Изнанка неба - Гэвин Лайл

Я ступил в салон своей нечестивой ногой и по щиколотку утонул в мягком, отливающим старым золотом ковре. Справа от меня в хвостовую часть вела небольшая дверца, находившаяся между двумя креслами. За ней расположилась крошечная кухонька, буфет, стойка и дверь туалета. Все было обшито чуть более темными фанерованными панелями.

В передней части кабина пилота была отделена от салона только бархатной шторой, которая препятствовала попаданию в нее яркого света из салона самолета. Кресла пилотов имели более деловой вид, были стройнее своих собратьев в салоне, но обивкой служила все та же кремовая кожа. Приборная доска была обтянута темной кожей с мягким валиком в верхней части. Именно в него нужно было ткнуться лбом в случае экстренного торможения и других непредвиденных ситуациях.

Каждая шпала прибора имела автономную подсветку и небольшой серебряный козырек. Все ручки управления были сделаны из слоновой кости.

Эффект простора и роскошной отделки создавал у меня странное ощущение чего-то нереального. Так принято отделывать роллс-ройсы богатых бездельников, а не современные самолеты. Здесь все казалось мне чужим и незнакомым: в тех самолетах, что мне доводилось пилотировать, конструкторы сначала создавали салон для пассажиров, потом находили место для приборов, рычагов управления и только затем вспоминали, что надо найти место для летчика.

Я протянул руку потрогать штурвальную колонку, когда дверца рядом с креслом второго пилота открылась, и в кабине появился Китсон.

– Не стоит попусту дергать за ручки управления, сынок, раздался его голос. – Мы, пилоты, очень суеверны на этот счет.

– Здесь нет цветного телевизора, – парировал я его атаку. – Ни за что бы не взялся водить самолет без цветного телевизора.

– Но у нас есть холодильник, – ухмыльнулся он. – Могу сделать тебе виски со льдом.

– Это можно расценить как попытку подкупа, – сказал я, пропуская Китсона в салон, из которого он прямиком отправился на кухню, а сам уселся спиной к кабине в кресло и стал наблюдать за его действиями. Он не шутил и под стойкой действительно оказалась дверца небольшого холодильника, которую мне не удалось заметить во время своего осмотра.

– Неужели этот королевский будуар действительно может летать? – подзадорил я.

Китсон вышел из кухни с двумя увесистыми бокалами в руках.

– Ты же видел его в полете, неужели у тебя еще остаются сомнения?

Он передал мне бокал и уселся в кресло наискось от меня.

– Не надо себя обманывать, эта кремовая кожа, шелковая драпировка и деревянные панели весят не больше, чем обычная ткань, кожа и пластик. А все остальное здесь вполне соответствует назначению, – тут он указал пальцем в окно у своего плеча. – Два этих движка при взлете развивают мощность по триста сорок лошадей каждый. Ты сможешь мне назвать другой самолет, способный принять на борт шестерых человек и потратить на разбег не больше двух сотен ярдов.

– Да еще бутылку виски и лед, – поддержал я.

Китсон довольно ухмыльнулся, и мы углубились в изучение содержимого наших бокалов, тем более что набоб вполне справедливо полагал, что отличный виски весит в полете не больше дрянного.

– Вполне с тобой согласен. Может быть, я слишком долго прожил в бедности.

– Можешь эту мысль отнести к нам обоим.

Мы выпили за это. Самолет еще не так уж долго простоял под палящим солнцем, и в салоне жары не ощущалось. Заправочная команда начала свои манипуляции. Кен достал сигареты, выглянул в окно и затем убрал их обратно.

– Как себя чувствует Ширли?

– Не видел ее с тех пор.

– Мне все еще хотелось бы... – тут его лицо посерьезнело. – Даже не знаю, что и сказать.

– Я тебя понял. Оставь это.

Я сделал большой глоток виски и повернулся к нему.

– Пока тебя не было мне удалось заключить одну сделку.

– Надеюсь, – нахмурился Китсон, – ты не натворил слишком много глупостей, пока дядя Кен был занят своими делами?

– Как посмотреть.

– Валяй, выкладывай, – задумчиво кивнул он.

– Я вернул набобу его драгоценности.

Китсон буквально оцепенел от удивления.

– С одной стороны я получил за эту услугу пару писем, – оба конверта тут же перекочевали из моего кармана к нему в руки. – Так что ты теперь совершенно свободен в своих действиях и они не смогут привлечь тебя к ответственности через суд. Можешь организовать свое воскрешение.

– Они вполне могут линчевать меня в самом Пакистане, – процедил Кен, пробежав глазами послания набоба.

– Это они смогут сделать в любом случае.

Мой приятель спрятал письма в кармане.

– Надеюсь, это еще не все?

Эти письма могут оказаться гораздо важнее, чем ты думаешь. Лично мне кажется, что лучше всего тебе оставаться на легальном положении. Особенно в нашем деле.

– На легальном положении? С каких это пор?

– Ну, скажем, с определенного момента. Это будет зависеть от обстоятельств. И, кроме того, я получил кое-что еще. Около пяти тысяч фунтов в долларах и швейцарских франках плюс пистолет.

– Пять тысяч? – уставился он на меня. – Всего пять? О, Боже!

Набоб давал пять процентов, но я взял меньше в обмен на оружие и кое-что еще.

– Это должно быть чертовски хорошее оружие, – горько процедил он, неподвижно глядя в одну точку перед собой.

– Мне было нужно именно это. Отсюда и цена. Кроме того, я видел описание всех украденных драгоценностей. Им не очень-то хотелось его показывать, но у них не было выбора.

– Ну, теперь ты удовлетворен?

– Вполне. Мне теперь понятно, где находится остальная часть драгоценностей.

В кабине на мгновение воцарилась мертвая тишина: бензозаправщик уехал и рабочие уже закончили свою работу. Китсон снова достал сигареты и протянул мне одну.

– Откуда тебе это известно? Ты в этом абсолютно уверен?

– Почти. Вот посмотри, в этом описании все мои драгоценности и те, что обнаружили в Бейруте практически исчерпывают список ювелирных украшений. Все остальное – золотая утварь, резные камни и прочие изделия ремесленников.

– Ну и что?

– Просто прикинь, если у тебя в руках оказалась вся партия, что бы ты попробовал продать в первую очередь?

Он выдохнул в потолок струйку дыма и на секунду задумался.

– Мне кажется, я понимаю ход твоих мыслей, конечно это будут украшения. Их можно разрознить, разобрать на части, а камни переогранить. Утварь, резные изделия из камня продать сложнее, их легче узнать.

– Прямо в точку. Более половины стоимости таких изделий составляет работа художника или ремесленника, поэтому они легко узнаваемы. Так что ты будешь ждать до тех пор, пока не будешь абсолютно уверен в каналах сбыта, а до этого будешь по частям продавать украшения. Именно эти вещи всплыли в Бейруте Потом они отправляют туда все оставшиеся кольца и ожерелья. Мы вступили в игру в середине второго действия.