У палача за пазухой - Кейт Ринка

тот прощальный поцелуй с привкусом проклятья. Вела себя, как девчонка, которую он бросает. Словно у них было нечто серьёзное. Эти женщины вообще любят всё усложнять и драматизировать. Нет, всё, пора её выкинуть из своей головы. Цель достигнута, можно двигаться дальше.

Да только, едва Глеб завёл мотор, к полицейскому участку подъехала карета скорой помощи. Это насторожило. А потом он увидел, как из здания, на руках, вынесли блондинку. И её лицо… оно все было в крови. От этой картины по телу прокатилась неприятная дрожь, будто паршивый испуг. Он вышел из машины быстрее, чем о чём-то подумал. Но пока подходил, скорая уже покатила вдоль дороги, набирая скорость. Зато тут же на улице появился сам Тихон. Он достал сигареты и попытался закурить, когда у самого руки ходили ходуном. Глебу не пришлось гадать, что же случилось. Он уже был совсем близко, шагал, на ходу разминая кулак. Но вплотную подойти так и не дали. Казалось, на улицу вышел весь полицейский участок, и его вовремя перехватили, не позволив подойти к уроду каких-то пару шагов. А тот поднял на него глаза и замер.

– Ну и тварь ты, Тихон, – выпалил он на него. – Не мог сдержаться?

Гад шагнул вперед, уже трясясь от ярости почти также, как трясло и самого. Но тому тоже преградили дорогу.

– Басрецкий, полегче, совсем обурел? – услышал он голос знакомого сотрудника. – Устраивать тут дебош возле отделения.

– Гражданин, успокойтесь, – сказал кто-то ещё, грубо пихая в плечо.

– Знаешь, что?! – выкрикнул Тихон, переходя на пониженный, почти щипящий тон. – Можешь забирать эту шалаву себе. И жди в гости, дай мне только заявление оформить, сука…

Оттолкнув от себя всех, Глеб шагнул назад и развёл руки. Твою мать, как же он ошибся.

– Так может, разберёмся по старинке? А, Тихон? Как в старые добрые времена.

– Я больше не пачкаю руки о всякую мразь, – выпалил тот, у кого эти самые руки были в крови собственной жены.

– О, это заметно. Что ты зассал, тварь, – сказал ему, уже пятясь назад. – Не прощаюсь.

Развернувшись, Глеб поспешил к машине. Он прыгнул за руль и завёл мотор, уже набирая номер телефона.

– Вить, – позвал он Сизова. – Пробей мне адрес скорой по номеру машины.

– Сейчас.

Тот узнал необходимое быстро, и уже через двадцать минут Глеб заходил в здание больницы. Здесь пришлось подождать. Сначала в регистратуре, затем в комнате ожидания. Сюда же вскоре прибыли и родственники блондинки. Он понял это по разговорам, по её имени во фразах. Мать была очень взволнована, даже плакала. Отец пытался всячески успокоить свою женщину. Когда же появилась медсестра и позвала родственников Елизаветы, Глеб даже не поднялся со стула. Он и со своего места все прекрасно мог расслышать.

– С ней все хорошо, она в стабильном состоянии, – тихо говорила женщина.

– Что с ней, доктор? – не унималась мать. – Она в сознании?

– Да, Лиза в сознании. У неё небольшое сотрясение и серьезные ушиби лица, но это всё поправимо. Меня больше волнует другое… – сказала и замялась.

– Что ещё, доктор?

– У меня подозрения, что Лиза… прошу прощения, это всегда сложно озвучивать… что Лиза стала жертвой насилия. Вам об этом что-нибудь известно?

Мать с ужасом ахнула, мужчина рядом с ней заныл и выругался. А Глеб усмехнулся в голос, ощущая горечь на собственных губах. Но тут медсестра перевела на него взгляд и, похоже, узнала.

– А вы, молодой человек, ведь тоже к Лизе пришли?

Ругнувшись себе под нос, он нехотя встал под пристальными взглядами её родни.

– Да.

– Вы её муж?

– Нет, это не муж, – произнесла мать, которая от удивления даже перестала плакать.

– Когда её можно будет увидеть? – спросит только то, что его интересовало.

– Сейчас она уснула после обезболивающего. Но если вы не родственник и не муж…

– Молодой человек, а вы кто? – строго спросил отец.

Вопрос был коварным. Он даже не сразу сообразил, что ответить. Но и не стал заморачиваться.

– Никто, – сказал, прежде чем направиться к выходу.

Глава 11

Я пришла в себя с ощущением полной опустошенности. К лицу было не притронуться. Я прямо-таки чувствовала, как меня разнесло. А болело так, что текли слезы. Левый глаз почти не открывался. Страшно было смотреть в зеркало, но когда на это решилась и зашла в ванную комнатку – захотелось плакать по серьезному. И это всё сделал со мной мужчина, с которым я планировала создать семью. Это было больно до нутра. И ведь я понимала, что Влад имел право на злость, но не имел его вот так распускать руки.

Было ощущение, что меня предали, причем дважды. От этого хотелось рыдать в голос, но я решила не позволять себе подобной слабости. У меня словно открылись глаза на все происходящее, словно посмотрела на всё со стороны. На Влада, который думал только о себе и своей репутации. На Глеба, который всего лишь эгоистично мстил своему сопернику. Это было не честно. Ни один из них не побеспокоился обо мне. Ни один из тех, кому я отдавала себя. Владу сложно оказалось сдержаться. Глебу – сложно отойти от своей мести хотя бы на шаг. Из-за этого и мне, похоже, будет сложно кого-то понять или простить, не важно. Все теперь стало не важным. Улегшись обратно в кровать, я укуталась в одеяло и снова постаралась уснуть.

* * *

Дико хотелось курить. Так, что сводило скулы и пересыхало во рту. А он всё равно не мог заставить себя подняться и выйти из её палаты. Сидел и смотрел на свою пленницу… бывшую пленницу – сидел и смотрел на Лизу, которая спала на больничной койке. Пришлось заплатить и оставить свой паспорт да конфеты, чтобы его сюда пустили, хотя бы до утра. Впервые пришлось кого-то настойчиво уговаривать, проглатывая грубые фразы. Поэтому даже не думал о том, чтобы открывать окно в палате, чтоб не погнали отсюда палками. Хотя мог бы себе позволить любую наглость, совесть позволяла. Повезло хоть, что Лизу пока