Стажер - Дмитрий Дашко

– Неспелые, – почему-то смущенно произнес Жук. – Специально выбрал, чтобы тебе удобней было. Зрелые взрываются даже от слабого нажатия, а эти надо хорошенько сплющить. Кстати, держи хвостиком вверх, иначе весь «заряд» полетит в землю. Понял?

– Ага, – кивнул я.

– Засунь в карман. Авось хуги не обнаружат, а если и найдут – отбирать не станут.

– Ваши бы слова да богу в уши. Надеюсь, со всей дури лупить по карманам они не станут, а то зафонтанирую еще на подходе к поселку, – пошутил я. – Ладно, сколько вам времени на подготовку нужно?

– Минут пятнадцать хватит, – подумав, определил Гидроперит. Он замялся и спросил: – Ну что, не передумал? Точно пойдешь?

– Передумал, – кивнул я. – Но пойду все равно.

Гидроперит обещал огневую поддержку, если что-то пойдет не так на первой стадии, но я отнюдь не чувствовал себя в безопасности. Скорее наоборот.

– Удачи, Арчи! – бросил в спину Жук.

Я обернулся и поднял вверх большой палец правой руки. Дескать, все будет в порядке, мужики.

Тяжелые «стручки» оттягивали карман куртки. Посмотрим, что выйдет из этой затеи. Давненько я не видел фейерверков.

Глава 23

Поначалу все было довольно обыденно. Мне удалось беспрепятственно пройти метров двести, прежде чем ошалевшие от такого наглого дефилирования по их территории хуги взяли меня в оборот. Прямо из воздуха вынырнули две косматые фигуры и с грозным рыком толкнули на землю. Похоже, догадка о дополнительной охране была верна. Кроме безмятежно дремавших сторожей, по округе рыскали и другие. Наше счастье, что мы не попались им в лапы.

Теперь наступил момент истины. Все зависело от решения «голодных»: возьмут ли они меня в оборот сразу или потащат в становище. Первый вариант рушил наши планы. Мужики за меня вступятся, это даже не обсуждается, но эффект внезапности будет утерян. О том, чтобы вызволить пленников и устроить хуги маленький бадабум, можно и не мечтать. Однако лохматые твари повели себя правильно. Убедившись, что я безоружен, аки честный человек перед лицом закона, они пинками погнали меня в становище, даже не связав. Мысль о том, что я могу быть не одинок и где-то поблизости засела группа поддержки, так и не пришла в их здоровые, но пустые черепушки. Обшаривать близлежащие окрестности хуги не стали, что свидетельствовало о многом. Были среди них те, кто планировал грамотную организацию маскировки и патрулирования, и те, кого, собственно, отправляли заниматься этой неблагодарной работой. Очевидно, пока самые тупые несли охрану, те, которые смышленей, занимались более интересными делами.

Внутри поселок до боли напоминал картину из учебного фильма. Ерундой вроде архитектуры и планирования жилищного устройства хуги не занимались. Ни улиц, ни перекрестков. Сразу за защитным периметром теснились беспорядочно расставленные хижины. Они походили на сплетенные из гибких веток корзинки, перевернутые вверх дном. Некоторые смахивали на чумы коренных обитателей Сибири. Для теплоизоляции стены обмазывались густым слоем бурой глины. Судя по сногсшибательному амбре, в состав примешивались и такие важные ингредиенты, как нечистоты и испражнения. Вообще воняло тут страшно. Каждый миллиметр территории источал такие миазмы, что неподготовленному человеку приходилось дышать через рот.

В дорожной грязи, взбитой, как желе, десятками огромных лап, копошились детеныши. Я люблю детей. Не до умилительного сюсюканья, но люблю. Есть в них нечто чистое и непорочное. Но малыши «голодных» таких чувств не вызывали. Это были отвратительные по виду и поведению звереныши, а когда мне удалось рассмотреть их игрушки, я окончательно потерял к хуги остатки симпатии.

Детвора использовала вместо совочков и формочек выскобленные добела черепа, и не надо быть биологом, чтобы распознать, каким существам они раньше принадлежали. Детишки «голодных» играли человеческими костями. Иногда даже дрались из-за них, когда один звереныш норовил отобрать у другого приглянувшуюся вещицу.

Родители не спешили разнимать драчунов, на их вопли и крики никто не обращал внимания. Педагогика сводилось к простой и понятной вещи – чего лезть, сами разберутся. Уж не знаю, что потом из этих малюток вырастало и насколько нежные чувства они испытывали к своим мамам и папам.

Завидев меня, малышня обрадованно зашумела. Наверное, так реагируют наши детишки, получив на десерт шоколадку. Только украшать собой меню здешних жителей крайне не хотелось. Пусть к пиву или его местному аналогу хуги подают что-то другое.

