КВЕСТ - Сергей Деркач

Во второй комнате на широкой кровати спал человек. Судя по устойчивому запаху алкоголя, он вечером неплохо заправился спиртным. Что ж, пусть пьют, подумал злорадно Саша. Это ненадолго. Он бесшумной тенью скользнул к кровати. В прибор было хорошо видно, что на железной спинке кровати рядом с портупеей висит командирский планшет. Марина держала немца на мушке. Девочка была уверена, что, не смотря на темень, она не промахнется. Тем временем Саша вплотную подошел к офицеру. Тот что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. Дети застыли, потом Саша протянул руку, снял планшет. На какую-то секунду перед глазами возникли расстрелянные красноармейцы, повешенные люди. Мальчику вдруг захотелось сделать этому офицеру так больно, чтобы он кричал долго и безнадежно. Ведь это он, скорее всего, отдал приказ на уничтожение. В голове стало горячо от прилившей крови. Саша задышал чаще. Через несколько мгновений он взял себя в руки и осторожно отступил из комнаты. А еще через несколько секунд все трое уже были во дворе.

Все произошло так быстро, что часовой на улице еще не вернулся, а второй солдат только начал приходить в себя. Не тратя ни секунды, дети метнулись в огород. По Сашиным прикидкам, в их распоряжении было всего несколько минут. За это время нужно было где-то спрятаться. А вот этого они как раз не продумали и пути отхода не подготовили. Саша бежал и думал, куда деваться. В этот момент послышались выстрелы, грохот сапог, громкие команды, рев двигателей.

Выручил, как всегда, Бос. Он повел детей в сторону от площади. Буквально через минуту пес остановился возле какого-то разрушенного здания. Он подождал детей, а потом юркнул в щель в полу. Саша присмотрелся. Это была узкая щель между бетонными плитами и котлованом. Очевидно, при взрыве плиты сдвинулись в сторону. В такую щель взрослый вряд ли протиснется, а вот подростки проберутся. Саша подождал Марину, отобрал у нее рюкзак, помог спуститься, и только потом забрался в убежище сам. Подругу и пса он нашел в дальнем углу. Оба тяжело дышали.

– Все, – резюмировал Саша, присаживаясь возле Марины. – Теперь ждем и отдыхаем.

– Я испугалась, – прошептала девочка, прижимаясь к другу. – Вы с Босом ломанулись вперед, а я же ничего не вижу. Думала, что вот-вот потеряю вас.

– Извини, Маринка, знаю, что виноват. Больше ни за что не оставлю тебя, – с этими словами Саша обнял подругу, крепко прижал к себе и поцеловал в висок.

Так они сидели долго, прислушиваясь к происходящему на улице. Тревога, поднятая ночью, не прекратилась даже с рассветом. Немцы, казалось, хотели перевернуть все село вверх дном. Несколько раз солдаты вермахта пытались заглянуть в убежище детей, но вскоре оставили попытки, посчитав, что в такую узкую щель взрослый при всем своем желании не смог бы проникнуть. Что карту похитили подростки, им и в голову не приходило. Ближе к обеду в центре села раздалось несколько залпов, потом все стихло. Детям даже страшно было подумать о причинах этих выстрелов. Саша время от времени сжимал кулаки, а Марина тихонько плакала, но не от страха. Это были жгучие слезы обиды и гнева. Жаль, что их только трое, думала девочка. Вот если бы с ними были Кинолог и Аля, Шухер с Тунгусом, дядя Андрей и мама, тогда можно было бы всех этих фашистов перебить, в крайнем случае, пленить, поставить на колени и сутками заставлять смотреть на тех людей, которых они убили, и просить прощения у живых и мертвых.

Все время тревожного ожидания дети почти не разговаривали. Когда тревога, наконец, улеглась, они незаметно для себя заснули. Марина засыпала с чувством гнева, Сашиной последней мыслью была месть. Может, поэтому их сон был беспокойным. Бос лежал рядом с ними, пытаясь иногда зализать рану, но бинт мешал ему. Пес был спокоен, хотя должен был волноваться больше всех. На этом уровне, в отличие от Зоны, он был уязвим и смертен, как и все остальные программы «КВЕСТа», сопровождавшие пилигримов. Это в Зоне страшные ранения, нанесенные химерой, заживали в считанные часы, а здесь пустяковое ранение приносило страданий больше. Бос не понимал своим собачьим умом, что он был рожден в другом мире, являясь плотью от плоти его, а здесь он, как мутант на Большой земле, такой же, как и все. Понимание ему было не нужно. Он все принимал как данность, не осуждая и не приветствуя. Он сам выбрал свой путь, сам шел по нему, не зная конечной цели, но желая одного: вырваться за горизонт Зоны, познать большее, увидеть иной мир. Все остальное не важно. А еще Бос вдруг понял, что еда – это очень вкусно.

