Жожо оказала мне не очень теплый прием. Откровенно говоря, пуганула. Я пыталась пару раз дозвониться и поговорить, но не получается.

— Но вы все еще пытаетесь.

— Руки не опустила. Но хуже всего то, что это ведь не просто какой-то дурацкий фарс. Есть и зерно истины. Случайностью случившееся не было. Кто-то же затопил баржу. Намеренно.

— Серьезно?

— Вы знаете что-нибудь о стиральных машинах и выводных шлангах?

— Боюсь, что не много.

— Ладно, детали пока опущу. — Она взглянула на часы. — Пожалуй, пора ехать. Расскажу по дороге и бесплатно, хотя…

— Что?

— Дама так и не получила угря.

— Откуда вы знаете?

— Видела трейлер.

— А вот и ошибаетесь, — сказал Кид. — Обещанное в холодильнике. У Лидии. Я положил его туда час назад.

Подошел Майлс:

— Едем.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что пора ехать. К тебе. Если не уедешь сейчас, то уже не успеешь вернуться.

Розовый «Дансетт-популар» смотрелся на столе в комнате Сандера очень даже неплохо. Рут откинула крышку проигрывателя и достала из картонной коробки старую пластинку.

— Вот оно. — Она опустила звукосниматель, установила иглу над краем диска. — Джимми Бертран. «Как пришло, так и ушло». Чикаго, апрель 1927-го. На трубе — Луи Армстронг. На стиральной доске — сам бессмертный Джимми Бертран.

— Это на случай, если последние три четверти века вы провели на Марсе, — заметил Майлс, обращаясь к Киду.

Они немного повальсировали, потом исполнили чарльстон, и, когда музыка кончилась, Майлс, потный и запыхавшийся, упал в кресло.

Лидия принесла бутылку «Асти спуманте», а Кид ловко вывернул пробку. Все подняли бокалы — за новоселье.

Рут выбрала запись поспокойнее, и теперь уже Кид закружил Лидию, которая напустила на себя вид настоящей дамы. Единственная оставшаяся кошка, Принчипесса, сидела на столе рядом с проигрывателем, напряженно, навострив уши, глядя на кружащийся диск и, по-видимому, решая, стоит ловить его или нет.

— Томас, похоже, неплохой парень, — заметил Майлс, когда они с Рут оказались вдвоем.

— Только не говори, что и ты тоже на него нацелился.

— Что означает твое «и ты тоже»?

— Ну, как и вся женская половина человечества.

— Увы, нет. Мне за грехи мои достался Рекс, не говоря уже про Свеекибуде.

— Мне надо кое о чем тебя спросить. Как по-твоему, я правильно поступаю? Только честно, ладно?

— Я, может, и смог бы ответить, если бы знал, что именно ты имеешь в виду.

— Объясню. Я правильно сделала, что переехала сюда?