Полдня до расплаты - Юрий Иванович

– Да там, где полковник карателей совершает казнь предателя рода человеческого, который помог бежать легендарному Руту, а до того имевший неосторожность влюбиться в прекрасную рабыню-гаибсу.

– То есть должны казнить героя, которого играет Гайс? – уточнил Крил.

– Точно, – продолжал Розен. – Причем казнить предателя Гайса и нескольких невинных гаибсов должны самым изуверским методом: разрезанием тела циркулярной пилой. При этом кровь и мозги брызгают на лицо полковника Соляка, и он, слизывая текущую по щеке кровь, восклицает: «Люблю кровянку! А может, и его мозги поджарить? Наверняка они такие же вкусные, как у гаибсов!» Вот тут и я должен выкрикнуть свою фразу и получить одобрительный кивок своего командира. Затем циркулярная пила разрезает и несчастных гаибсов, и деловито появляется врач Метакса с большой кастрюлей. Но в следующий момент вбегает дежурный или вестовой и сообщает, что противник прорвал пассивную оборону и атакует с двух направлений!

– А вы обратили внимание, – заметил Крил, – что во всех диалогах нас называют лишь червяками, гадами, вырожденцами или болотными пиявками? Тогда как про гаибсов говорится лишь: восставшие, неприятель, бригады освобождения, противник. Но ни в коем случае не гиббоны или обезьяны.

– Заметили, – согласился Освальд, – мол, их слишком уважают, чтобы обзывать. Но и мы в диалогах между собой никогда не обращаемся иначе, чем по званию или ругательным эпитетом Мне предстоит еще сниматься в сцене, где полковник Соляк будет пинать меня ногами и орать: «Мразь! Сволочь! Как ты посмел сказать хоть слово в защиту этого предателя?! Еще раз откроешь свой вонючий рот, пристрелю, слизняк поганый!»

Розен попытался улыбнуться:

– Именно поэтому я понимаю Грэга и тоже чувствую себя неполноценным существом.

– Они говорили, – вспомнила Ларта о подслушанной фразе, – что рабочее название фильма – «Полдня до расплаты». Почему именно такое? Ведь временной промежуток действий там охватывает несколько недель…

Все принялись высказывать домыслы и догадки, связанные с таким странным названием будущего шедевра кинематографии.

Время постепенно близилось к ужину, когда дверь распахнулась и в столовую ввалился командир охраны в сопровождении капитана Мензари. Чуть ли не с порога Горбатый рявкнул:

– Плиточники! Марш на разминку! Будете сегодня грузчиками подрабатывать.

Затребованные на работу пленники изо всех сил пытались изобразить на лицах недовольство и разочарование. Матеус даже осмелился посетовать на жалкую судьбу бесправных артистов:

– Наши коллеги веселятся, а нам из выпивки ничего не передали!

– Иди-иди! – грубо подтолкнул его командир охранников. – Будет тебе и выпивка, будет тебе и хлеб с чаем! Но если не будешь стараться, будешь водой с сухарями питаться!

И громогласно захохотал, закрывая на ключ дверь столовой. Уже в следующем коридоре, расставаясь, он крикнул капитану Мензари, который тоже был явно навеселе:

– А что сказать Марианне? Ведь она явно на тебя запала и теперь с меня не слезет.

– Вот и прекрасно, – сально осклабился Мензари. – Воспользуйся этой ситуацией для собственного удовольствия.

– О! Твоя щедрость меня воодушевляет.

– Для друга не жалко.

Пройдя несколько длинных коридоров, гаибс пожаловался пленникам:

– Конечно, застолье в самом разгаре. Но ведь мой корабль уже прибыл, и некогда предаваться разгулу. Вы должны срочно приготовить все плитки, сложив их в специальные контейнеры, и помочь при погрузке на корабль. Этой же ночью я начну ходовые испытания моего нового фрегата.

– Постараемся успеть, – пообещал Матеус – Но мне кажется, мы идем не в ту сторону.

– Вначале надо собрать контейнеры в моем трюме. Хоть там и есть два техника, но ваша помощь не помешает.

Стало понятно, что сборка контейнеров – лишь повод для чего-то другого. Вряд ли слабые руки людей справятся с этим быстрее, чем стальные клешни многофункциональных роботов. И действительно, когда по переходному тоннелю группа добралась прямо в трюм нового корабля, там уже полным ходом трудились несколько роботов-ходунцов и еще один уникальнейший робот – новая модель, недавно вышедшая из стен лаборатории. Блестящая, плавно перетекающая с места на место конструкция из жидкого металла буквально поразила всех пленников: они так и застыли, приоткрыв рот от удивления. Уникальный робот неожиданно сменил свое занятие, подкатился к группе и навис над ними устрашающей волной. Затем из его внутренностей выдвинулось четыре щупальца с цепкими клешнями и металлические зажимы громко сомкнулись перед лицами людей.