Глава 20

– Дай КПК, – потребовал Шпала, держа гостей на мушке. – Только без лишних движений.

Андрей подчинился. Сталкер взял компьютер, быстро прочитал текст, а потом спросил:

– Кто такой Симонов?

– Долго рассказывать, – угрюмо ответил Андрей.

– Да поймите вы… – начала было говорить Ольга, но сталкер грубо прервал ее:

– Заткнись, – и обратился к Андрею: – Я жду.

– Хорошо, – Андрей понимал, что теперь придется рассказывать все.

Во время рассказа ни дети, ни Шпала не произнесли ни слова. И если лицо сталкера оставалось непроницаемым, то дети реагировали по-разному. На их лицах мелькали то усмешки, то удивление, то насмешливое недоверие. Андрей закончил рассказ, тогда заговорила Ольга:

– Когда ты рассказывал о том, где и как ты нашел детей, у меня закрались первые подозрения, что ты говоришь не о наших детях. Ни мы, ни Саша с Мариной никогда не были в Зоне за пределами города, поэтому найти их на Свалке или провести по болотам ты не мог. Теперь я убедилась, что мы обознались. Прошу простить за это.

– Складно у вас все получается, – проговорил Шпала. – Еще бы подтверждение вашим словам получить не мешало бы. Как насчет доказательств, слабо?

В это время завибрировал КПК Андрея. Сталкер посмотрел на экран и удивился, прочитав сообщение. Неизвестный доктор Симонов запрашивал его, кто он и эти двое детей.

– Он нас видит, – сказал Шпала. – Но как? В «палестинке» увидеть нас невозможно, я проверял.

– Так ответь ему, – посоветовал Андрей.

Он и сам был удивлен. Симонов в свое время говорил, что проникнуть в «КВЕСТ» извне невозможно. Ладно, один раз, это не в счет, но вот второе сообщение говорило об обратном. Может, удалось-таки наладить канал связи?

Сталкер стал отбивать сообщение, комментируя его вслух. Дети все время молчали, словно были немы, только внимательно следили за гостями.

– «Откуда вы нас видите?»– Шпала поставил знак вопроса и стал ждать ответа. Тот не задержался.

– «Из своей лаборатории на экране дисплея». О как! Теперь, получается, Зону всю можно наблюдать по компьютеру. Круто!

В следующем своем запросе Симонов потребовал от сталкера, чтобы тот вернул КПК владельцу.

– Ладно, держи, – Шпала отдал наладонник. – Хоть вы с доктором меня и не убедили, но пусть будет так. Имейте ввиду: хоть одно подозрительное движение, и я вас пристрелю. Детям тоже терять нечего.

Дети молча кивнули, но оружие опустили. Как только вопрос был улажен, Андрей отбил сообщение, что свяжется позже. Тем временем дети первыми двинулись вглубь «палестинки», взрослые – за ними. Они остановились через несколько десятков шагов под широкой разлапистой елью.

– Предлагаю перекусить и привести себя в порядок, – Шпала первым сел на усыпанную хвоей землю, а затем занялся раной.

Пока Дюймовочка помогала ему, а Ежик стоял на часах, Андрей с Ольгой достали еду и начали подкрепляться, разглядывая детей.

Девочка была худенькой и невысокого роста. Ей одинаково можно было дать и десять, и двенадцать лет. Сталкерский комбинезон был ей великоват, висел мешком на детском тельце. Было удивительно, как такими тонкими ручками она легко управлялась с бинтами и с оружием. Сейчас, помогая сталкеру, она хмурила бровки на округлом личике, усеянном веснушками. Курносый носик то и дело морщился, если что-то шло не так, а тонкие губки иногда шевелились. Рыжеватые волосы были заплетены в две тоненькие косички.

Мальчик был взрослее своей спутницы. Андрей вдруг подумал, что он действительно ровесник его сына. Такой же рослый, крепкий, и даже комбинезон, немного мешковатый, никак не портил впечатления. Ежик был коротко стрижен, волосы торчали торчком, как у настоящего ежика. Вот только выражение лица говорило о том, что иголки у Ежика могут быть отравленными. В общем-то правильное лицо было немного подпорчено шрамом на левой щеке, тянувшемся от уха до середины щеки. Андрей вдруг подумал, что точно такой же шрам носил самый выдающийся диверсант второй мировой войны, Отто Скорцени. К чему было это сравнение, Андрей и сам не понял. Хоть внешне мальчик был спокоен, но губы плотно сжаты, глаза глядят настороженно, лицо не выражает ровным счетом никаких эмоций. Было ясно, что для него оружие в руках – это не просто кусок железа. Казалось, автомат является продолжением своего хозяина, частью его тела. От мальчика веяло такой волной силы, что хотелось быть если не его другом, то, во всяком случае, не врагом. Андрея это немного беспокоило, но потом он вспомнил, что Ежик является дисаром, и успокоился. Возможно, это сверхспособности так влияют на окружающих.