Синдром отмены (СИ) - Ронис Александра

— Может, останешься, — предложила она, когда он, проводив их до квартиры, собрался уходить, и в ответ на его вопросительный взгляд улыбнулась: — Я поняла, что скучаю.

Нужно ли говорить, что он остался?

Ночью было все — и жаркие ласки, и разговоры по душам. Давно они не были столь откровенны. Открытость и честность поначалу принесла боль, но затем стало легче — как будто тугая пружина напряженности и недосказанности в их отношениях ослабла, прогоняя прочь туман недовольства.

Когда Юля ушла в ванную, Саша наконец смог взять в руки телефон. Нажал на кнопку включения, и через несколько секунд на него обрушился шквал уведомлений о пропущенных вызовах.

Ого! Тридцать восемь пропущенных от Ксении!

Воронов тут же набрал ее номер. Когда услышал ее заплаканный голос и вник в то, что она поведала, пулей вылетел из постели. Путаясь в одежде, принялся одеваться, а по голове словно молотком били. Как это произошло?! И кто это сделал?!

— Юль, я отъеду! — Саша вихрем пронесся по квартире, чуть не сбив с ног выходящую из ванной жену. — Скоро вернусь!

Выскочил на площадку, оставив без ответа ее вопросительный возглас. В голове по-прежнему долбило: «Это не случайность! Это не случайность! Это не случайность!». Раз за разом набирал номер Калинина и матерился, потому как тот был «в отключке». Это как так — они оба, не сговариваясь, вырубили телефоны, оставшись «вне зоны» в столь критический момент?! Его Юлька попросила, а Димон что? Как ее там? Аня, что ли? Неспроста это, ой, неспроста!  

Городская клиническая больница на Карамышевской набережной состояла из нескольких корпусов, раскиданных по огороженной территории, но Воронов знал, где находится реанимация. За годы службы он бывал здесь не раз — сюда везли всех потерпевших их района, и в бытность опером Саша частенько опрашивал здесь «терпил».

На Ксении не было лица. Зареванная, бледная, под цвет больничного халата, она сидела в коридоре под дверью с надписью «Отделение интенсивной терапии», без конца теребя в руках носовой платок.

— Я не знаю, что случилось, — севшим голосом, в нос, ответила она на Сашин вопрос. — Кто-то позвонил в домофон, и Влад ушел, а потом его нашли на парковке раненого, без сознания.

— Выманили, значит, — сделал для себя вывод Воронов, а у Ксении спросил: — Врачи что говорят?

Он подошел к прозрачным дверям, отделяющим реанимацию от коридора, принялся высматривать кого-нибудь из персонала, способного проинформировать о состоянии друга.

— Ему сделали операцию, он без сознания. Больше ничего.

По ту сторону дверей у поста появилась мужская фигура, и Саша махнул рукой, привлекая внимание врача. Приготовил корочки, чтобы получить объективную информацию, не искаженную ни сочувствием к горюющим родным, ни равнодушием, выработанным за годы практики с тяжелыми случаями.   

— Проникающее пулевое ранение брюшной полости. Пулю мы извлекли, но крови он потерял много. Состояние тяжелое.

— Каков прогноз?

—  Прогнозы пока делать не будем.  

Воронов мысленно выдохнул — не умер, уже хорошо. Влад сильный.   

— Ксюш, — повернулся он к девушке, которая, как только врач вышел к ним, тут же подскочила с кресла, — иди домой, отдохни. Давай, я тебя отвезу.

— Нет, я пока останусь. Можно его увидеть? — она обратилась к врачу, пока тот не ушел.     