По дороге встретилось всего несколько взрослых особей. Не будь возившихся в грязи детей, становище выглядело бы опустевшим. Ответ на вопрос, куда подевалось основное население, возникал сам собой: стены многих жилищ прямо-таки сотрясались от богатырского храпа. Очевидно, у хуги была запланированная сиеста. Попросту говоря, «голодные» дрыхли без задних ног, и это крайне огорчало моих конвоиров. Они-то были вынуждены не смыкать глаз. Я сразу получил хорошую оплеуху, едва не сорвавшую котелок с плеч, затем еще одну. Так охрана срывала на мне раздражение.

В голове зашумело, к горлу подступила тошнота. Я испугался, что получил сотрясение мозга. Лапы у тварей и впрямь были тяжелыми. Но болезненные ощущения быстро сошли на нет. Пронесло.

Между собой хуги общались чем-то вроде похрюкивания. Я расценил издаваемые ими звуки таким образом. Отчетливо слышались интонации, близкие к нашим. Вот, к примеру, явная досада. Чем она вызвана – вынужденным бодрствованием или иной причиной, не понять, но мои конвоиры явно не в духе. Я даже успел пригнуться до того, как на мне снова решили отыграться, и растопыренная пятерня впустую просвистела над ухом.

Хрюканье стало одобрительным. Это второй конвоир посмеивался над попавшим впросак напарником. Разумеется, тот обиделся и принял угрожающую позу. Хоть хуги и не люди, но кое-что человеческое им не чуждо.

Прогулка затягивалась: «голодные» решили выяснить отношения. Пока что это выражалось в шипении друг на друга и злобных взглядах. Я съежился и постарался стать как можно меньше и незаметней. В конфликтах между двумя могучими силами чаще всего страдают посторонние.

Впрочем, чувство долга все же перевесило. Хуги отложили разборки и погнали меня дальше.

Вот и конечная точка маршрута. Пока что все шло как по нотам. Пленных твари предпочитали содержать в одном месте, меня и вели в такой «накопитель».

В земле была вырыта глубокая яма-колодец. «Зиндан» охранял всего один «голодный», но сильно перетруждаться ему не приходилось. Пленникам, чтобы выбраться наружу, пришлось бы проявить незаурядные акробатические способности. Я огляделся, оценивая место будущей баталии. По идее, где-то поблизости находился алтарь, но мне не было его видно.

На месте хуги я бы обязательно накрывал колодец крышкой, но они почему-то так не делали. То ли беспечность, то ли неверие в человеческие возможности. При любом раскладе это упрощало мою задачу. Стоило только подать условный знак, и все начнется. Я аккуратно потрогал «стручки» в кармане. Их тепло приятно грело руки.

Внутренние часы подсказывали, что уже пора: отведенные Гидроперитом пятнадцать минут подходили к концу. Но затевать войнушку пока было опасно. Слишком много вокруг собралось хуги.

В яму меня отправили самым простым из всех способов. Просто столкнули на головы находившихся на дне людей. Их тела смягчили удар. Потом конвоиры ушли.

Народу в подземной тюрьме сидело немного – всего четверо, не считая меня. Из них знакомым был только один: ученый, летевший на том злополучном вертолете вместе с Баталовым.

– Где остальные? – вместо приветствия спросил я.

– Неподалеку. Шагах в двадцати отсюда еще две ямы, там людей побольше, – ответил ученый.

– Хорошо.

Слава богу, никого не придется разыскивать, можно смело приступать к выполнению задания.

– Простите, а кто вы такой? – прищурившись, спросил ученый.

Он внимательно всматривался в меня, очевидно, не опознав, кого это к ним занесло. Лицо ему запомнилось, а вот окончательно определиться у него не получалось. Вот он и таращился на меня как на диковинное чудо-юдо.

Не желая терять отпущенное время впустую, я сразу принялся объяснять текущий расклад:

– Короче, мужики, если хотите выжить – приготовьтесь. Я подам сигнал, обозначу наше местонахождение. Егеря устроят небольшую санобработку территории. Все, что нам нужно, сидеть тихо и не отсвечивать. Нас освободят. Ясно?

– Куда ясней, – хмуро ответил один из сидельцев. – А много с тобой егерей-то?

– Хватит. Теперь зажмурьтесь, а еще лучше – ложитесь лицом вниз. Я из этой ерундовины впервые в жизни стрелять буду.

Соседи по «камере» послушно залегли на дне ямы. Кое-кто из самых впечатлительных стащил с себя верхнюю одежду и накрыл ею голову. Почему нет? Возможно, он был наслышан о достоинствах этого атрийского феномена больше моего.