Казанова. Правдивая история несчастного любовника - Сергей Нечаев

— Больше мне нечего рассказывать, — сказала она. — А все-таки странно, что вы с госпожой не встретились в Эксе.

— Да она, верно, никого не принимает.

— Так-то оно так, но сама-то она выезжает.

— Уму непостижимо. Я, скорее всего, видел ее, но как могло случиться, что я ее не узнал? Вы говорите, что уже десять лет при ней состоите. Сильно ли она переменилась?

— Совсем не переменилась.

Служанка удалилась, а Казанова, ошеломленный невероятным приключением, стал раздумывать, должен ли он немедленно ехать в Экс. Она у себя, докучливых гостей нет, почему бы ей не принять его? Раз она послала к нему сиделку, значит, она не забыла его, значит, она по-прежнему его любит… Что было делать?

Казанова решил написать, что будет ждать от нее ответа в Марселе до востребования. Он вручил это письмо своей сиделке, дал ей денег и отправился в Марсель.

На другой день он получил ответ Генриетты:

«Мой давний друг, ни в каком романе не встретишь истории, подобной нашей. Мы оба постарели. Поверите ли, что хотя я люблю вас по-прежнему, я рада, что вы не узнали меня? Нет, я не подурнела, но полнота изменила мой облик. Я вдова, я счастлива, богата и спешу уведомить, что, если банкиры откажут вам в деньгах, кошелек Генриетты всегда для вас открыт. Не стоит ради меня возвращаться в Экс, сейчас ваш приезд возбудит толки, а вот если вы повремените, мы сможем вновь увидеться, хоть и не на правах старых знакомых. Я счастлива, когда думаю, что, быть может, уберегла вашу жизнь, поместив к вам ту женщину, зная ее преданность и доброе сердце. Коль вы пожелаете продолжить нашу переписку, я в меру своих сил буду поддерживать ее. Мне до крайности любопытно было бы узнать, что сталось с вами после побега из Пьомби. Теперь, когда вы доказали, что умеете хранить тайны, я могу открыть вам, как случилось, что мы повстречались в Чезене, почему я воротилась на родину. Об этом не знает никто, только господин д’Антуан отчасти посвящен в эту историю. Я благодарна вам, что вы не стали здесь никого расспрашивать обо мне. Прощайте».

Письмо это убедило Казанову, что Генриетта образумилась и прежний пыл в ней угас, да и в нем самом тоже. Она была счастлива, а он — нет. Если бы он ради нее вернулся в Экс, то люди догадались бы о том, о чем им ведать не положено. И что ему было делать? Стать ей обузой? Он ответил ей длинным посланием, в котором предлагал продолжить переписку. В общих чертах он поведал ей свои злоключения, а она в подробностях пересказала ему свою жизнь. Всего она написала ему тридцать или сорок писем, но больше они так и не увиделись.

Глава шестнадцатая

Метод кнута и пряника от коварной Шарпийон

Девица эта, по собственному ее признанию, замыслила против меня худое еще прежде, чем свела со мною знакомство.

В июне 1763 года Казанова приехал в Лондон. Там он некоторое время жил на широкую ногу (спасибо маркизе д’Юрфе), сняв себе квартиру в самом элегантном районе города, был даже представлен королю Георгу III и королеве, но одна роковая женщина все испортила, сумела посадить его в тюрьму и чуть не довела до самоубийства.

Произошло это следующим образом. Через шесть месяцев своего нахождения в Лондоне Казанова начал сильно скучать, так как все это время у него не было возлюбленной. «Такого со мной еще не было, и причина оставалась мне неясной», — честно написал он по этому поводу. С мужчинами так иногда случается — ну никто вокруг не нравится. Кто-то в таких случаях начинает пить, кто-то с головой уходит в работу… Казанова нашел иное решение. Он дал объявление: «Сдам меблированную квартиру на втором этаже и приглашаю одинокую и независимую девушку, говорящую по-английски и по-французски, которая не станет принимать визитеров как днем, так и ночью. Владелец квартиры ищет не выгоды, а общения».

Это довольно откровенное объявление произвело сенсацию, и он стал принимать десятки молодых женщин, но всех их, в конце концов, отослал прочь. Все было не то. На двенадцатый день к нему пришла очень красивая девушка, назвавшаяся именем Шарпийон. Как выяснилось, это была не первая их встреча. Первая случилась гораздо раньше — четыре года назад, в Париже. Находясь в ювелирной лавке, Казанова тогда заметил хорошенькую девочку, которая упрашивала сопровождавшую ее женщину купить ей серьги, цена которых, по мнению этой женщины, была слишком высока. В тот момент Казанова был вполне обеспечен, и лишние три луидора не могли отразиться на состоянии его кошелька. К тому же ему всегда нравилось делать широкие жесты, и он, недолго думая, купил девочке серьги, совершенно не подозревая, какую зловещую роль она еще сыграет в его жизни.

Казанова вскоре забыл об этой встрече, но девочка запомнила его и теперь решила не упускать: ведь если господин тогда был так щедр «просто так», то сколько же можно было поиметь с него сейчас, если взяться за дело с умом…

Ей было семнадцать лет. Ее бабушка Катарина Бруннер, дочь пастора, была родом из Берна и взяла себе фамилию своего любовника, от которого имела четырех дочерей. Так она стала Катариной Аугшпургер, ее дочь — Розой-Элизабет Аугшпургер, а внучка, то есть девушка, о которой идет речь, — Марианной Аугшпургер по прозвищу Шарпийон. В 1759 году она приехала в Лондон и стала кормить себя и всю семью своими прелестями.

Надо сказать, что она обладала поистине ангельской внешностью. Волосы у нее были русые, глаза — голубые, а кожа — белоснежная. Грудь ее, хотя и небольшая по размерам, отличалась совершенством формы, а походка была уверенная и исполненная достоинства. Любой, кто видел ее впервые, был уверен, что перед ними сама чистота и невинность. Но впечатление это было обманчивым.

Едва увидев Казанову, она воскликнула:

— Как, вы в Лондоне уже давно, и мы смогли увидеться только сейчас!

После этого она пригласила его на обед в свой дом. Там он сразу узнал ее мать (бывшую куртизанку, а проще говоря — ту еще потаскуху). Скоро пришли бабушка Катарина, тетки и некий тип по имени Анж Гудар, которого Казанова знал по Парижу. Официально он считался писателем, но на самом деле был бессовестным авантюристом, готовым на все, лишь бы раздобыть денег.

Компания показалась Казанове дурной, но он не смог удалиться. А два дня спустя Шарпийон пришла к нему, чтобы поговорить, как она выразилась, «о деле». Казанова должен занять ее тетке сто золотых гиней на шесть лет, чтобы та могла изготовить и наладить продажу разработанного ею «эликсира жизни».

Вечером Казанова сказал прекрасной Шарпийон, что сто гиней для ее тетки готовы, а потом попытался овладеть ей, но напрасно. Она оттолкнула его и со смехом сказала: