У судьбы другое имя - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С каких шишей, Павлуша? Ты ж не патриот. Бесплатно работать не станешь.
– Ладно тебе прибедняться. Так чего? Ставлю я материал?
– Конечно! А что с «Вечерним временем»? Не удалось подходы найти?
– Да обнаружил один вариант. Только там люди жадные. Меньше чем за двести и разговаривать не станут.
– А ты говоришь: мобильный телефон… – вздохнула девушка. – Я с твоими запросами скоро вообще разорюсь.
– Значит, послать их? – лукаво произнес журналист.
– Нет! Ты на факсе? Стартуй. Сейчас вышлю текст.
– Три тыщи строк, не больше, – предупредил Павел.
– За двести долларов? Вообще грабеж!
– Ну, иди тогда в рекламный отдел. Там с тебя все пятьсот возьмут.
– Интервью с Сергеем Минаевым! Его вообще бесплатно печатать надо!
– «Про-го-ло-суй или проиграешь!» – спародировал певца Павел. И милостиво произнес: – Ладно. Может, за сто восемьдесят договорюсь…
– И проследи, чтоб заметку не сократили, – строго добавила Зоя. – Там две странички всего.
Она выхватила из пачки уже распечатанных статей пресловутое интервью. Хотя и предпочитала писать тексты сама, сейчас не справлялась – взяла в помощники троих студентов. И как раз вчера получила от них новую порцию. Хорошо бы перечитать, подправить, но некогда. Каждый день на счету, каждый час. Заказчик ясно дал понять: нынче не качество важно, но охват, объем.
Пока первая страница ползла через факс, Зоя быстро проверила подпись. Чтоб опознать материалы, проходившие через ее агентство, их всегда подписывали «лошадиными фамилиями»: Овсов, Седлов, Копытин, Кучеров, Уздечкин. Но, когда сплошной поток статей, авторы начинали изгаляться, фамилии выдумывать самые фантастические. Заказчику все равно, лишь бы на «лошадь» было указание, но в редакциях смеялись, а то и просто меняли. Однажды «Боливара Боливарского» исправили на Ивана Петрова – еле потом удалось с заказчика деньги стребовать. И сегодня тоже выпендрились: над статьей стояло «Михаил Кобылянский». Зоя шариковой ручкой исправила фамилию на «Кобылкин».
Вовремя она в офис пришла – «Столичную газету» заказчик любил, платил за нее всегда щедро.
«Когда все закончится – на мобильник с прямым номером да с годовым контрактом точно заработаю».
Прибедняться, конечно, святое, но реально ей с каждой опубликованной заметки как минимум сотка долларов капает. Да еще и с Ильей теперь делиться не надо!
«Сволочь ты, – оборвала себя девушка. – Какой телефон? Лучше Ваське помочь – если еще не поздно, конечно…»
Все время до обеда она металась между принтером, факсом и телефоном. Пристроила еще четыре заметки. Назначила на завтрашний день несколько встреч.
А ровно в пять вечера, в официальное время для посетителей клиники, уже была у Василия. Апельсинов или бульона в термосе с собой, естественно, не взяла – глупо, поздно и пошло. Тем более совсем не уверена была, захочет ли Вася с ней вообще разговаривать.
«Пусть лучше накричит на меня. Выскажет все, что у него на душе», – решила Зоя.
Однако Вася принял ее почти равнодушно. Не было в его ровном, сдержанном тоне ни намека на ледяную холодность, что напускаешь на себя от обиды, специально… Зоя заглянула в его глубокие, сегодня особенно голубые, глаза и поняла: Васе действительно уже все равно. И ни капли не занимают его земные вопросы: почему любимая отвернулась от него, можно ли ее вернуть?
– Ты все-таки пришла, – спокойно произнес он. – От кого узнала?
– Неважно, – отмахнулась девушка.
Выдавать пожилую менеджершу из рыбной фирмы ей не хотелось. Но Василия ответ и не интересовал. Он вообще выглядел чуть озадаченным. Словно не понимал, зачем сейчас нужны всякие вопросы, разговоры, слова. Зачем нужна ему Зоя – напряженная, словно струна, с глазами на мокром месте.
– Вася… – тихо выдохнула она.
Присела на край постели, коснулась исхудалой руки. Тревожно вгляделась в его измученное лицо.
Он перехватил ее взгляд, кивнул:
– Вот такие дела, Зойка…
И совершенно без любопытства спросил:
– Ну а как сама? Счастлива?
– Нет. – Она не сомневалась ни секунды.
– Шустрый юноша оказался не очень-то принцем? – понимающе кивнул он.
– Ты… ты о ком? – Ее бросило в краску.
– Илья, кажется? – чуть усмехнулся Вася.
– Откуда ты про него знаешь?
– Помнишь, мы поссорились с тобой? – В его лице что-то на мгновение дрогнуло. – После того как супруга моя к тебе приходила…
– Я вела себя, как глупая, гордая, напыщенная курица, – печально произнесла Зоя. – Я должна была сама тебе позвонить.
– Нет, – покачал головой Василий, – это я должен был. Не позвонить – приехать. И собирался. Розы принести. Кольцо тебе хотел на палец надеть… Могу, кстати, отдать. Красивое… Хотя теперь неважно уже…
– Но почему ты не приехал? – яростно воскликнула она.
