Опыт моей жизни. Книга 2. Любовь в Нью-Йорке - И. Д.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Бабушка! Почему ты не встречаешь почтальона? Там же почтальон пришел! – громко говорю я, толчком ноги отворив дверь и входя к нашим.
Перед бабушкой на столе лежит уже раскрытое письмо. Рядом сидят понурые и безмолвные мама и папа, смотрят на меня, принесшую столько шума.
– Что? – спрашиваю я затихая.
– Тетя Циля умерла, – тихо говорит мама. – Похороны были три недели назад. Письмо пока написали, пока дошло. А мы и не знали, чтобы поминки справить.
Тетя Циля, родная сестра бабушки. Остались еще одна сестра и один брат. Вряд ли бабушка увидит кого-то из них еще хоть раз.
Я, растерявшись, не знаю, что сказать. Сашенька, играет, как всегда, сидя на полу, с машинками.
– У-у-у-у-у-у!!!! У-у-у-у-у-у!!! – гудит он, словно паровоз. Все взрослые сидят, словно их в воду опустили. На фоне белых стен лица их кажутся серо-землистыми. В Нальчике справляют поминки шумно: собирается весь город, громко плачут, много причитают, никогда не бывает такой смертельной тишины в доме близких родственников умершего. Все дружно собираются, и как-то горе не так чувствуется. Бабушка сидит у окна, выходящего в серый колодец, как птенчик, которого похитили из выводка и оставили где-то в чужом дворе одного: рядом с ней – такие же осиротелые и серые папа и мама. Сашенька, играя на полу, продолжает издавать звуки, которые кажутся мне зловещими и напоминают гудок паровоза.
– У-у-у-у-у-у-у-у-у!!!! У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!..
* * *
Семь часов вечера, время, когда Гарик приезжает с работы. Я встречаю его с накрытым столом. Сегодня у нас вечер из «Тысяча и одной ночи». Я, Шехерезада, готовлю ему дымные шашлыки на костре современной духовки, десерт из миндаля и орехов, политых медом. Подаю на золоченых турецких подносах вместе с красным вином в кубках. Все эти безделушки я успеваю покупать за долгий день, пока он на работе. К шашлыкам включается восточная музыка и… мы где-нибудь в Турции или в Древнем Египте.
Иногда наш ужин происходит в России. Расписные скатерти, русские блины со сметаной. Чай не из пакетиков, а заваренный, как положено, под толстозадой и уютной русской куклой. Иногда, мы отправляемся в Китай, так, сидя на кухне. Китайская музыка, пиалы, палочки, зеленый чай… и мы в Китае. Я научилась готовить по-китайски еще тогда, когда прочла в одной из книг о том, как стать неотразимой женщиной, что путей к сердцу мужчины два: через постель и через желудок. Готовить и сервировать я умею, будь здоров как. А вот с постелью… дело обстоит далеко не так хорошо.
Что-то во мне отсутствует такое важное, что возбуждает страсть. Все меня любят, как сестру, почему-то.
В чем же дело? Почему так происходит?
Легче всего сказать: у Гарика проблемы, он импотент. Но ведь это уже давно не так. Он может, если хочет, иметь секс. Только дело в том, что он никогда ничего не хочет. А приведи сюда по-настоящему шикарную женщину… С ней – он тоже будет засыпать и храпеть?
Настоящая женщина и импотента сексуальным маньяком сделает. Мертвого из гроба поднимет и расшевелит. Если мужчина спит в объятиях женщины, значит, женщина слаба – не умеет его разбудить. Правильно Моисей заметил: если лисица не может дотянуться до винограда, она называет его «зеленым», если я не умею завести, как следует, на все сто процентов Гарика, я называю его «импотентом». А что, если нормальный он, просто я не умею его расшевелить?
Эта мысль подстегивает меня, как плеть пылкого скакуна. Я – что-то не умею?! Я – слаба? Никогда, никогда, никогда не приму я этого. Всеми правдами и неправдами я должна найти ключ. Гарик будет моим, на все сто процентов. Никаких оправданий, никаких оговорок. По-другому это не может быть.
* * *
Гарик возвращается с работы. Я и мои ученицы встречаем его в танцевальных костюмах и объявляем, что сегодня он проведет вечер в турецком гареме и что все его наложницы (т. е. мы) будут танцевать для него танец живота. Мы встречаем его в танцевальных костюмах: юбка, начинающаяся от бедер и зачаточный лифчик, обшитые блестками и бисером. На голове, на шее и плечах – восточные украшения. Играет музыка.
Танец живота, на самом деле, танец бедер, танец гибкости, танец энергии, а главное, танец эротики. Я никогда ни для кого не танцевала. А для своего Господина – танцую. Трясется бисер. Извивается живот. Гарик смотрит с восхищением.
Когда все уходят, вы думаете, он берет меня на руки и несет в кровать? Он достает свои ненавистные скульптуры и начинает лепить. Я переодеваюсь в джинсы и майку, ложусь на кровать, листаю автоматически какой-нибудь журнал. Рано или поздно, когда-нибудь он прекратит лепить, подойдет ко мне? Не будет же он лепить до утра.
За полночь, Гарик ложится со мной в постель. Только он ляжет, сразу начинает храпеть.
* * *
Агентство моделей «Мистикъ» расположено на Пятой авеню, между Двадцатой и Двадцать первой стрит.
Когда-то давно, как любая нормальная девочка в Нью-Йорке в возрасте от пятнадцати до двадцати лет, я переболела синдромом фотомодели. Повзрослев и более реально оценив свои возможности, я излечилась от желания бесплодно обивать пороги агентств и фотографов.
Агентство «Мистикъ» часто предлагало мне «тест-шотс». Что это значит? Профессиональный фотограф снимает тебя для каких-то своих целей. Вместо денег в награду за свои труды ты получаешь фотографии, на которых ты, как настоящая модель. Обычно за хорошие фотографии девушки сами платят, с тем чтобы в дальнейшем представить эти фотографии будущим работодателям как свидетельство об опыте работы в этой области.
Я прекрасно знаю, что никакой работы не получу, но с радостью использую любую возможность сняться у хорошего фотографа. На снимках, сделанных фотографами агентства «Мистикъ», я выгляжу внушительно, как настоящая модель, и, когда мои знакомые видят эти фотографии, не верят, что это действительно я. Гарик, однако, никак на эти фотографии не отреагировал. Ну девочка, ну в тряпках, ну в позах, как у манекенщицы, – ну и что? То, что девочка далеко не красавица и не манекенщица, все знают из жизни. Так какое имеет значение, что на фотографиях?