Тут наконец-то объявился Калинин — включился, перезвонил. Саша оставил Ксению и дальше упрашивать врача, сам отошел в сторону. Ошарашив Димона кратким пересказом событий ночи, он попросил уточнить в отделе детали происшествия и последующего вызова. Майор перезвонил уже минут через десять и сообщил, что тоже едет в больницу, что есть важный разговор. Они договорились встретиться на набережной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дожидаясь Калинина, Саша расхаживал взад-вперед у пристани, беспрестанно курил. Думал о Владе с Ксенией, о себе с Юлей и, как ни странно, о Димоне с Аней. Чуйка подсказывала, что не зря телефон майора оказался отключенным — они никогда, никогда не отключали сотовые, если того не требовали «особые» обстоятельства. Да и упоминание о «важном разговоре» было неспроста. Сейчас будут охренительные новости! Как будто мало того, что есть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зеленая зона между больницей и набережной пользовалась популярностью. По соседству располагались школа и детский сад, да и жильцы района любили подышать воздухом у реки, несмотря на то, что совсем рядом пролегала оживленная дорога. Вот и сейчас внимание Воронова привлек забавный малыш, носившийся по газону под присмотром матери. Он напомнил ему маленького сына — тот тоже одно время передвигался исключительно бегом. Саша даже улыбнулся, когда карапуз, запутавшись в собственных ногах, упал, но тут же подскочил и помчался дальше. Правильно, малыш, никогда не сдавайся!

— Здорово, — сзади неслышно подошел Калинин. — Как Влад?

Озабоченность читалась во всем его облике.

— Мысли есть, кто это мог быть?

— Есть, — Димон вздохнул так тяжело, что можно было подумать, что его придавило плитой, и он только что сбросил ее с плеч. Ему явно не хотелось говорить, но выхода не было. — Я думаю, это Аня.

— Девчонка эта? С чего такие мысли?

— Я не помню, как заснул вчера. Вырубился просто, а проснулся только утром. Телефон отключен, ее нет. Все вещи на месте, понимаешь, а ее самой нет. Я сейчас специально домой заехал, проверил.

— Ушла от тебя? Уехала? Нет?

— И ничего не взяла? Ни паспорта, ни телефона, ни сумки?

— Что еще?

— Утром проспал, понесся как сумасшедший на работу. И уже там, в кабинете, прежде чем положить ствол в сейф, проверил его.

— Ну?

— Одной пули нет.

Воронов, не отводя от Калинина взгляда, выдержал паузу.

— То есть ты хочешь, сказать, что это она из твоего табельного чуть не грохнула Влада? Откуда она умеет стрелять?

— Я не знаю, откуда, но, видимо, умеет.

Еще одна пауза, а потом Саша, не удержавшись, засмеялся:

— Вот красава! Я и не думал, что от нее будет столько проблем! Мой нынешний отпуск — это еще цветочки! — его смех стих: — Где она сама?

— Дал задание операм, обзванивают вокзалы, больницы, морги.

— Даже морги?

— Не дай бог, конечно, но на всякий случай проверяют все.

— Не дай бог, не дай бог, — задумался Воронов. — А как она вела себя в последнее время?

— Как-как? Необычно, бл*! — Калинин разозлился, но больше на себя. Как можно было быть таким лохом?! — В любовь играла…

— А ты и рад, — закончил за него предложение Саша, — аж ослеп. Что теперь делать будешь? Она и тебе и статью обеспечила — пуля-то твоя…

— Я… уже сообщил. О краже табельного.

— Так…

— Короче, у нас мужик сидит, сосед ее матери, сиделый. Это он ее подрезал, хотел квартиру себе полностью оттяпать. Вот он и покажет, что украл ствол, а затем стрелял во Влада на почве неприязненных отношений.

— Погоди, ему за нападение на нее светит меньше, чем ты хочешь ему подарить. Он на это не подпишется.

— Подпишется. Ради квартиры подпишется. И не какой-то там зачуханной общаги, а нормальной квартиры.

— Так не хочешь, чтобы она села?  

— Хватит с нее, — Калинин отвел взгляд.

— Тебя же самого уволят.

— Пусть.

Ну, пусть так пусть.

Калинину отзвонились его опера и доложили — ночью в соседнюю больницу была доставлена девушка, по описанию очень похожая на Аню. Ей стало плохо на мосту, и случайные прохожие вызвали скорую.

— Поеду, проверю, она это или не она.

— Давай, иди.

Саша угадал за словами Калинина и его напускным хладнокровием неподдельное волнение. Все-таки, да, не чужой она ему человек, хоть он этого старается и не показывать. А он пока прогуляется, подумает о том, как так случилось, что какая-то щеглуха смогла им так услужить — Димона подставила, Влада чуть не убила. Интересно, что она ему уготовила? Он тоже должен был пострадать этой ночью, и только благодаря Юле избежал трагической участи?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})