– Илья твой отговорил, – пожал плечами больной. – Сам нашел меня, убеждал долго. Говорил, что любит, жизнь за тебя отдаст, в бизнесе помогает, квартиру тебе уже выбрал… Своими возможностями хвастался… – Василий иронически процитировал: «За мной Зоенька, как за каменной стеной будет». И я подумал: пусть решает сама. Позвонит – будем вместе. Нет – значит, мальчик прав.
Зоя опустила глаза.
Вот, значит, в чем дело…
А она все гадала: почему Василий исчез? Почему не ищет ее? А когда Илья королевский подарок сделал, стала уже и бояться, что Вася ее найдет.
Сама свое счастье похоронила.
И любимого человека – тоже.
А Василий усмехнулся:
– Знаешь… жена моя долго не признавалась. Только сейчас сказала… Я-то все гадал: откуда она узнала про нас? Да еще во всех подробностях, то есть место, где ты работаешь. Тоже, оказывается, твой принц позаботился, рассказал. Боролся за тебя как мог.
«А когда надоела ему – спокойно повернулся и ушел», – горько подумала Зоя.
– Вася, как помочь тебе? Деньги у меня есть. Ту же квартиру, к черту, продам. Может быть, за границей тебя вылечат?
– Не помогут мне и за границей. Поздно. – Он тихо улыбнулся и добавил: – Ты просто приходи ко мне… хоть иногда.
Зоя просидела у его постели еще час.
А вечером, когда вернулась в свою, теперь одинокую, квартиру, впервые в жизни напилась. Но алкоголь боли не успокоил, лишь хуже стало. Злость выплескивать, кроме как на себя, больше не на кого было.
Илья, конечно, не имел права влезать в их отношения с Васей. Но понять его можно. До мозга костей деловой человек. Вкладывал в нее деньги и, естественно, хотел гарантий, что оплаченный товар от него никуда не денется.
А теперь, когда она свободна, уже поздно.
Последнее, и единственное средство осталось – сходить в церковь. Повиниться перед богом и попросить его – не за себя, за Васю. А чтоб совсем не свихнуться, работать и работать. Не ради успеха, не ради денег – просто чтоб в деловой круговерти забыть лицо Василия. Спокойное, благородное и совсем уже отрешенное.
Но утром, когда Зоя еще только боролась с жестоким похмельем, с отвращением глотала апельсиновый сок и прижимала кубики льда к пылающему лбу, зазвонил телефон.
– Да? – буркнула в трубку девушка.
И вся подобралась: в ухо ударил уверенный голос заказчика по кампании «Голосуй или проиграешь!».
– У нас за два дня еще восемь публикаций, – предваряя вопросы, доложила Зоя.
– Отлично, – равнодушно откликнулся клиент. – Но больше не надо.
– Что… не надо? – растерялась она.
– Что вышло по состоянию на сегодня – я оплачу. Все остальное остановить. – В голосе заказчика явственно засквозило раздражение.
– Но почему? – выдохнула девушка. – Вы же сами говорили, что нужно все силы бросить перед вторым этапом выборов.
– В услугах вашего агентства мы больше не нуждаемся. Я понятно выразился? – Мужчина уже откровенно грубил.
И больше говорить было не о чем. Все и так ясно.
Илья. Опять Илья.
Благородно не стал отбирать у своей бывшей девушки агентство. Но выгодных клиентов, конечно, увел за собой.
Бизнес. Просто бизнес, и ничего личного.
* * *Наталья Андреевна всегда очень чутко ощущала настроение дочери. Хотя Зоенька постоянно притворялась, что все у нее замечательно. Новая, почерпнутая у американцев, мода: «У меня все о’кей». И получалось вроде игры: девочка сияет, рапортует об успехах, щебечет сплетни, а мать умиротворенно кивает. Но всегда внимательно вглядывается в Зоино лицо, пытается понять: не обидел ли кто? Не болеет ли, не глушит ли новомодными колдрексами грипп?
И сегодня, хотя выглядела дочь прекрасно и одета опять в новую кофточку, Наталья Андреевна сразу почувствовала: что-то случилось. В глазах Зоиных странный блеск, держится надменно, резка в суждениях. Увидела на кухонном столе хлеб подсушенный, напустилась: опять сухарями питаешься? Жалко новый купить?
– Ты же знаешь, не люблю я мягкий. Да и врачи говорят, что черствый полезнее.
Не совсем вообще-то правда, но объяснять дочери, что выбросить батон, с краешка тронутый плесенью, у нее не поднимется рука, – абсолютно бесполезно. Зоя, конечно, не похожа на отвратительных, всюду царящих «новых русских», но вирус, чтоб у нее обязательно было все лучшее, и ее затронул. Одевается в бутиках (хотя почти точные копии дочкиных нарядов Наталья Андреевна встречала в палатках на вещевом рынке). Продукты приносит только из супермаркета (упаковку элитного французского сыра однажды, тайком от девочки, выбросить пришлось: на два месяца деликатес оказался просрочен). В метро не спускается принципиально, хотя, мама видела, особого удовольствия от вождения не получает. Впрочем, недавно обмолвилась, что, если дела нормально пойдут, шофера себе возьмет.