Матеус улыбнулся и громко произнес:

– Кого-то он мне напоминает… Точно такой же солдафонский юмор мне нравился в исполнении…

В этот момент из невидимого динамика послышался великолепный баритон:

– Я и не сомневался, Матеус, что ты сразу узнаешь добряка Эсехона. Ха! Ты еще тот пройдоха! Но как тебе моя новая одежка?

– Невероятно! Великолепно! – всплеснул руками бывший лейтенант. – В такой одежке ты выиграешь любой конкурс красоты! Несомненно!

– Ты думаешь? – В баритон добавились довольные нотки. – А мне вначале показалось слишком уж кичливо.

Разумный робот вел себя как прожженная кокетка, напрашивающаяся на комплименты, но Гилана даже не переигрывала, высказывая свое восхищение:

– Эсехончик, да ты просто прелесть! С тобой за счастье будет покрасоваться в самом высоком обществе. В любом дворце ты будешь смотреться лучше всех!

А вот Розен кажется, переиграл, во всяком случае его юмора робот явно не понял:

– Если вдруг поссоришься с господином Мензари или он тебя обидит чем, переходи жить ко мне! Будем дружить, ездить по всему миру с гастролями.

Эсехон сразу же отодвинулся на один метр, и в его голосе послышалась явная подозрительность:

– Чего это мы должны ссориться? Да и не обижал меня Тимош ни разу.

Вынырнувший откуда-то из бокового прохода Станислав Городо поспешил успокоить модернизированного до неузнаваемости робота:

– Да это они так шутят. Или ты забыл характеристику Розена? Балабол и комедиант!

– Шутки у него странные! – проворчал Эсехон и демонстративно повернул выдвинутый объектив в сторону скалящегося Мензари: – Ну что, капитан, кого из них тебе поджарить на ужин?

Розен с необычайным артистизмом испуганно бухнулся на колени, потянулся руками к блестящему металлу и запричитал:

– Только не меня! Я больше не буду! Честное слово!

Под хохот всех присутствующих Эсехон отпрянул еще на два метра и признался:

– Да я же пошутил!

– Вот как надо уметь шутить! – Матеус нравоучительно поднял вверх указательный палец, обращаясь к встающему с колен Розену. – Истинная солдафонская шутка всегда вызовет всплеск радостных эмоций у любого обывателя.

– Может, и вызовет, – возразил тот. – Но только до той поры, пока этот обыватель не уляжется на большую сковородку.

– Ладно, Эсехон, прекращай веселить народ своими шутками и продолжай собирать контейнеры. А мы пойдем слегка подкрепимся перед тяжелой работой. Да и заждались нас наши техники…

Внутри фрегат смотрелся просто великолепно. Он был похож скорей на яхту императора, нежели на личное судно простого контрабандиста, из чего следовало, что новый владелец либо обладал внушительными капиталами, либо мог выбить выгодный кредит на что угодно.

В кают-компании стоял роскошно накрытый стол, сервированный на восемь персон. Пока пленники рассаживались, следуя указаниям капитана, к ним присоединились еще два гаибса в чистеньких, новеньких скафандрах технических работников вспомогательного состава. Такие специалисты использовались, как правило, при передаче корабля покупателю заводом-изготовителем и участвовали при доводке систем управления и сдаточных испытаниях.

Только вот представил их Мензари несколько странно:

– Это мои давние друзья. Захотели со мной увидеться и прибыли сюда инкогнито. Прошу всех не стесняться и приступать к ужину. Поговорим обо всем, познакомимся и выпьем за мой новый корабль, который называется так же просто, как прежний – «Цветок»!

Выпили по первому бокалу, косясь друг на друга, затем принялись неспешно ужинать.

Только сейчас к техникам присмотрелись внимательнее и заметили некоторые несоответствия. Один из них был слишком стар, чтобы состоять на должности простого технического доводчика, и выглядел лет на шестьдесят. Седина окрасила не только волосы на голове, но и длинную щетину на подбородке и пышные усы. Ясный, пытливый взгляд выдавал личность незаурядную и общительную, а ловкие, тонкие пальцы давали повод причислить его к гаибсам скорее творческого труда, нежели физического.

Его напарник, наоборот, был слишком юн и, скорей всего, просто не успел бы достичь в таком возрасте требуемого профессионализма для работы даже простым техником. Но внешнее сходство между двумя гаибсами было поразительным и позволяло угадать между ними родственные связи. Что и подтвердил капитан нового корабля в следующей фразе: